Бдный П_і_а_в_к_а! Новость объ его болзни распространилась по воей деревн. Женщины толпились у дверей хаты, стараясь заглянуть въ эту пещеру, которую раньше такъ тщательно избгали. П_і_а_в_к_а, распростертый на солом, съ устремленными въ потолокъ стеклянными глазами, блдный, какъ воскъ, весь дрожалъ и рычалъ отъ боли, словно у него раздирались вс внутренности. Около него стояли лужи рвоты изъ жидкости и кусковъ непережеванной пищи.
"Какъ дла, П_і_а_в_к_а?" спрашивали изъ-за двери.
И больной отвчалъ скорбнымъ ворчаніемъ, поворачиваясь спиной, утомленный дефилированіемъ всей деревни.
Нкоторыя боле смлыя женщины входили, опускались на колни и щупали ему животъ, желая узнать, гд у него болитъ. Он обсуждали, какія слдуетъ примнять лкарства, разсказывая о тхъ, которыя производили наилучшее дйствіе у нихъ въ семьяхъ. Бгали за старухами, извстными своими лкарствами, пользовавшимися большим довріемъ, чмъ медикъ въ Пальмар. Нкоторыя являлись съ припарками изъ таинственныхъ травъ, сохраняемыхъ въ ихъ лачугахъ, друтія приносили горшокъ съ кипяткомъ, настаивая на томъ, чтобы больной въ одинъ пріемъ его выпилъ. Общее мнніе было таково: у несчастнаго закупорился желудокъ и нужно его очистить. Господи! Какътонъ жалокъ. Отецъ его умеръ отъ пьянства, а онъ отъ обжорства. Вотъ такъ семейка!
Ничто лучше не доказывало П_і_а_в_к_ серьезность его положенія, какъ безпокойство женщинъ. Словно въ зеркал, въ этомъ общемъ сочувствіи, видлъ онъ себя и догадывался объ опасности по той заботливости, которой окружали его женщины, наканун еще смявшіяся надъ нимъ, браня своихъ мужей и сыновей, если встрчали ихъ въ его компаніи.
"Бдняжка! Бдняжка!" шептали он. И со смлостью, на которую способны одн только женщины предъ лицомъ несчастія, он окружали его, перепрынивая черезъ отвратительные куски, которые извергалъ его ротъ. Он понимали, въ чемъ дло: у него въ кишкахъ образовался узелъ, и съ материнской нжностью он пытались открыть его стиснутыя челюсти и влить вс эти чудесныя жидкости, которыя онъ тотчасъ же изрыгалъ къ ногамъ ухаживавшихъ за нимъ женщинъ.
Съ наступленіемъ вечера, он оставили его. Дома нужно варить ужинъ, и больной остался одинъ неподвижно на полу своей хижины, освщаемый краснымъ свтомъ лампочки, прившенной женщинами къ стн.
Деревенскія собаки просовывали въ дверь свои морды, пристально смотря на больного своими глубокими глазами и тотчасъ же убгали съ жалобнымъ лаемъ.
Мужчины пришли ночью постить хижину. Въ трактир С_а_х_а_р_а разсказывали о происшествіи и лодочники, ужасаясь подвигамъ П_і_а_в_к_и, хотли повидать его въ послдній разъ.
Они подходили, пошатываясь, потому что почти вс были пьяны посл ужина съ охотниками.
"П_і_а_в_к_а!… Сынъ мой! Какъ себя чувствуешь?"
Но они сейчасъ же съ ужасомъ выбгали назадъ, задыхаясь отъ запаха нечистотъ, на которыхъ съ боку на бокъ перевертывался больной. Нсколько человкъ, боле пьяныхъ, доходили до того, что съ жестокой насмшливостью спрашивали, не хочетъ ли онъ съ ними выпить въ послдній разъ въ трактир С_а_х_а_р_а, но больной отвчалъ только легкимъ мычаніемъ, и закрывъ глаза, снова впадалъ въ дремоту, прерываемую новыми приступами рвоты и дрожи.
Въ полночь бродяга остался совершенно одинъ.
Тонетъ не хотлъ посмотрть на своего прежняго товарища. Онъ вернулся въ трактиръ, посл тяжелаго сна на дн лодки: сна глубокаго, одурлаго, прерываемаго кровавыми кошмарами подъ звуки ружейныхъ выстрловъ, раздававшіеся въ его голов, какъ безпрерывные раскаты грома.
Тонетъ былъ изумленъ, увидя Нелету, сидвшей передъ бочками, съ блднымъ, какъ воскъ лицомъ, но безъ малйшаго безпокойства въ глазахъ, какъ будто она провела ночь совершенно спокойно. Тонетъ былъ пораженъ такой силой духа у своей возлюбленной.
Они обмнялись многозначительнымъ взглядомъ, какъ два несчастныхъ, сознающихъ себя еще боле тсно связанными своимъ участіемъ въ преступленіи.
Посл долгаго молчанія, она ршилась спросить его. Ей хочется узнать, какъ онъ вьшолнилъ ея порученіе. И онъ отвтилъ, опустивъ голову, не глядя ей въ глаза, словно вся деревня смотрла на него… Да, онъ убралъ его въ надежное мсто. Никто не найдетъ его.
Обмнявшись быстро этими словами, они оба замолчали, погруженные въ свои мысли – она за стойкой, онъ сидя у двери, спиной къ Нелет, избгая глядть на нее. Они казались уничтоженными, словно громадная тяжесть сдавила ихъ. Они боялись говорить другъ еъ другомъ, словно эхо ихъ голосовъ могло воскресить воспоминаніе прошедшей ночи.
Они вышли взъ затрудненія, имъ теперь не угрожала никакая опасность. Смлая Нелета удивлялаоь той легкости, съ которой было все выполнено. Несмотря на слабость и болзнь, она тмъ не мене нашла въ себ силу остаться на своемъ посту. Никто не могъ заподозрить ихъ въ томъ, что произошло ночью, и однако оба любовника вдругъ почувствовали себя отчужденными другъ отъ друга. Что то навсегда порвалось между ними. Пустота, образовавшаяся съ изчезновеніемъ этого бднаго существа, на которое они почти не посмотрли, теперь постепенно возрастала, отдляя несчастныхъ другъ отъ друга. Они чувствовали, что въ будущемъ возможна одна только близость: это взаимные взгляды при воспоминаніи о совершенномъ преступленіи. И безпокойство Тонета еще боле увеличивалось при мысли о томъ, что Нелета не знала истинной судьбы ребенка.
Съ наступленіемъ вечера, трактиръ наполнился лодочниками и охотниками, которые заходили передъ отъздомъ въ родныя мста Риберы, показывая связки съ дичью, нанизанной клювами на веревки. Ну и охота! Вс пили, обсуждая успхи охоты и дикую выходку П_і_а_в_к_и. Тонетъ переходилъ отъ одной группы къ другой, желая разсяться, бесдуя и выпивая за всми столами. Онъ старался забыться въ опьяненіи и пилъ съ дланною веселостью, а его друзья радовались хорошему настроенію К_у_б_и_н_ц_а. Никогда не видли его такимъ веселымъ.
Дядюшка Г_о_л_у_б_ь вошелъ въ трактиръ и его глаза пытливо устремижсь на Нелету. "Матерь Божія! Какъ ты блдна! Ты больна?"
Нелета начала бормотать что-то о мигрени, мшавшей ей спать, но старикъ плутовато щурилъ глаза, сопоставляя въ своемъ ум плохо проведенную ею ночь съ непонятнымъ бгствомъ внука. Затмъ сталъ бранить его. Онъ де поставилъ его въ смшное положеніе предъ лицомъ господина изъ Валенсіи. Его поведеніе недостойно рыбака Альбуферы. Въ прежнія времена онъ угошщалъ пощечинами не за такую еще провинность! Только такому негодному человку, какъ онъ, могло притти въ голову превратить въ лодочника П_і_а_в_к_у, который такъ обълся, что лолнулъ, стоило его только оставить одного.
Тонетъ извинялся. У него есть еще время послужить этому сеньору. Черезъ дв недли наступить праздникъ св. Каталины и Тонетъ общаетъ быть его лодочникомъ. Дядюшка Г_о_л_у_б_ь успокоился при этихъ объясненіяхъ своего внука и сообщилъ, что уже пригласилъ донъ Хоакина на охоту въ тростникахъ Пальмара. Онъ прибудетъ на слдующей недл и Тонетъ и онъ будутъ его лодочниками. Приходится угождать постителямъ изъ Валенсіи, чтобы у Альбуферы всегда были добрые друзья. Иначе, что будутъ длать жители озера?
Въ эту ночь Тонетъ совершенно напился, и вмсто того, чтобы поіти ночевать въ спальню Нелеты, захраплъ у очага. Они не искали, а напротивъ, повидимому избгали другъ друга, находя нкоторое облегченіе въ такой отчужденности. Они дрожали при мысли остаться вмст, боясь воспоминаній объ этомъ маленькомъ существ, прошедшемъ предъ ними, какъ плачъ тотчасъ же загубленной жизни.
На слдующій день, Тонетъ снова напился. Онъ не могъ оставаться одинъ съ самимъ собою; у него была потребность одурманить себя алкоголемъ, чтобы заставить замолчать свою совсть.
Въ трактиръ пришли дурныя всти о состояніи П_і_а_в_к_и. Лкарства не помогали: онъ умиралъ. Мужчины вернулись къ своимъ дламъ, женщины, входившія въ его хату, признавались въ недйствительности всхъ своихъ средствъ. Самыя старыя по своему объясняли характеръ болзни. Пробка изъ пищи, закупорившая желудокъ, гнила. Стоитъ только взглянуть на его вздувшійся животъ.
Прибылть медикъ изъ Сольаны на свой еженедльный пріемъ и его повели въ лачугу П_і_а_в_к_и. Пролетарій науки отрицательно покачалъ головою. Ему нечего здсь длать. Это смертельный аппендицитъ: слдствіе чрезмрнаго объяденія, отъ котораго врачъ приходилъ въ ужасъ. И вс въ деревн повторяли слово "аппендицитъ", женщины забавлялись, произнося это названіе, столь странное для нихъ.
Священникъ донъ Мигуэль ршилъ, что наступилъ моментъ войти въ хижину ренегата. Никто не умлъ тажъ быстро и откровенво, какъ онъ, напутствовать людей на тотъ свтъ.
"Ну, какъ?" произнесъ онъ стоя у дверей: "ты христіанинъ? Или нтъ?"
П_і_а_в_к_а сдлалъ жестъ изумленія. Конечно онъ христіанинъ! И точно оскорбленный вопросомъ, онъ посмотрлъ подъ крышу хижины, созерцая въ восторг и надежд клочекъ синяго неба, глядвшій въ щели крыши.
"Ну, хорошо! Между людьми не должно быть лжи!" продолжалъ тотъ. "Надо исповдаться. Онъ при смерти… Ясно, какъ божій день!" Этотъ священникъ-стрлокъ не любилъ долго разсуждать съ своей паствой.
