Миссис Рейнментл говорила: это был монолог, который, похоже, не требовалось внимательно слушать. Тем не менее, миссис Слейд старалась следить за его ходом, опасаясь, что иначе глаза сами собой сомкнутся.
— Я хочу, чтобы в моем доме хватало места, — заявила миссис Рейнментл. — Хочу, чтобы комнаты у меня были огромные.
Хотя миссис Слейд выпила все виски из своего бокала, ожидаемой благожелательности к гостье она так не почувствовала: просто очень захотелось спать. Она услышала, как безучастно спрашивает:
— И где этот дом?
— Будет на Гавайях. Я купила землю, — миссис Рейнментл налила себе еще немного.
— Прекрасно! — сказала миссис Слейд.
— Я и впрямь думаю, что мне там будет хорошо. В конце концов, жить в гостиничных номерах — бесчеловечно.
Несколько минут спустя миссис Слейд вскочила:
— Мне пора спать. Извините. Да, поздно уже.
Сквозь запутанные складки сетки от москитов она увидела, как миссис Рейнментл подошла к стене рядом с дверью и выключила свет.
— Вы умеете раздеваться в темноте? — спросила она.
— Без труда, — бодро ответила миссис Рейнментл из-под своей одежды.
Миссис Слейд услышала, как соседняя кровать заскрипела под весом грузного тела. Миссис Рейнментл глубоко вздохнула.
— Вот теперь хорошо, — сказала она довольно.
На улице стрекотали насекомые; где-то закрылась дверь. Миссис Слейд пожалела, что не отказалась от виски: оно тяжело легло на желудок. Она упорно старалась не думать о докторе Слейде, лежавшем в том жутком номере, но его образ так и стоял у нее перед глазами.
Доктор Слейд закрыл дверь, разделся и сложил одежду на пыльный комод. Уже голым он встал под лампочкой и завел будильник. Затем, опасливо глянув на продавленную кровать, выключил свет. С фонариком в руке пробрался сквозь беспорядок к сетке от москитов и залез в постель. После ряда экспериментов он обнаружил, что если лечь на ее наклонной поверхности по диагонали, будет вполне удобно. Он умышленно пришел сюда без пижамы. То был молчаливый протест — попытка отрицать само существование этого номера. Когда наступит утро, он оденется и выйдет отсюда с пустыми руками, как ни в чем не бывало. Сквозь окружающий стрекот насекомых ему иногда удавалось расслышать голоса двух женщин, но он не мог разобрать их слова.
В воздухе здесь висел запах пыли; горячее дыхание доктора отражалось от сетки у самого лица. «Миссис Рейнментл, — саркастично подумал он, — руководствовалась всего лишь животным инстинктом, отказавшись ночевать в этой комнате, и дверной замок тут ни при чем».
Он надеялся поспать в одной постели с женой — хотя бы с полночи. Последние две ночи они провели на корабле, где размеры и расположение коек отбивали всякое желание заняться сексом. Его посетила фантазия о том, что, возможно, он поступил опрометчиво, оставив Дэй наедине с миссис Рейнментл: ведь нет никаких гарантий, что та — не психопатка. Прислушиваясь к голосам, он старался догадаться, о чем они говорят, но его клонило в сон, а воздух наполняло неумолчное пение ночных тварей. Удивившись легкости, с которой это происходит, он осознал, что плавно погружается в сон.
Когда он услышал бешеный звон будильника, первой мыслью было, что он неправильно его завел: доктор Слейд приготовился ко сну, но сон так и не пришел. Однако, вытащив из-под подушки фонарик и включив его, доктор увидел, что уже двадцать пять минут шестого. Звуки на улице стали теперь совсем другими: фоном для них служили отдельные гудки и щебет. Поблизости какая-то ночная птица завела чистую, низкую руладу. Затем он услыхал вдалеке вторую, эхом вторившую первой. Подождал минуту, а потом, не выпуская из руки фонарик, выпрыгнул из постели и щелкнул выключателем. Номер так и остался в темноте.
Вскоре доктор оделся и, выйдя на веранду, постучал в соседнюю дверь. Услышав приглушенный отклик Дэй, тихо сказал:
— Полшестого.
— Ага, — ответила она. — Хорошо.
Заря еще и не думала заниматься. Воздух был прохладен и недвижен. Он вернулся в темный номер и, не выключая фонарик, умылся над раковиной и причесался. Побриться решил перед самым отправлением на вокзал.
Он выключил фонарик и уселся в темноте на кровать. Теперь вдали кукарекали петухи, лаяли собаки, а внизу в парке раскричался какаду — наверное, тот самый, которого они слышали накануне за обедом. Доктора Слейда время от времени ласкали блуждающие персты свежего предрассветного ветерка, и он думал: «Прекрасное время — звезды еще светят, наконец-то повеяло прохладой, и не видно никакого города».
Он услышал, как в двери соседнего номера повернулся замок и она открылась. Затем домашние тапочки миссис Слейд прошлепали по веранде в сторону душевых. В небе забрезжил слабый утренний свет, который с каждой минутой становился ярче. Много времени спустя тапочки вернулись, и дверь снова закрылась.
Для миссис Слейд ночь тянулась долго и была наполнена кошмарами. Она лежала на простыне, потея под сеткой от москитов; у нее вызывал отвращение этот номер и сама мысль о том, что несчастная миссис Рейнментл собственной персоной лежит на соседней кровати. Виски по-прежнему обжигало желудок едким пламенем, она заставляла себя дышать медленно, равномерно, но ее повсюду подстерегали парализующие кошмары. Сколько раз приходилось ей переворачиваться в постели, чтобы отогнать поднимающийся смерч сновидений? Поначалу, в моменты бодрствования, она внимательно прислушивалась, силясь различить на жужжащем металлическом фоне близкое, тихое храпение миссис Рейнментл. Порой, вспомнив об открытом окне, она убеждалась, что в номер вошел кто-то третий. С широко открытыми глазами смотрела в одну точку где-то в темноте и лежала совершенно неподвижно, пытаясь дышать, будто спящая. Однажды она почувствовала, как тяжелое насекомое или ящерица приземлилось на полог у нее над головой и, вцепившись в него, время от времени слегка покачивало сетку. Потом осталась лишь чудовищная косматая тьма, которая щелкала и пульсировала из черной насекомой глотки.
Миссис Слейд не отваживалась даже с фонариком встать с кровати и поискать «секонал» — боялась наступить на скорпиона или сороконожку, и поэтому лежала, зависнув где-то между сном и явью. Когда в дверь постучали, она сказала: «Угу», затем, схватив фонарик, словно оружие, отдернула сетку и, встав на пол, обвела лучом номер. В полумраке она смогла различить тело миссис Рейнментл, похожее на большую подушку, опутанную простынями на дальней стороне кровати. Миссис Слейд провела лучом вдоль стены. У двери висел выключатель. Она подошла и нажала его. Свет не включился. По-прежнему стояла ночь — та же самая; в желудке пекло, и болела голова. Доктор Слейд стучал в дверь. Вдруг она испугалась, что миссис Рейнментл проснется. Приблизив лицо к дверной филенке, она спокойно сказала:
— Ага. Хорошо.
Стук прекратился, и она услышала, как муж вернулся в свой номер.
Минуту спустя она поспешила в душевую, проклиная растения, царапавшие в темноте лицо. Еще не добравшись до конца балкона, она поняла, что не будет принимать душ. Там даже негде положить фонарик: он намокнет или упадет на пол, и она будет стоять в темноте с льющейся сверху водой. Она зашла в одну из кабинок и заперла дверь изнутри. Там было жарко, темно, душно. Между умывальником и душем стоял небольшой столик. Она положила фонарик туда. Стены пропитались застарелым смрадом уборной. Она знала, что позже, когда взойдет солнце, ей станет лучше, но сейчас было скверно. «Если б только меня вырвало», — подумала она. Но это было невозможно — все равно что пытаться изблевать ночь; ночь по-прежнему стояла снаружи, а внутри пекла изжога.
Когда миссис Слейд вышла, воздух стал немного прохладнее, и она почти уже могла различать дорогу между папоротниками и пальмами без фонарика. Двигаясь вдоль веранды, периодически его включала, а, добравшись до своего номера, уже больше не гасила: вошла и закрыла дверь. Изо всех сил стараясь не разбудить миссис Рейнментл (ее вовсе не прельщала перспектива разговора с ней в этот момент), она быстро и молча оделась. Затем упаковала два своих чемодана и собрала вещи в сумочку, постоянно думая, что это не совсем по-дружески — вот так сбежать, даже не попрощавшись. «Нет, нам пора ехать», — сказала она себе; ей хотелось выбраться из этого номера раз и навсегда. Самый надежный способ — упаковать вещи Тейлора самой и выставить весь багаж за дверь. Так удастся избежать шума в номере. Мужу вообще не придется заходить, а миссис Рейнментл будет спать дальше.
Миссис Слейд собрала его багаж в мгновение ока: он практически ничего не вынимал. Она открыла дверь на веранду. Медленно, по одному, выносила чемоданы и ставила их, стараясь как можно меньше шуметь. Затем, когда все уже было снаружи, встала в дверях и быстро провела фонариком по комнате, молча попрощавшись с миссис Рейнментл, как только достигла угла. Луч пробежал вдоль стены мимо зеркала и вешалки.
