— Великолепно, Мелани, — исходит улыбкой мужчина. — По-моему, и Фебу это тоже нравится, судя по его довольной мордочке.
Сам ведущий, сидя на кровати, качает пресс, удерживая на лодыжках окладистого полосатого кота.
— Это упражнение потрудней. Помните: если кошка ерзает или вовсе убегает, значит, вы задали слишком быстрый темп. — Он медленно поднимает зверюгу на вытянутых ногах. — Не спешим. Такой темп для кошки наиболее комфортный. К счастью,наш Хайдеггер сейчас как раз немного устал. Раз... два... три...
Не побоюсь еще раз подчеркнуть, насколько важно удерживать размеренный темп и контролировать ситуацию... Мелани? Как у вас дела?
Труди Лоу укладывает в сумку спортивный костюм и направляется на Вашингтон-авеню, в фитнес-клуб «Кранч». Аарон Резингер говорил, что тренируется в «Кранче» — там удобно и атмосфера ненапряжная. Народ разный — и толстые, и очень толстые — но у каждого цель и решимости хоть отбавляй. Не люблю, сказал Аарон, фитнес-клубы, куда ходят мускулатуру демонстрировать.
Женоподобный юноша на ресепшене сначала практикует высокомерное безразличие, однако, услышав акцент Труди и идентифицировав его как экзотический, решает, что патетика больше соответствует его настроению.
— Боже, какой прелестный акцент! Откуда вы родом?
Пока юноша выписывает абонемент за двадцать четыре доллара, Труди обстоятельно отвечает на вопрос. Как истинная дочь Каледонии, она немедленно забывает о лирике, едва абонемент оказывается у нее в руках. Изучает его до последней запятой, прикидывает, стоит ли рассчитывать на бонус в лице Аарона, приходит к выводу, что вряд ли. Аарон наверняка на работе, впаривает фешенебельные особняки. Конечно, его здесь нет. Как я рад тебя видеть. Извини, что ушла не попрощавшись. Не обижаешься? Может, кофе? С удовольствием.
Приходится думать об Аароне, потому что, когда Труди думает о своем женихе, ее охватывают гнев, разочарование и отчаяние. И он еще смел — имел наглость —- спрашивать ее о мужчинах, с которыми она встречалась во время их разрыва — разрыва, спровоцированного его же изменами. А теперь Рэй везет чужого ребенка — девочку — из Майами бог знает куда.
От ресепшена в зал ведет узкая лесенка. Труди бросает в дрожь. Ей вспомнился Рэй, как он сидел на голой земле, обхватив голову руками, и мычал нечто маловразумительное о тайских девочках. Тогдашнее подозрение, глубоко запрятанное в подкорку, теперь оживает, становится ярче, долбит в виски, качественно меняется — Труди осознает, что страшно ей не за Леннокса.
Сорок первый хайвей прорезает парк Эверглейдс. На подступах к Болонье хайвей идет уже по берегу океана; так продолжается до самой Тампы. Несмотря на кондиционер, Ленноксовы ладони взмокли на руле, едва не соскальзывают. Труди все дальше, Тианна снова впала в угрюмое молчание, перебирает свои карточки. Такие периоды повторяются с пугающей регулярностью — девочка несмело поднимает головку, вдруг нечто вызывает у нее ассоциации с прошлым, точно гнилью с помойки потянуло: очередной уход в свою скорлупу предопределен. Ничего, Леннокс умеет играть на длинных пасах.
Юго-западный, флоридский участок Тамайами-Трейл засижен, словно мухами, фастфудовскими забегаловками, магазинами и рынками подержанных автомобилей, которые на поверку оказываются пригородами Болоньи. В атласе Флориды имеются рудиментарные сведения на тему, что Болонья, названная в честь одного итальянского города, проектировалась по образу и подобию города другого — немыслимой Венеции. За основу в обоих случаях бралась обширная система каналов. Во флоридской Болонье, однако, каналы выполняют по большей части развлекательную функцию. Военные в отставке и лица, предпочитающие жить ирямо на яхтах, в восторге от водных путей сообщения, берущих начало прямо у заднего крыльца особняка, по сути являющегося пристанью, и охватывающих десять тысяч островков Мексиканского залива.
Леннокс смотрит на свеженькую разметку шоссе, на кондоминиумы с охраной у ворот, неизбежной бермудской травой и искусственными прудиками. Местные рекламные агентства понапридумывали пасторально-тропических названий без оглядки на географические реалии и окружающий пейзаж — сплошные «Луговые ручьи», «Океанские водопады» да «Коралловые лагуны». Вероятно, военные в отставке, всю жизнь прослужившие родине в северных штатах, где зимы беспощадны, а солнце имеет сакральное значение, иначе на глянцевые и сетевые посулы не ведутся. Вот застройщики и уничтожили на корню пышную растительность, понаставили стандартных коробок, детализированных панелями ПВХ, гипсокартоном и шлакоблоками, обнесли каждую оградой, несмотря на то что коробки шли в комплекте с гарантией низкой преступности в регионе. С последними штрихами не заморачивались — на флагштоках вяло, без вариантов, трепыхаются звездно-полосатые полотнища.
Леннокс и Тианна движутся к центру едва ли не старейшего на юго-западе Флориды поселения. Особняки, один другого роскошнее, окружены матерыми пальмами, мангровыми деревьями и не столь тропической растительностью. В центре Болоньи, небольшом по площади, в первых этажах теснятся фешенебельные магазины, над ними нависают ажурные балкончики, скопированные с фасадов Саванны, Чарльстона, Нового Орлеана и других городов американского Юга. Чем ближе к пляжам, тем меньше вкуса — там высятся шеренги кондоминиумов и щетинятся геометрически правильные газоны. Лен-нокс опускает окно; они едут по узким раскаленным улочкам, зеленый «фольксваген» явно не к месту среди внедорожников и шикарных кабриолетов. При такой всеобщей роскоши преступление должно бы отмереть как жанр. Похоже, здесь у каждого достаточно денег, однако деньги зачастую только возбуждают аппетит к другим маленьким радостям. Какой соблазн — считать, что не одни деньги делают тебя особенным. Шоссе упирается в стену с воротами и вывеской:
КЛУБ «МАНГРОВЫЙ ПЛЯЖ» И ЧАСТНАЯ ПРИСТАНЬ
— Приехали! — подпрыгивает на сиденье Тианна.
Леннокс паркуется на задворках торгового центра. В гавани яблоку негде упасть. Яхты в основном непристойно огромные, на почтительном расстоянии жмутся суденышки нормальных размеров. Над гаванью нависают башни кондоминиума. Одна еще в лесах, на мостках балансируют латиносы в оранжевых касках.
Стоянка полнехонька. Не успевает Леннокс застолбить место и выйти из машины, как черный «порше» (за рулем блондин в красной рубашке и солнечных очках) при попытке выехать цепляет бампером припаркованный пикап. Ущерб ничтожен, однако блондин, взбешенный собственной неосторожностью, выскакивает из автомобиля и вопит на водителя пикапа:
— Идиот! Отклячился, как у себя дома, твою мать!
Низенький коренастый латинос в каске и рабочем комби-незоне, уж на что с виду забитый, и то возмущен такой несправедливостью:
— Вы же... вы же сами в меня въехали!
— Я в тебя не въезжал! У тебя у самого, что, глаз нету? Ты где работаешь? На каком участке? — У белого скачет кадык, трясется зоб. Белый тычет в сторону стройки.
Латинос при мысли асвоем бригадире проглатывает язык.
Белый смотрит на Леннокса и Тианну — свидетелей наезда, ищет поддержки. Леннокс избегает его взгляда.
— Нет, вы видели? Сэр, я к вам обращаюсь!
Белый настырен, Леннокс вынужден остановиться и по-смотреть ему в лицо.
— Я говорю, вы видели? Засвидетельствовать сможете? — Впрочем, белый зря изображает праведный гнев — не на того напал.
— Видел. — Леннокс смотрит на истца, переводит глаза на строителя. Снимает солнечные очки, цепляет их на рубашку и вперяет в белого тяжелый взгляд. — И настоятельно рекомендую вам извиниться перед этим джентльменом. — Он кивает на латиноса.
Голос у Леннокса такой властный, что белый пятится к своему «порше». Темные круги у него под мышками раздаются еще на миллиметр. Лицо, по крайней мере та его часть, что не скрыта очками, становится тоном багровее.
- Но я...
— Вы не правы. Либо вы сейчас извинитесь, либо я буду вынужден принять меры.
— Кто вы, черт побери, такой?
Леннокс делает шаг вперед, теперь ему видны бегающие влажные глаза под темными очками. Удостоверяется в наличии злобы и расовой ненависти. Сцена успела привлечь любопытных.
— Я сейчас не при исполнении. Вы приглашаете меня в свидетели. Я считаю это личным вызовом. Простое «извините» в адрес пострадавшего джентльмена и мы мирно разойдемся. В противном случае увидите, куда я заведу дело. Так что выбирайте.
Блондин переводит взгляд с Леннокса на латиноса. Последний изумлен не меньше своего обидчика.
— Извините... Я думал, впишусь... Я всего неделю на этой машине езжу... да еще чертова парковка вечно под завязку забита...
— Все в порядке, — лепечет латинос. Прежде чем усесться за руль, он делает неловкий благодарный жест в адрес Леннокса.
