Пиво было разбавленным, с характерным водянистым привкусом, но, честно говоря, ничего другого я от уличной палатки и не ждал. Я посмотрел на часы: день перевалил за полдень.
Говорят, что Москва отличается от Петербурга умонастроениями: в Москве все сплошь прагматики, тогда как в Питере пока что еще можно встретить романтиков. Может, это и так. По крайней мере, разговор с Женей в какой-то степени подтверждал эту теорию, однако до конца я в нее не верил: прагматизм и утилитарность постепенно захватывали весь мир, не делая исключений в географии, поэтому людей, ставящих достижение своих целей выше банальной человечности, в наше время можно было встретить повсеместно.
Может, из-за этого я теперь даже немного опасался встречи с остальными друзьями: испытывать разочарование в очередной раз не хотелось.
Однако мои опасения были развеяны уже в следующую минуту: зазвонил мобильный, на экране высветился номер Паши. Я ответил на звонок.
- Здорово! – почти прокричал в трубку Паша, - Ты где?
- В Москве уже. Только что освободился.
- Так это же просто отлично! Надо срочно встретиться!
- Согласен. Где?
- А ты где находишься?
- В Парке Горького.
- Неплохо. Отдыхаешь?
- Вроде того.
- У тебя станция метро ближайшая – «Октябрьская»…
- Наверное.
- Не «наверное», а точно. Иди к ней, садись в метро, проедешь две станции до «Академической», там и встретимся…
- Хорошо. Через сколько?
- Через полчаса.
- Договорились.
Со старыми друзьями легко найти общий язык. Достаточно нескольких фраз, чтобы ты точно знал: никакие ложные ценности мира и иллюзии не способны поколебать вашу дружбу. Я не стал допивать пиво, оставив почти целый стакан на столе, и поспешил к станции метрополитена.
Метро я нашел почти сразу же, не пришлось даже обращаться за помощью к прохожим. Тем более, большинство из них шли мимо меня с настолько непроницаемыми лицами, что получить от них хоть какую-нибудь информацию мне казалось невозможным.
Доехал до «Академической», как и договорились с Пашей. Поднялся наверх. Паши у выхода из метро не наблюдалось, я достал мобильный телефон.
- Уж приехал? – ответил Паша.
- Ага.
- Я через две минуты буду, подхожу к метро.
- Хорошо.
Я убрал мобильник в карман. Достал сигарету, чиркнул зажигалкой. Сделал затяжку.
Скурил сигарету до половины, когда появился Паша. Завидев меня, он расцвел улыбкой. Улыбнулся и я. Мы дружески обнялись, приветствуя друг друга.
- Рад тебя видеть, - сказал Паша.
- Взаимно.
- Пойдем тогда прогуляемся, пива попьем – за твой приезд.
- Пойдем.
Мы двинулись прочь от метро: Паша, как человек, знакомый с местностью, выдвинувшись немного вперед, я на полшага сзади – так, чтобы можно было общаться на ходу.
- Как доехал?
- Нормально, почти не спал.
- Дело обычное. Наверное, компания хорошая была?
- Была.
- Ну и славно.
Мы перешли через улицу и двинулись по тротуару вдоль домов. Мимо нас текла разношерстная вереница людей с одинаково непроницаемыми лицами – этот признак был неизменным для всех движущихся навстречу особей.
- Почему здесь у всех такие лица? – спросил я Пашу.
- Безучастные? – угадал тот.
- Ага.
- Не обращай внимания. Это не люди, это московские зомби. Вполне нормальное явление. Люди тут тоже есть, но их не сразу увидишь.
Кое-где убийцы уже сделали свою работу: поохотились на славу, зачистили территорию. Эти земли отныне и навсегда принадлежали мертвым. Мертвые населяли их и жили вместо живых.
Мы зашли в небольшой супермаркет на первом этаже жилого дома и купили по бутылке пива и пирожку. Вышли на улицу и свернули во дворы, там отыскали свободную скамейку в тени деревьев и разместились на ней.
- За встречу, - сказал Паша, когда пиво было открыто.
- За нее.
Мы сделали по глотку. Я откусил от купленного пирожка. Пирожок был суховат и почти не имел вкуса.
- Как ты тут живешь? – спросил я Пашу.
- Ничего, потихонечку. В подробностях описывать не буду – тебе станет скучно.
- Думаешь?
- Уверен. День за днем одно и то же – сам понимаешь…
- Ага. Тогда про себя я тоже рассказывать не буду в подробностях.
Мы засмеялись. Для старых друзей обычное дело – понимать друг друга с полуслова. Чувство разочарования, совсем недавно захлестнувшее меня, стало рассеиваться.
- Дом-работа-дом, какими родились – такими и помрем, - вот как можно описать наше бытие, - заключил я.
- Вроде того. Поэтому я стараюсь не зацикливаться на этом. Жизнь все равно продолжается… Я в университет вот поступил – учусь, хочу наверстать некогда упущенное. – Паша отхлебнул из бутылки.
- Меня не взяли на философский, ты в курсе.
- Да. И что думаешь?
- Ничего не думаю. Работаю, живу дальше. Одним философом меньше – одним менеджером больше. Может, так даже и к лучшему.
- Может. Такие времена…
Из подъезда дома вышла женщина лет пятидесяти. Заметила нас, бутылки в руках, неодобрительно покачала головой. И пошла дальше.
- Ментов-то не вызовут? – спросил я Пашу. – Что пиво во дворе пьем?
- Нет. Здесь всем безразлично, что ты делаешь и зачем. Это единичные проявления, но она не вызовет – свои дела важнее.
- В Питере так же, хотя могут и докопаться.
- Здесь тоже могут, особенно, если денег надо или план выполнять.
- Мир несовершенен везде.
- Это точно.
- Давай тогда за его несовершенство.
- Давай.
Мы сделали еще по глотку пива. Я бросил остатки пирожка копошившимся неподалеку голубям, те радостно встрепенулись и приняли клевать нежданный подарок.
- В Питер перебраться не хочешь? – спросил я Пашу.
- А смысл? Я только здесь жизнь начал и пока, вроде, все нормально. А там я уже бывал и как-то у меня не заладилось…
Вполне возможно, что каждый человек создан для определенного места: города там или деревни. И именно в этом месте он может раскрыться по максимуму. Наверное, Паша был на правильном пути. О себе я такого сказать не мог.
Я рассказал Паше о моей знакомой Жене и постигшем меня разочаровании. Паша молча выслушал.
- Вообще мир она для меня не открыла, - резюмировал он в конце, - в наше время каждый ищет для себя место максимального комфорта, и она, наверное, со своим пониманием комфорта определилась. Вполне себе популярная парадигма…
- Это я и сам знаю. Но вот это стремление к комфорту и вот это понятие комфорта вызывают у меня приступ тошноты.
- Мне они тоже не по духу, но что поделаешь – большинство выбирает именно этот путь.
- Значит, большинство – убийцы и предатели.
- Это точно. Предатели идеалов детства…
Паша попал в точку. Именно это я и хотел сказать. В детстве мы собирали вкладыши от жвачек и собирались быть президентами, бандитами или, в крайнем случае, инженерами. Но никак не менеджерами и, тем более, не надзирателями. Но мы стали теми, кем стали, и теперь этот мир полон убийц.
- Ты когда назад собираешься? – спросил Паша.
- Завтра у меня вечерний поезд.
- Значит, время у нас еще есть!
- Вагон времени!
- Москву тебе показывать?
- Спасибо, уже посмотрел.
- Что тогда делать будем?
- А ничего не будем, говорить будем, как сейчас…
- Ага, понял тебя. У тебя пива еще много осталось?
- Да так…
- Пойдем – прогуляемся немного, еще пива возьмем, ноги разомнем.
- Пойдем.
Мы встали со скамейки и пошли в сторону магазина. Снова посетили супермаркет и взяли еще по бутылке пива. Затем пошли дальше по улице – гулять.
Мимо ехали автомобили и шли люди, этот поток был нескончаем, он двигался параллельным и встречным курсами, дышал, бился, натыкался на дома и разбивался об освещенные тусклым светом провалы подземных переходов. В воздухе разливалась какофония из звуков голосов, моторов, клаксонов и сирен. Пожалуй, количество действия на один квадратный метр в Москве превышало подобное же количество в Петербурге в разы.
- Не устаешь от этого шума? – спросил я Пашу.
- В Питере его меньше?
- Мне кажется, что да – меньше.
- Не знаю, не замечал. К нему быстро привыкаешь.
- Если только так…
- А как иначе?
- Иначе – бежать из этих городов к чертовой бабушке, жить в деревне, вести подсобное хозяйство и обходить мегаполисы стороной.
- Тоже вариант.
- Правда, слабоватый вариант…
- Почему?
- В любом случае на новое место ты притащишь старого себя, а, значит, последствия вполне предсказуемы.
- И это так.
Мы перешли улицу и, пройдя несколько домов, свернули в начинавшийся здесь парк. Я спросил у Паши, куда мы идем. Он ответил предельно просто:
- Куда глаза глядят.
