— Откуда это вам известно? — спросил я, не скрывая своих расстроенных чувств.
— От слонов, — ответила она.
В ее экстрасенсорном видении слоны ревели от боли, пояснила далее Пруденс. Страдания, которые испытывали слоны лондонского зоопарка, были самыми сильными и мощными источниками парапсихокартинки в ее жизни. Пруденс собрала группу в составе четырнадцати экстрасенсов из Карлсбада, округ Сан-Диего, и все четырнадцать, по ее словам, почувствовали слоновью боль.
После возвращения в Англию я, к своему облегчению, обнаружил, что за несколько месяцев до видения Пруденс всех лондонских слонов перевели в бесклеточный зоопарк Уипснейд, что расположен в сельском районе графства Бедфоршир, примерно в тридцати милях к северу от Лондона. Каким же образом «грязная» бомба будет мучить слонов в лондонском зоопарке, если их там вообще не осталось?
Меня занимал вопрос, доводилось ли министерству внутренней безопасности при Джоне Эшкрофте когда-либо объявлять генеральное предупреждение о предстоящей террористической атаке, руководствуясь сведениями, полученными от экстрасенсов. На поиски ответа я потратил несколько недель. Однако все мои звонки не принесли никаких результатов, я сдался и выкинул парапсихологов из головы.
Я не вспоминал о них вплоть до того момента, когда мне неожиданно позвонил один человек и заявил, что готов раскрыть некий секрет, — на условии, что я пообещаю сохранить его имя в тайне.
— О’кей, — сказал я.
— Вы слышали о дальновидении? — спросил он.
— Вы имеете в виду шпионов-экстрасенсов?
— Да-да, — подтвердил он. — Этим направлением опять очень заинтересовались.
— Это-то мне известно, — ответил я и рассказал ему про Эда, Пруденс, Ури и загадочного Рона. — Кстати, вы что-нибудь знаете о Роне? — затем спросил я.
— Я говорю не о тех дальновидцах, — возразил он. — Сейчас в деле участвуют новые ребята, и они применяют дальновидение совершенно иным образом.
— Вот как?
— Теперь дальновидение осуществляется за пределами офиса.
— То есть… Как-как? — не понял я.
— Я говорю: теперь дальновидение осуществляется за… пределами… офиса.
— А! О'кей. Спасибо.
Я понятия не имел, что он имеет в виду, но на увлекательный секрет это никак не походило.
— Понимаете, нет? — раздраженно спросил мой источник. — Дальновидение больше не базируется в офисе.
— М-м, — сказал я.
Очевидно, он начинал подозревать, что выбрал не того журналиста, чтобы раскрывать свой секрет.
— Не сердитесь, но я не настолько смышлен, чтобы понять ваше зашифрованное сообщение, — присовокупил я.
— А что вообще вам известно из истории дальновидения? — медленно спросил он.
— Я так понимаю, что оно базировалось в офисе.
— Вот именно.
— Но сейчас все по-другому? — спросил я, прищурив глаз.
— Господи, да что ж… Короче, если оно больше не базируется в офисе, то…
Он сделал паузу. Перед ним стоял выбор: либо продолжать раскрывать свой секрет в туманном ключе — и этот метод явно действовал нам обоим на нервы, — либо выложить все открытым текстом.
— Экстрасенсы-убийцы! — объявил он. — Не слабо, да? В общем, сейчас готовят убийц для «черных операций». Парни из Форт-Брэгга будут в полевых условиях отслеживать и ликвидировать террористов. Вот их и учат, как стать такими экстрасенсами. Раньше разведка опиралась на агентурные и технические службы, однако времена меняются. Разведданные слишком часто оказываются некондиционными. Вот они и решили вернуться к силе мысли.
— И как эта система работает? — спросил я.
— Мы выбрасываем спецоператора где-нибудь в джунглях, — ответил он. — Или в пустыне. Или на границе. Допустим, нам известно, что до целевого объекта не больше нескольких миль, но мы не знаем его точные координаты. Что делать? Поджидать разведывательные самолеты? Или надеяться, что какой-нибудь заключенный расколется на допросах? Понятное дело, мы занимаемся такими проблемами, но теперь у нас есть возможность подкрепить эту деятельность силой мысли.
— То есть, — сказал я, — убийцы в ожидании разведданных паранормальным образом выясняют местонахождение цели и немедленно начинают ее выслеживать?
— Именно. Сейчас сила человеческого разума полным ходом возвращается в Форт-Брэгг.
15 июля 2004 года
Сегодня прорезался Гай Савелли. Он возбужден, и я подозреваю, что произошли некие радикальные подвижки в его предстоящей контралькаидовской операции по ловле на паранормального живца. Когда мы с ним общались последний раз, он был погребен под лавиной телефонных звонков от юных энтузиастов боевых единоборств из стран «оси зла», которые желали узнать, как убивают козлов путем пристального разглядывания. С тех пор Гай все ждал, когда наконец ему дадут «добро», чтобы он смог начать обучать террористов смертельному взгляду, одновременно с этим выступая шпионом от имени разведслужб, — а команда все не поступала.
Я предположил, что он хочет рассказать о последних новостях в этом деле, однако он заявил, что произошло нечто иное, нечто из ряда вон выходящее. Ему позвонили из Форт-Брэгга. Не мог бы он прибыть «немедленно» и продемонстрировать свои способности новому командующему, который «видит духовную сторону явлений»?
— Я отправляюсь в ближайший уик-энд, — говорит Гай.
— Какое-нибудь животное берете с собой? — спрашиваю я.
— Ну да. Они хотят, чтобы я захватил с собой какое-нибудь животное.
— Козла?
— Мои ресурсы ограничены.
— Хомячка?
— Не важно, — говорит Гай. — Могу лишь сказать, что в операции в той или иной форме примут участие животные.
— В форме ма-аленького зверька, которого можно легко и дешево купить? — предполагаю я.
— Верно, — подтверждает Гай.
— Стало быть, хомячок, — заявляю я.
Молчание.
— Да, — наконец говорит Гай. — Я везу туда хомячка, чтобы у них глаза на лоб вылезли.
Тут он произносит что-то неразборчивое в сторону.
— Это они! — затем сообщает Гай возбужденно. — Ждут на другой линии! Я потом перезвоню.
— Гай! — кричу я в трубку. — Спросите их, а можно я тоже приеду?
19 июля 2004 года
Вот уже четыре дня от Гая нет вестей. Я отправляю ему электронное письмо с вопросом, были ли какие-то подвижки, и наконец он перезванивает.
— Похоже, лед тронулся.
— Вы уже возили хомячка в Форт-Брэгг?
— Дело не только в хомячке, — отвечает Гай. — Меня хотят засекретить. Перевести на более глубокое военное положение.
— Как-как? — переспрашиваю я.
— В смысле, они хотят чтобы я поездил по разным местам. На Ближнем Востоке, между прочим.
Я прошу Гая просветить меня подробнее, что он и делает.
После того как Джим Чаннон разработал «Полевой устав Первого Земного батальона», командование предложило ему создать настоящее подразделение из Боевых Монахов, которые в случае необходимости путешествовали бы по миру, применяя свои сверхъестественные способности. Джим отказался, поскольку был достаточно рациональным человеком, чтобы понимать, что прохождение сквозь стены и тому подобные феномены могут хорошо выглядеть на бумаге, но в реальной жизни такие навыки приобрести ох как нелегко.
Однако сейчас, говорит Гай, от него добиваются именно этого. Хотят, чтобы он возглавил подразделение Боевых Монахов, направляемых в Ирак.
— И какие способности вы собираетесь захватить с собой? — спрашиваю я.
— Будем надеяться, немалые, — отвечает он. — Действовать придется без оружия.
— Почему?
— Потому что это будет мирный и мягкий подход. Это хорошие, добрые люди. Они знают, что в Ираке было сделано очень много ошибок. Не забывайте: парней из Абу-Грейб готовили в Форт-Брэгге. И они совершили чудовищную промашку. Теперь стало ясно, что так продолжаться не может. Так что теперь обратились ко мне.
— Чтобы вы научили их разглядывать козлов до смерти? — спрашиваю я.
— Да нет, — отвечает Гай. — Сейчас все иначе. Идея настолько революционная, что она изменит весь подход к заключенным. Только представьте, чего можно достичь посредством пристального взора. Людей можно запутать до такой степени, что они вообще перестанут понимать, что с ними происходит, и начнут выкладывать самые разные сведения.
Гай говорит, что еще не ставил спецназ в известность о том, что держит меня в курсе всех событий.
— А они не разозлятся? — спрашиваю я.
— Ну что вы! Ведь это же добрый и мягкий подход. Да они сами захотят, чтобы люди обо всем узнали.
— А в следующий раз, когда вы повезете хомячка в Форт-Брэгг, можно и мне с вами?
— Я их спрошу, — отвечает Гай, — когда наступит благоприятный момент.
