Стол был стеклянный, в круглой белой металлической раме. Такие покупают для уличных беседок. На нем стояли две кофейные чашки и бутылка виски. Лежала пара темных очков.
– Мне нужен валиум, – сказала Анна.
– Притормози.
– Дашь или нет?
Мужчина открыл бумажник и достал оттуда таблетку. Анна забросила ее в рот и запила содержимым кофейной чашки.
– Все образуется, – заверил ее мужчина.
– Теперь мне еще хуже.
Мужчина прикрыл ее руку, лежащую посреди стола, своей.
– Все кончилось. Теперь ты в безопасности. Время лечит.
– Мы можем загреметь в тюрьму, и нас казнят.
– Нас не поймают. Если никто ничего не скажет. Ты ведь не сделаешь этого, правда?
– Я знала, что не смогу убить человека, – сказала Анна.
– Тогда зачем мы туда пришли?
– Боже, ты прострелил ему глаза!
– Я просто целился в голову.
Желудок Анны сжался в спазме.
– У меня опять приступ паники.
– Валиум пока не начал действовать. Она налила себе еще виски.
– Ты добьешься, что тебя затошнит.
– Меня уже тошнит! – Она повертела очки на столе. Ее глаза покраснели.
Анна выглянула из заднего окна на веранду. Ноздри раздулись от слабого запаха серных палочек, которые бросили в бак от комаров. Мужчина снова взял ее за руку. По стеклу заструились капли дождя.
Она высвободила руку.
– Зачем ты вырвал у меня пистолет? Почему ты его пристрелил?
– Потому что ты этого не сделала.
– Я передумала. Ты слышал, что он сказал о моем брате? Какой-то бред… Ты застрелил его до того, как он…
– Ты думаешь, мы в игрушки играем? Думаешь, можно наставить на кого-то пистолет и не выстрелить?
– Он ведь давал нам слово…
– Ты так и не поняла, что это за человек! Да он был готов сказать что угодно! При первой же возможности он бы пришел за нами!
– Ну и что! Я и так была в бегах.
– А я – нет! Я пытался тебя отговорить, помнишь? А потом я стою и вижу, что ты струсила, и у меня одна мысль: черт, надо спасать свою задницу! Как только ты подняла пистолет, ты определила будущее. Или он, или мы.
Они снова замолчали. Снаружи было темно, если не считать света, который проникал в окна из-за туч. Дом будто повис в тумане всех оттенков серого. Не такой уж плохой день на Кис. Можно посидеть с книжкой на диване, послушать дождь, посмотреть, что творится на улице.
– Что за дерьмовая погода! Ненавижу.
– Ты сохранишь тайну?
– Почему ты спрашиваешь? – спросила Анна. – Ты и меня убить хочешь?
Мужчина опустил глаза.
– Извини. Я не это имела в виду.
– Не нужно ничего говорить.
– Нет, ты мне правда помог!
– Я всегда буду рядом. Ты ведь знаешь. На этот раз она накрыла его руку своей.
– Потому я тебе и позвонила. Как и раньше, ты же понимаешь…
Они посмотрели друг на друга, вспоминая. Долгие телефонные разговоры и всхлипывания: Билли начал ее колотить. Слезы в кафе. Потом – любовники.
Анна подняла чашку с виски. Передумала и поставила на место.
– Валиум подействовал.
– Хорошо.
Она начала пощипывать уголок черной этикетки на бутылке.
– Я его узнала.
– Кого?
– Лицо-со-шрамом. -Да?
– Я его видела в Форт-Пирсе. На причале. Он тоже иногда приходил. Просто разгружал товар. Не понимаю…
– Временами он помогал.
– Ты говорил, босс никому не показывается.
– В качестве Лица-со-шрамом – да. Потому что он никому не доверял. Но поскольку почти никто не знал, как главарь выглядит, он мог незаметно участвовать в собственных сделках, чтобы никто не забирал часть товара себе. Многие палились, так и не узнав почему.
Мужчина посмотрел на часы. Скоро восемь. Он взял бутылку с виски.
– Я думала, ты сегодня не пьешь.
– Я тоже так думал. – Он выглянул из окна дома, принадлежавшего брату Анны. – Ты все-таки решила остаться здесь?
– Теперь, когда Лицо-со-шрамом мертв, нет причин уезжать.
Мужчина осушил свою чашку и налил снова.
– Наверстываешь упущенное?
Он допил вторую порцию и подождал, пока алкоголь начнет действовать. Тучи на небе наконец разродились косым ливнем.
– Я должен кое в чем тебе признаться. Анна потянулась и зевнула.
– Мои мотивы не были абсолютно бескорыстными.
– Ты о чем?
– Конечно, я хотел защитить тебя и все такое. И брат твой мне нравился…
– И?..
– Помнишь слухи, о которых я тебе рассказывал? Будто Рик и Лицо-со-шрамом, то бишь Фернандес, откладывали вместе деньги. Я уверен, что это правда.
Анна в недоумении слушала.
– Почему-то твой брат нравился Фернандесу. Или вызывал доверие. В любом случае Рик неплохо соображал. Он знал, что это не может длиться вечно… И кое-что откладывал. Иногда, получив товар, мы все вместе шли в бар. Фернандес постоянно выспрашивал у него про деньги. Наконец признался твоему брату, кто он на самом деле. Возможно, потому Рика и убили.
Анна задышала чаще и снова взялась за виски. Дождь лил за окном сплошной стеной.
– Фернандес и Рик отложили вместе часть денег. Не меньше трех миллионов, вероятно, даже четыре. Где они, я не знаю. Хотя могу предположить. В банке есть ячейка…
Анна поднесла чашку ко рту обеими руками.
– В этой ячейке указания на случай того, если с Риком что-нибудь случится. Часть денег принадлежала твоему мужу.
Рик знал, что Билли все проиграет. Поэтому он отложил деньги для тебя. Сейф на четыре фамилии: Фернандеса, твоего брата, его жены и твою. Ты единственная, кто остался в живых и может претендовать на содержимое. Анна вцепилась в край стола:
– К-к-как ты об этом узнал?
– Твой брат был в курсе, что мы с тобой… вместе. Он чувствовал, что я готов прийти тебе на помощь. На Билли он уже не надеялся. Несколько раз Рик даже хотел его убить из-за тебя. Однажды твой брат пришел ко мне и попросил, чтобы я рассказал тебе о ячейке, если с ним что-то случится. Заставил меня поклясться.
Анна сидела молча: слишком много информации нужно было сразу переварить.
– Ты возненавидишь меня за то, что я скажу, и все-таки… – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Я хочу долю Фернандеса. Ты можешь забрать остальное.
– Боже, Джерри!
– Мне тоже не по себе. Тем не менее я смотрю на вещи практично. Очень скоро полиция узнает, что у трупа в морге есть банковская ячейка. Тогда прощай денежки.
– Как ты можешь в такой момент думать о деньгах?
– А я скажу тебе как! Я много лет сижу и смотрю, как Фернандес жиреет в своем роскошном доме, а сам работаю на дерьмовой работе: разношу выпивку куче туристов и еще должен притворяться, будто они мне нравятся. Я требую то, что мне принадлежит. Я это заслужил!
Анна вжалась в спинку стула.
– Да что с тобой?
Джерри-бармен налил себе еще виски.
– Тебе придется сходить в банк.
– Никуда я не пойду!
– Нет пойдешь. Теперь мы оба замешаны в этом деле. – Он поднес чашку ко рту. – Пойдешь!
– А как же убийство? Разве нам не лучше залечь на дно?
– Об этом можно не волноваться.
– Почему?
Джерри порылся в кармане и положил на стол латунный банковский ключик.
– Я все подстроил так, чтобы подозрения пали на другого.
Понедельник, половина седьмого вечера
Серж сидел в зале и посматривал на часы. Молли была в ванной. Снаружи просигналила машина. Серж выглянул из-за занавесок. Коулмэн.
– Милая!.. Я уезжаю на собрание. Люблю тебя!.. Он схватился за дверную ручку.
– Подожди! – крикнула Молли.
Она вошла в комнату, держа одно из свежекупленных полотенец. Оно болталось, зажатое между большим и указательным пальцами, как грязный подгузник.
– В чем дело? – спросил Серж. – Я опаздываю.
– Ты это брал?
– Да, я мыл руки.
– Ты не должен был его трогать. Серж снова взялся за ручку.
– Хорошо, хорошо… Что ты сказала?
– Ты не должен был его трогать.
– Это полотенце.
– Его нельзя брать. Гудок.
– Ладно. – Он открыл дверь.
– Тебе все равно.
– Мне очень даже не все равно.
– Я еще не закончила…
– Давай поговорим, когда я вернусь домой? Меня ждут люди.
– Они важнее, чем наш брак?
– Конечно, нет. Но собрание начинается в определенное время. Мы можем обсудить твои полотенца позже.
– Значит, «мои полотенца»?
– Я ничего подобного не имел в виду… – Взгляд на часы. – Ну, не смотри на меня так!
Гудок.
– Черт! – Серж высунул голову за дверь. – Коулмэн, кончай! Я выйду через минуту. – Он повернулся к жене. – Ладно, давай поговорим.
Молли стояла и молчала.
– Я думал, ты хочешь что-то обсудить.
Тишина.
– Ладно, увидимся вечером! Серж открыл дверь.
– Тебе никогда не нравились эти полотенца!
– Что?
– Я так и знала.
Серж закрыл дверь и скрипнул зубами.
– Полотенца хорошие. Хотя, возможно, такими темпами я скоро их возненавижу. Пока же я отношусь к ним вполне нормально… Теперь я могу уйти?
– Иди. Гуляй со своими дружками.
– Это подвох. Звучит как «оставайся».
