Чем хорош Ветер — никогда не заканчивает игру, кончив. Всегда поставит логическую точку.
А Гоблин просто раздражает! Зачем сразу всё обламывать? Да в пизду его, уже!
— Ты что делаешь? — даже голос его по телефону не хочется слышать! Не в тему позвонил, блин, именно сейчас!
— В отходняке после циклопередоза, — холодно говорю я. — Ветер меня вытащил, а ты где был?
— Я… — ага, теперь растерялся! А когда кормил меня этой хуйнёй, чем думал?
— Да пошёл ты, — и телефон отключила.
Я думаю что беременна. Вот так спокойно думаю и всё.
Оказалось, неправда. На пару дней задержка, из-за химии, наверное… пора слазить…?
Боже, какая нечеловеческая скука!! В универе не бываю, колбасит вставать! Лежу уже третью неделю навзничь, никуда не хожу. Телефон вырубила, маме тока позваниваю иногда, что жива и всё в норме… она переживает, заезжала как-то, спрашивала, не надо ли чего. Я уверила, что просто решила начать жить самостоятельно, и вот-вот найду работу! Она не очень-то поверила, но обнадежилась. А мне уже и жрать нечего, и деньги вышли все, и чтобы снять их — надо встать и выйти к банкомату… Нет. Даже потребность в сигаретах не заставит. Сообразила, что можно заказать на дом, на сумму от 400 деревянных, но налички нет. И не надо. Пусть. У меня пустая боль. У меня голодный декаданс…
И вот врубила ни с того ни с сего телефон, лежу, смотрю на него, думаю, и кому бы эдакому позвонить? Никого нет, с кем я могла бы сейчас поговорить. Кто был, тех больше нет. И не надо вспоминать, дело прошлое. Отревела своё.
Так и что же теперь? Русый… нет его в городе. Уехали уж обратно в Москву с Ведьмой. Хых, ну и ладно, напишу-ка СМС, как дела хоть? У людей ведь жизнь, любовь… может, мне это напомнит, что жить надо. «Privet,Rus,kak del?4е s proektom tvoim,pi6e6sya?u menya…kak-to neo4eny,jizny zamerla va6e.s parnem rasstalas,Goblin,ya tebe pro nego govorila.a 4е, esly lubvi net?a u vas vse norm,sex,narkotiki,samogon?» Подождала какое-то время, пищит тел: «SEX,NARKOTIKI,BUHLO-ZA-ZA-ZA-ZA-ZAEBISY!!» Усмехнулась, тока собралась ответить, пишет: «Na XUY-V PIZDU!!!DIKA,I PRAVILNO RASSTALAS,MENYA VOT TOJE VEDMA BROSILA,NAH!!!!!ZAEBISY,BLYА» Вот тебе и здрасссти… Позвонила, отвечает:
— Да, Иванка! — ну, прямо-таки заорал.
— Здарова, ты чё? Совсем что-ли охренели вы, разосрались?
— Херли, мы охренели! — а сам пьяный. — Видимо так! Всё, пиздец! Я в Уфе…
— Не, какой пиздец? Из-за чего хоть? — уже интересно.
— Не знаю.
И тишина. Сопит, и насколько я его знаю, кривит губы, глядя в пол.
— Слушь, Дика, ты чё делаешь?
— Ничё, а чё? — вот и поговорили. Раз в Уфе, сейчас бухать позовёт. Ехать — не ехать?
— Приезжай ко мне, а? Прям щас!
— К тебе? На тот конец… далеко…
— Ди-ка!! Ну, ты мне друг, или где? — заныл тут же, дурак. Я же не отказываюсь. Поеду, конечно.
— Друг, — тяжко вздохнула, так ни о чем.
— Чё так вздыхаешь, как будто тебе прям так трудно! — взвился нервный Русый.
— Я не про то, я про себя, ваще!
— А-а… у тебя же тоже… — сразу потеплел он. — Ну, ладно, когда тебя ждать?
— Ну-у, часа через два… — завела я волынку.
— Дик, а пораньше никак что ль? Ты же ничё не делаешь!
— Я ничё не делаю? — возмутилась я. — Ах, да, точно!
Поржали. Потом я настаивала, чтоб он меня встретил, но он отпирался, типа что ж я не знаю, где он живёт? А ему в лом переться встречать… тогда я возмутилась дико — как же так, мне значит, не в лом переться к нему в такую даль, на тот конец Уфы, а ему… ну, он поныл-поныл немножко, что он бухой, и ему трудно, я парировала, что тем более развеется, отойдет малость — а то чтож такое, я буду сидеть трезвая, а он бухой, и вместе пить начнём — он вконец окосеет и упадёт, а мне скучно будет, тогда какой смысл ваще вместе пить сегодня, и значит ему надо трезветь срочно! Нам ведь ещё всю ночь бухать! Все эти доводы я вылила на него так скорострельно, что он не успел и слова вставить, (вСтасить, хы-хы!). Пришлось согласиться и ему и мне. Баш на баш, а как же! Встала, напялила что попало на себя, повязалась шарфом — на улице порядочный дубак. А на голову ничего не взяла — но это я поняла уже когда вышла, и промёрзла. Ладно, выручил капюшон на балахоне. Ну и урод я — в стекле магаза отразилась моя плоская от декадансу рожа, торчащие из-под косухи рваные рукава балахона, носом хлюпаю, сутулая, прихрамывающая какая-то, блядские высокие сапоги на каблуке не в тему! Бомж Померанцев. Наковыряла на бутылочку пива, и всё. Бабло в нуль ушло. Пусть Русак сам наливает, раз позвал. Нашарила сигареты в кармане — ещё три «Сен Джорджины». Покурила. Полегчало. Теперь можно и ехать.
На остановке изводился Русый, я как подъезжала сразу заметила, чуть не пляшет.
— Ты чё так долго? — орёт. — Уже три 235-тых проехало, могла бы и пораньше! Час стою тут, заебался! Дай сигарету!
— А у меня мало, а у тебя чё, своих нет? — ответила я: — А пораньше я не могла, мне же собраться надо было!
— Да уж, ты собралась! — хихикнул он на мои сапоги, колченогие.
— Пошёл на хуй, — ответила я, протягивая сигарету. Далее выяснилось, что бухать у него дома и нечего, тока треть баттла портвейна, и начатая водяра.
— Ну, я оттуда тока один стопарь выжрал! — оправдался он. Я выматерилась — а что мы пить-то будем? У меня бабла нет с собой! Он возмутился — а как так, что бабла нет? И что же мы пить-то будем до утра? Нахрен я тогда ваще приехала, не сказавши, что у меня нет ничего! Я обозлилась — ни хера себе, алкаш, я ему и не нужна, а тока бабло моё подавай! А сам еще ныть будет — друг я ему, или нет, вот интересно — он-то мне кто?? Гад эдакий. Он разъизвинялся, но мне стало от этих его мерзостей совсем хреново, я потащила его сшибать бабло с прохожих — ты мне за всё ответишь! Я ведь из воздуха надергаю денег, и нажрусь как скотина за полчаса, и пошёл ты нах со своим задушевным нытьем про то, как тебя жена бросила, ещё бы да нет! Как она ваще с тобой, таким конченным жила! Пока аскала вольно, отошла. Русому никто ни копья не дал, он никогда не умел просить как надо, стеснительный, даже нужда не научила, а я собрала 176 рублей. Посчитала — а, хватит! Учитывая, что захомячить у него найдется хоть чё-нибудь, нам ужраться по самые помидоры хватит!
Сюрпрайз — Влада-то дома! Вот ты урод, не сказал! Заебись. Я — то думала, он один. Ну, ваще. Значит, орать нельзя, тихо сидеть ночью! А музло?! Мало того, она ещё бесится по ходу дела, что он к жене не идёт, опять к мамочке притащился, и не мирится, бухает тут сидит. А мне-то как неудобно! В тему зарулила, бля ваще. На меня злобно сверкает глазами, типа:
— Здравствуй, Ивана! — а сама как змея. Я в комнате его исчезла, а она Русому — опять бухать, тебе нельзя, урод ты, у тебя химзависимость, иди к жене, мирись, на хер ваще тогда жениться было? Такую женщину потеряешь, и пиздец тебе, подохнешь, вали давай к ней, а не девок тут таскай! Тоже докатился! Женился — живи, чё тебе это, игрушки?
А мне-то каково — девок он таскает! А я — то при чем? Я не девка ему, и Влада прекрасно это знает! Сука.
— Но в остальном права, мачеха твоя, конечно, — это я уже втираю Русу, залив мерзкого пойла в глотку по первой: — Коль женился — это серьезно, да и пить тебе нельзя, раз так все круто…
Русый матерится и отпирается. Почему его Янка кинула — не поймет и сам. Вроде жили-жили, по городам вместе мотались, она даже подпела-таки ему на альбомчике, хотя и отказывалась жутко — она панк, и в металле думала, что нихрена не сможет, но вот ничего, получилось. Приезжали они сюда, в Уфу, клип снимать — здесь дешевле, и у Янки знакомства. Вот, тыр-пыр, она по делам все бегала, договаривала аппаратуру и прочее, а муж в это время неприкаянно с друзьями бухал — а чего ж еще, пока делать нечего? И Янка-то не против вроде, ну, ходишь где-то и ходи, вечерами все равно вместе засыпали. Отсняли уже больше половины, без траблов. И вдруг — она заявляет, что ей надо срочно мотать в Москву, там чё-то да чё-то, хер поймет, и вернется через недельку, а Рус пусть подождет, всё нормально, да «я тебя люблю», по гроб. А потом…
— Прикинь, Дика, не звонит ни чего! — Русый сидел напротив, понуро опустив голову, держа пустую рюмку. Я отхлебывала из горла, не дожидаясь когда он нальёт. Курим.
— Я сам звоню, смски шлю — ты где, любимая, как дела? Скоро вернёшься, я тебя жду! — тут он всхлипнул, совсем уж пьяный: — Молчит. Не отвечает. Дозвониться никак. Я уж и домой звоню — нет. Чувствует, что ль, что я это её ищу…
— Так ехал бы, чё ты? Мало ли?
— Не, погоди! — он налил мне ещё, закурили.
— Так она же… ну, прикинь, а потом, кое-как выбил из неё — ты знаешь, Русый, — и так холодно ещё! Я охренел, она так не говорила со мной никогда! — вот, типа, я тебя кидаю. Ну, не так сказала, конечно, но смысл! Как-то размазано, а я говорю — а чё ты молчала-то? Конкретно сказать бы — так нет! — он открыто плакал уже, не утираясь. И вроде даже снова трезвый.
— Говорит — у меня всё нормально, и без тебя, и тебе того желаю. Я — как так, чего желаешь? Опять замолчала. Через три дня — давай поживём пока раздельно, мне надо подумать, и всяка там херня!! БЛЯДЬ!!! — он стукнул по столу кулаком. — Как же так, ведь она жена мне?
