На подносе с завтраком лежала газета с наклейкой: BUENOS DÍAS. LA DIRECCIÓN. ДОБРОЕ УТРО. АДМИНИСТРАЦИЯ. Кофе был вкусный, и принесли его целый кувшин. Доктор Слейд просмотрел заголовки и налил себе еще чашку. Вскоре он встал, побрился, оделся и спустился поискать парикмахерскую. В отеле ее не было: портье посоветовал взять такси и съездить в центр города.
Он решил прогуляться. Дорога шла почти все время под гору. От уродства захудалую провинциальную столицу спасали только деревья да парки. Когда его усадили на вращающийся стул и накрыли простыней, парикмахер протянул газету, которую он взял, хоть и узнал в ней ту же самую, что принесли ему наверх вместе с завтраком. Доктор Слейд пробежал глазами уже знакомую первую полосу «Эль Глобо», и его внимание привлекла краткая заметка в «подвале». В строке с указанием места стояло слово Пуэрто-Фароль. Он продолжил чтение и открыл в изумлении рот. Это было сообщение о пожаре, который вчера на рассвете уничтожил часть «Гран Отель де ла Индепенденсиа». Он унес жизнь одной постоялицы — миссис Агнес Рейнментл, канадской туристки, прибывшей на теплоходе «Кордильера». Далее описывался ущерб, нанесенный зданию, и это — все, если не считать того, что заметка заканчивалась словами «а lamentar»,[10] которые почему-то выводили ее из области серьезного или вероятного. И больше сожалеть не о чем!
«Бедняжка», — подумал он, и его естественное огорчение усилилось чувством вины из-за того, что в последний ее вечер он был с ней груб.
«Дэй не должна этого видеть, — вдруг сказал он самому себе. — Я обязан скрыть от нее».
Миссис Слейд открыла глаза и взглянула на часы: пять минут двенадцатого. «Примерно часов шесть», — подумала она: не так уж много, но она была бодра и полна энергии. Позвонила, чтобы принесли завтрак, и наскоро приняла душ. Когда пришла горничная, она велела ей поставить поднос на балконе, и там, в жарких лучах солнца, выпила кофе и съела гренок. На подносе лежала местная газета, которую она сбросила на стол, не глядя. Лишь закончив завтрак, позвонила в дверь доктора Слейда. Тот не откликнулся. «Помчался осматривать город», — подумала она, немного обидевшись, что он ушел без нее, хотя и понимая, что если бы он явился к ней в номер и разбудил, она пришла бы в ярость. Миссис Слейд оделась и решила тоже прогуляться, пока в воздухе еще пахнет утром. Вчерашняя нервозность прошла.
Наконец-то стало настолько прохладно, чтобы можно было надеть новый розовый льняной костюм, в котором ей не терпелось походить. Его цвет удачно дополнял ее загар, и отчасти это приятно ее удивило. Оторвавшись от зеркала в чулане, она вышла на террасу и закурила, глядя вниз на красные черепичные кровли города. Высокие дальние горы за ним казались ближе самой столицы, наполовину утонувшей в озере дымки. Миссис Слейд стряхнула пепел на улицу, надела солнцезащитные очки и вернулась в спальню.
В холле, рядом с конторкой портье, стоял ярко освещенный газетный киоск, а перед ним — богатый выбор удобных кресел, причем каждое — с лампой для чтения. В это время в вестибюле не было постояльцев, если не считать молодого человека, который развалился в кресле, сложив ноги на подлокотник, и читал журнал.
Встав у прилавка, она изучила выставленные газеты двух-трехдневной давности и выбрала «Сан-Франциско Кроникл» и «Нью-Йорк Таймс». Из внутренней комнаты вышел человек и встал перед ней. Она попросила «Ньюсуик» и протянула ему банкноту;
— О, — сказал он, взглянув на деньги. — Извините, одну минуту.
Человек вернулся в комнату, из которой появился.
Медленно развернувшись, она прислонилась к прилавку, заведя руки за спину, и окинула взглядом холл. Ее удивило, что в столь ранний час тот был совсем пуст. Хоть и убеждая себя, что вовсе не хочет этого, она вновь посмотрела на молодого человека и мгновенно составила о нем мнение. Если мужчина был статен и хорош собой, она искала какой-нибудь характерный недостаток. По ее мнению, любой мужчина с такой же, как у этого, внешностью, в конце концов, начинает ею злоупотреблять.
Молодой человек стряхивал пепел в высокую банку, стоявшую под рукой, и продолжал читать. Она повернулась к киоску: продавец отсчитывал сдачу.
— Вы получаете «Ньюсуик»? — спросила она, пробегая глазами выставленные издания. — Где он?
— «Ньюсуик»? Вы приходите на полчаса.
Рядом с холлом был разбит садик, заросший филодендроном и заставленный клетками с попугаями. Она выбрала удобное кресло на солнце, надела темные очки и просидела там, читая газеты, ровно тридцать минут, ожидая, что вот-вот появится доктор Слейд. Затем, уверенная, что продавец киоска еще не нашел журнал, но не очень из-за этого волнуясь, вернулась спросить.
Молодой человек, по-прежнему сидевший в кресле, не обратил на нее внимания, когда она проходила мимо. Едва приблизившись к прилавку и увидев за ним лицо продавца, она уже поняла, что была права.
— Больше нет «Ньюсуик»! — излишне громко воскликнул он. — Все продалось.
Она услышала за спиной какое-то движение, обернулась и увидела молодого человека, идущего навстречу. Он держал перед собой несколько журналов и неуверенно улыбался.
— Извините, — сказал он ей. — Я случайно подслушал. Вот «Ньюсуик». Я купил его здесь. Возьмите.
— Нет. Нет, спасибо, — ответила она таким тоном, который показался ей недружелюбным, и поэтому, улыбнувшись в ответ, добавила:
— Я бы все равно не стала его читать. Оставьте себе.
Он по-прежнему протягивал журнал.
— Я уже просмотрел. Больше нигде в городе вы его не найдете. Все номера расходятся в первые же часы.
Миссис Слейд не собиралась брать журнал.
— Пустяки, — сказала она. — Это не имеет никакого значения. Где-нибудь в отеле продаются книжки, не знаете?
Человек за прилавком исчез во внутренней комнате, а молодой человек протянул ей пачку сигарет. Она взяла одну. Поднеся ей огонь, он проговорил:
— Во всем городе есть лишь один магазин, где можно купить книги на английском. На улице у меня машина.
Это ее прельщало, но она колебалась.
— Видите ли, — сказала она, — я вроде как жду своего мужа, который должен появиться в холле с минуты на минуту.
Подобный отказ выглядел невежливо, и она совсем не это хотела сказать.
Молодой человек шагнул к конторке портье и кратко с ним переговорил. Она стояла с сигаретой в руке, радуясь, что никто больше не видел этой двусмысленной сцены. Незнакомец вернулся, улыбаясь уже шире.
— Ваш муж ушел в парикмахерскую, — сказал он ей. — Так что решайте сами.
У длинной машины с открытым верхом одно крыло было помято.
— Вы американец? — спросила она.
Двигатель загудел, и они поехали прямо по теням высоких деревьев.
Он рассмеялся.
— Нет! Я — всего лишь очередной безответственный гражданин. Живу здесь уже так долго, что стал одним из местных.
«Это не ответ», — подумала она с досадой.
Улицы в нижней части города были узки и запружены транспортом.
— Как мне это нравится, — сказала она ему.
И вновь он ответил весело и двусмысленно:
— А почему бы и нет?
Пока он за ней наблюдал, миссис Слейд быстро выбрала одну за другой три книжки в мягкой обложке.
— Полистать перед сном, — сказала она через плечо, расплачиваясь с продавщицей.
— Не помешает, — ответил он, она развернулась и взглянула на него. Все та же улыбка, которая не говорила ни о чем.
— Как хорошо, что я узнала об этом магазине, — продолжила она. — Снова зайду сюда, как только освоюсь.
— Можете не спешить.
Она рассмеялась и шагнула в дверь, опередив его.
— Теперь мне хватит надолго, — сказала она ему. — Я просто счастлива.
Машина ехала вверх по длинному крутому скату, обсаженному пальмами и азалиями. Наверху был разбит парк с перилами, установленными вдоль края обрыва, и толпы людей, опираясь на них, любовались городом, окутанным дымкой.
— Вы понимаете, что я должна вернуться в отель? — начала она, стараясь, чтобы ее слова звучали как приказ, и тотчас осознала свой промах.
— Взгляните вон туда! — сказал молодой человек. Он показывал на вершину крутого зеленого склона, где росли пара дюжин высоких сосен, над которыми возвышалось большое белое здание.
— Боюсь показаться занудой, — предупредила она. — Это дорога к отелю?
— Здесь одна дорога, — ответил он, повернувшись к ней и грустно покачав головой. — Представляете, каково быть похищенной? Вас увозит человек, у которого ни гроша за душой, он ни с кем не общается и просто держит вас взаперти — до бесконечности. Вот о чем бы следовало беспокоиться.
— Я буду беспокоиться, если с этим столкнусь, — твердо сказала она. — Вы хотите сказать, что сделали большой крюк, не так ли?
Он снова на нее взглянул, на сей раз — с изумлением.
