Вот в таком положении — полотенце сползло на пол, а Сара даже не пытается прикрыться — нас застала вернувшаяся с меню Кеара.
— Продолжайте, не стесняйтесь, — только и сказала она, поднимая телефонную трубку.
О таких вещах парни пишут в дневниках, а рассказывая друг другу, врут и стократно преувеличивают. Можно было догадаться, к чему идёт, но иногда я настоящий тормоз. От добра добра не ищут, и я так и не спросил Кеару, было ли всё спланировано или произошло случайно. Мы никуда не переехали ни в тот вечер, ни на следующий день, а мне пришлось позвонить на работу и соврать, что заболел. Спать тоже не ложились, лишь на следующий вечер, когда Сара ушла на ночную смену, мы с Кеарой приняли валиум, чтобы прийти в себя от кокаина, доели остатки ужина и наконец уснули.
— Может, нам съехаться? — с улыбкой спросила Кеара, положив голову мне на грудь.
Я искал в её словах одобрение — оно ведь там есть наверняка! — искал, но не находил, сбитый с толку, одурманенный секс-марафоном с двумя девушками. Я, Сара и Кеара в душе, в постели, на полу гостиной, едим цыплёнка под соусом — индийским или китайским, не важно.
— Конечно! — согласился я. — Мы обязательно должны жить вместе.
* * *
Каждое новое превращение — это новое имя и шанс начать всё с чистого листа. Каждый раз я каракатицей выползаю из герметичного ящика и вдыхаю полной грудью: вот она, свобода! А затем, всегда на двадцать второй день (без опоздания, можно в календарь не смотреть), напряжение возвращается, и я вновь становлюсь перепуганным кроликом. Всё время кажется, что за мной кто-то следит, от кокаина смутное чувство перерастает в уверенность. Спросят, сколько времени, — оглядываюсь, увижу фургон курьерской фирмы, водопроводчиков или электромонтёров — останавливаюсь у ближайшего таксофона и набираю указанный на двери машины номер. Услышу длинные гудки — убегаю. Мой мозг работает в одном направлении: раствориться в огромном городе, спрятаться, исчезнуть. Потом всё становится синим, и начинается новый цикл.
В комнате тихо, темно и спокойно, Распутин дремлет у меня на коленях. В дверь кто-то стучит. «Бежать! Спрятаться! Исчезнуть!» — на огромной скорости проносится в голове. Смотрю в глазок: расплывчатое лицо Начальника с выпученными, как в японских мультфильмах, глазами.
— Кто там? — Вообще-то дверь у нас крепкая, но в тот момент она показалась тонкой, как картон.
— Это я! Нужно поговорить с глазу на глаз. Производственная необходимость!
Я устроился на пассажирском сиденье новёхонького «мерседеса», Начальник нажал на газ, и мы поехали.
— Образно выражаясь, мы подвели итоги минувшего квартала. Новых проектов хоть отбавляй, так что инвесторы довольны.
Он кружил по тихим, нелюдным улицам, однако я неплохо ориентировался в своём районе, так что причин паниковать не было.
— Расходы сокращаются, прибыль растёт, удельный вес компании в обороте рынка увеличивается, и каждую неделю мы осваиваем новые территории. Все сотрудники, включая тебя, получат премиальные. Разрабатываем систему бонусов. Никакого документального подтверждения не будет, но ты ведь мне и так веришь! А сейчас нужна твоя помощь: необходимо ввезти в страну новых членов правления. Могу я на тебя рассчитывать? Заплачу как за сверхурочные.
— Хорошо.
— Где ты был?
— Не понимаю, о чём вы?
Впервые за всю поездку Начальник повернулся ко мне, не обратив внимания на стоп-сигнал ехавшей впереди машины. Наверное, я вздрогнул или передёрнулся, потому что он остановился в каких-то сантиметрах от «BMW» со стикером «С нами ребёнок» на заднем стекле.
— Я не привык спрашивать по сто раз.
— Болел.
— Болел? Чем, интересно?
— Время от времени у меня бывают мигрени. Неужели Джимми не рассказывал? — Нужно как-то ему объяснить, но всё кажется слишком очевидным, чтобы облечь в словесную форму. — Несколько раз в год начинает болеть голова. Чёткого ритма нет, значит, и возможности подготовиться тоже. Иногда дело заканчивается в больнице.
— Так попей какое-нибудь лекарство, вылечись!
— В этом-то вся проблема! Врачи мне не верят, говорят, я всё придумываю, и ничего не прописывают. Принимаю что попало, и как следствие — передозы.
— Мы не могли тебя найти.
— После каждого приступа приходится всё менять: телефон, имя… Да вы и так знаете, отчасти поэтому меня и наняли. В общем, ничего особенного: произошла очередная пертурбация. — В прошлый раз вместо улицы, дома и квартиры я оставил адрес одного из почтовых ящиков. Хотелось защитить Кеару, однако, раскрыв Начальнику один из своих секретов, я подставлял под удар все остальные.
— Я в курсе твоих пертурбаций, поэтому и смог тебя найти.
— Тогда не пойму, в чём проблема: я здесь, работу выполняю, на связь выхожу.
Начальник заехал на стоянку, остановился у счётчика, и, выглянув в окно, я увидел широкие, озарённые неоном окна бара, в котором совсем недавно начала работать Кеара. Вон она, у стойки… Готов поспорить: мой спутник прекрасно её видит и знает, что это за девушка. Я будто снова попал на крышу высотного здания. Можно было сразу догадаться..
— Значит, Флетчер? Так тебя на этой неделе зовут? Знаете, мистер Флетчер, у меня тоже бывают головные боли. — Голос спокойный, ни малейшего намёка на угрозу. — Жуткий стресс, бессонница, потеря аппетита. Слияния, приобретения, ликвидации, враждебные поглощения… Выполним ли план? Пройдёт ли сделка? Выдержим ли конкуренцию? Мистер Флетчер, да у меня бывают такие мигрени, какие вам и не снились!
Совсем низко над головой пролетел вертолёт Департамента полиции Лос-Анджелеса, и, лишь когда стих гул двигателя, Начальник посмотрел вверх.
— Враждебные поглощения, — повторил он.
Впившись глазами в любимую девушку, я чувствовал, что грудь сейчас разорвётся Мысленно вернувшись в колонию, я увидел себя и папу в зале для свиданий. Нужно успокоиться если сломаюсь, нам с Кеарой не поздоровится.
— Я понял, что ничего не могу с ними поделать. — продолжал Начальник, — так что не думай, ты не один такой. Нужно победить стресс, именно в нём причина всех недугов. Нет стресса — нет боли. Я доступно объясняю?
— Я же связался с Джимми сразу после больницы, — задыхаясь от страха, лепетал я. — Всё было готово: он получил паспорт, который вы заказывали, и мои новые данные.
— В следующий раз сообщай заранее.
Одиннадцать бесконечных секунд я слушал шум транспорта и смотрел на Кеару.
— Знаешь, обычно сам я такими делами не занимаюсь. Для решения кадровых проблем у меня есть специальные люди. Надеюсь, в твоём случае их привлекать не придётся.
— Вы очень добры.
— Отвезти тебя домой?
— Нет, спасибо.
— Тогда вот, купи себе выпить. — Он протянул хрустящую сотню. — Не веди себя как чужой.
Я вышел из машины, закрыл дверь и тут же услышал жужжание открывающегося окна.
— Ты понял?
— Что?
— Второй раз говорю: не веди себя как чужой, а повторяться я ненавижу. Третьего раза не будет.
«Мерседес» влился в поток машин и исчез из виду.
Доктор Карлайл!
Сегодня мне пришлось уйти пораньше. Успела обзвонить несколько клиник в Лонг-Бич и Саут-Бей. Пациент по фамилии Флетчер ни в одну не обращался. В нескольких больницах обещали перезвонить завтра, но, боюсь, ничего интересного не всплывёт. Что ждать от государственных клиник: перегруженность, невнимательность, вот документы и пропадают.
Прилагаю учётный листок для департамента и график предстоящей аттестации.
С уважением, Э.
P.S. В одной из больниц сказали: номер соцстраха похож на орегонский, причём выдан он якобы в прошлом году. Я проверила: у меня номер верный, так что всё это очень странно. Перед уходом позвоню в канцелярию приёмного отделения: вдруг они что-то прояснят?
Может, вы родились с каким-то отклонением вроде шестого пальца на левой руке. Может, врачи считают, что это связано с органическим расстройством мозга, но точно определить не могут, а у родителей нет денег на полное обследование.
Может, вы очень поздно начали ходить и говорить, не играли со сверстниками и были причислены к отстающим в развитии. Может, у вас удивительная способность к математике, никак с этим диагнозом не вяжущаяся. Может быть, всего лишь может быть, каждые шесть месяцев у вас случаются жуткие головные боли. Рентген, анализы крови, томография, спинномозговые пункции ничего не показывают, а боли такие сильные, что вы чуть ли не убиваете себя, пытаясь их остановить. Может, приди вы хоть раз на повторный приём, психиатр не поверил бы складной сказке. Не смените имя — врачи поднимут историю болезни и решат: передозировка не первая, значит, ваша жизнь под угрозой. Узнав о неоднократных попытках суицида, гуманное государство обколет вас хлорпромазином и закроет в одной палате с бормочущими, трясущимися любителями паззлов и Диснея, которые не в состоянии вытереть себе задницу. Государство будет решать, где, сколько и как вас лечить, по ходу придумывая всё новые и новые правила.
