Однако, пока готовили финальную сцену, в которой Сиобан вынимает чудесно спасенный пиджак из машины, у меня возникли проблемы. Сильвестер подошел ко мне и чувствительно ткнул под ребра.
— Боддеккер, твои Дьяволы так и не появились. Я взглянул на часы.
— Они не понадобятся раньше одиннадцати.
— Ты что, не слушал меня? — разгневанно вопросил Сильвестер. — Их вызвал костюмер.
— Мы это уже обсуждали.
— А теперь они пропускают встречу с хореографом.
— С хореографом? С каким еще хореографом?
— Который должен поставить сцену драки.
— Извини, — сказал я, обращаясь к Хонникер. А затем обхватил Сильвестера за плечи и отвел в сторонку. — Ты что, чокнулся? Какая, к черту, постановка? Ты показываешь им, как надо имитировать удары. Потом приказываешь Ферману двинуть Дрейну в зубы. Он делает это. Затем велишь Шнобелю пнуть Дрейна по яйцам. Он это выполняет. Ты говоришь Джету и Роверу, что они должны ухватить Дрейна за ноги и протащить по улице. Потом Джимми Джаз мочится на него — и дело в шляпе. Они берут свои чеки и исчезают из моей жизни.
— Но хореограф желает сделать постановку пвсевдорукопашного боя с элементами балета…
Я наклонился к уху Сильвестера и прошептал:
— Эти ребята — уличная банда. Ты полагаешь, они станут слушать, что им говорят какие-то там танцоры? Ты думаешь, они станут выяснять — зачем нужно сделать пируэт, прежде чем дать человеку в морду?
Сильвестер озадаченно поглядел на меня. До него явно не доходило.
— Оставь хореографа в покое. Заплати ему — или ей… или кто он там — дневную ставку и успокойся. И не вздумай говорить Дьяволам, что они должны были иметь дело с хореографом.
— Если эти твои Дьяволы вообще покажутся, — сказал Сильвестер и удалился, всем видом демонстрируя оскорбленное достоинство.
Я поспешил назад к Хонникер из Расчетного отдела.
— Много я пропустил?
Она прижала палец к губам и указала на площадку, где камеры следили за Норманом и Сиобан. Норман прижал к груди свой костюм и принялся декламировать:
— Я еще никогда не видел настолько чистую одежду. Даже старое пятно… — на мгновение он умолк. — Старые пятна… — Дрейн воздел руки в воздух. — Я не могу этого сделать!
Анджелес махнул рукой. Зажужжал зуммер. Сиобан Сиобан ссутулилась, и толпа заметно расслабилась. Режиссер засунул руки в карманы и направился к Норману Дрейну, стоявшему на фоне декорации прачечной. Чарли заговорил с актером, основательно понизив голос. Впрочем, на площадке было так тихо, что все слова отчетливо долетали до нас.
— Норман, у тебя какие-то проблемы?
Дрейн потер пальцами переносицу и болезненно скривился.
— Слушай, я очень извиняюсь…
— Говори прямо, — холодно велел Чарли.
На лице Дрейна появилось испуганное выражение. Он схватил ноутбук и вывел на экран текст сценария.
— У меня проблема с мотивацией персонажа, — сказал Дрейн.
Хонникер тихонько вздохнула.
— Я пытался переговорить с автором, однако он настаивает на своем. Если ты взглянешь… — Норман уже начал совать ноутбук Анджелесу, как вдруг режиссер резко оттолкнул его руку.
— Норман, я прекрасно знаю, о чем идет речь в сценарии. И лично я полагаю, что он прекрасно написан. Слова, которые ты должен произносить, — замечательные слова. Они производят нужный эффект, потому что автор знал, чего хочет добиться. Он сделал то, что должен был сделать. В настоящий момент я нахожусь здесь, чтобы выполнить свою задачу. И прекрасная мисс Сиобан делает то, что следует делать. Фактически, Норман, единственный человек, который не делает того, что нужно, — это ты.
— Мотивация…
— У тебя было шесть дублей, чтобы ее понять, — сказал Чарли Анджелес, не повышая голоса. — А ты, очевидно, не взял на себя этот труд. Что ж, в таком случае подумай о том, как проживешь в следующем месяце без возобновления кредита. Поскольку именно это и произойдет, если в следующем дубле ты по-прежнему будешь валять дурака.
— Ну-у! — негодующе возопил Дрейн. — Может, я вообще не собирался брать плату за эту съемку…
Чарли Анджелес пожал плечами.
— Как тебе угодно. — Он отвернулся от Дрейна и оглядел толпу. Его взгляд остановился на молодом человеке в наушниках, который помогал оцифровщику. — Кэси, пожалуйста, подойди сюда.
Кэси повиновался.
Анджелес перевел взгляд с Кэси на Дрейна и обратно.
— Ты выглядишь как спившийся диск-жокей. Тот самый типаж, который описали эти добрые люди из Пембрук-Холла. И что самое важное… — Анджелес бросил на Кэси последний оценивающий взгляд, — у тебя почти такие же пропорции, как и у мистера Дрейна. — Он обернулся к актеру. — Норман, не мог бы ты передать Кэси свой костюм?
Я так и не узнал, как закончилась тягостная сцена, поскольку в этот момент рука Сильвестера легла мне на плечо.
— Извини, Боддеккер, — проговорил он. — Пришли Дьяволы. Они хотят тебя видеть.
Я извинился и, сопровождаемый Хонникер из Расчетного отдела, отошел от съемочной площадки. Сильвестер поймал меня за рукав и покачал головой.
— Они ждут тебя в аллее. Одного.
Ну да, разумеется. Это имело бы смысл в случае непредвиденного поворота событий. Поблагодарив Сильвестера, я направился к задней двери.
Небо затянули тучи, начинал накрапывать дождь. Я огляделся по сторонам и увидел лишь пустую аллею. Я уже решил, что со мной сыграли дурацкую шутку, когда внезапно шелохнулись кусты, и появился Ферман. А следом — и его ребята. Они двигались тихо и осторожно, напряженно оглядываясь по сторонам.
— Итак, Боддеккер, — сказал Ферман. — Ты здесь.
— А ты кого ждал? — Я улыбнулся.
— Вонючих копов, — буркнул Шнобель. Я принудил себя рассмеяться.
— Да нет, все в норме. В данный момент мы снимаем одного не очень-то хорошего актера с невероятно разбухшим самомнением… — Я оглядел их лица и внезапно понял, что они — все, кроме Фермана, — уже не заботятся о бдительности и осторожности. Сейчас они напоминали детей, получивших неограниченный кредит в магазине игрушек. Дьяволы жаждали видеть…
— Э, что я вам рассказываю, — сказал я, разводя руками. — Заходите и взгляните сами.
Я повел их к двери и преспокойно открыл ее. Кто-то из обслуживающего персонала остановил меня и приложил палец к губам и жестами показал, что включена камера.
— Придется подождать, — сказал я. — Идет съемка. Ферман поднял руку и ухватил меня за ворот.
— Лучше тебе не дурить нас, Боддеккер. Иначе мы переломаем тебе все кости.
Я встретил его взгляд. Так вы иной раз смотрите на не в меру брехливую собаку…
— Если окажется, что я вас обдурил, — сказал я, — ты имеешь полное право переломать мне кости. Все.
Затем я провел их внутрь — Джимми Джаза и Шнобеля, потом Джета и Ровера и последним — Фермана. Увидев, что происходит в большом зале, они распахнули глаза и завертели головами. Стараясь никому не мешать, я повел Дьяволов к съемочной площадке и остановился рядом с декорацией дома. Отсюда они могли понаблюдать за процессом.
Мы узрели Чарли Анджелеса, руководящего съемкой. Операторы терпеливо ждали его распоряжений. Едва он произнес: «Мотор», как Норман Дрейн ринулся в битву.
«Черт возьми, — говорил он. — Я никогда еще не видел такую чистую одежду! Даже старые пятна сошли! Как тебе это удалось?» А камеры снимали его с выбранного Анджелесом ракурса… Так прошло три или четыре дубля, а потом режиссер наконец сказал: «Снято!» Дрейн замер и поклонился аудитории, словно ожидая аплодисментов.
Ферман привстал на цыпочки и приблизил губы к моему уху.
— Кто этот парень? Знакомая физиономия.
— Норман Дрейн, — отозвался я. — Король рекламы. Ты смотришь в лицо, которое продало тысячи товаров.
Ферман обозрел Дрейна и нерешительно глянул на меня.
— Если это король, — сказал он, — то почему он такой хлипкий?
— Хлипкий? — Я озадаченно посмотрел на Фермана. Тем временем Чарли Анджелес объявил перерыв и прямиком направился к нам. Он вежливо кивнул мне и сказал:
— Боддеккер, почему бы вам не познакомить меня с этими молодыми людьми?
Я заколебался, но Чарли Анджелес смотрел на меня требовательно и выжидающе. Я откашлялся.
— Мистер Анджелес, эти молодые люди составляют банду Дьяволов Фермана. Их предводитель… э… Ферман.
Ферман выступил вперед, учтиво кивнул и пожал руку Анджелеса.
— Ферман — а дальше?
— Ферман, — сказал он подчеркнуто.
— Прекрасно, — Анджелес улыбнулся. — А как насчет твоих друзей?
Ферман вытянул руку и, поочередно указывая на каждого, представил их всех.
— Джеймс Джаскзек. Только это нелегко выговорить, поэтому мы зовем его просто Джимми Джаз. А это Шнобель, и он не желает называть свое настоящее имя. Потому что оно Звучит, как имя кого-нибудь из Милашек. Дальше Руди. Только он все больше помалкивает, так что это наш пес и отзывается на Ровера. И наконец — наш большой парень. — Ферман поклонился, сделал галантный жест в сторону самого большого из Дьяволов и продекламировал: — Встречайте Джета Джорджсона!
