Роман Коноплев - Евангелие от экстремиста

9. Инквизиция

Начало сентября я встретил в Брянске. Пришлось ехать, всё из-за дурацкого диплома. Я учился в университете, и как раз началась последняя сдача хвостов. Банально и скучно. Серый унылый Брянск. Тут уже сразу холодно. С первых дней осени. Я сдавал всякие экзамены и мучился в полном отсутствии хоть какого-нибудь досуга. Всё уже достало. 14 сентября часов в шесть вечера с юной и пустой, как барабан комсомолкой я вышел на трассу, и автостопом, как много раз в старые добрые рок-н-рольные времена, выдвинулся в Москву. Завтра должен был состояться митинг нацболов «Антикапитализм-2002». Хоть какое-то разнообразие.

Утром 15 сентября 2002 года в Бункере собралось несколько сот партийцев. Я зашел в приемную и пошел по коридору в сторону чайника. Налил кипятка. Поздоровался с народом. Подошел Лёша Голубович. Он опять отрастил свою редкую бороду. Перекинулись с ним парой слов, и все ломанулись куда-то за Тишиным. Шли в сторону Москвы-реки, и влево, через стеклянный переход. В какой-то маленький сквер. Толя долго говорил о том, что нас "скоро начнут стирать".

Обратно мы шли с Николаевым. Женя рассказывал, что в Кишиневе его знакомые и малознакомые персонажи уже заколебали моей фамилией, и что мне нельзя там появляться, якобы ему неоднократно сообщали, что если я сам окажусь в Кишиневе — буду немедленно убит. Романтика, блин. Мы так и шли к метро вместе, втроем — Голубович, Николаев и я. Подошел сбоку и Толя Тишин, бурчит себе под нос: "не можем сегодня облажаться, не должны, будут люди из УНА-УНСО, смотреть, как мы действуем". Я так и не понял, к чему это. Приехали на площадь Маяковского. Выходим.

Сама площадь — в плотном кольце из металлических заграждений, как клетка для зверей. По всему периметру стоит ОМОН. Сбоку стоят с собаками. В районе Тверской — усиленная концентрация, их там уже совсем много. Заходим в клетку. Клетка работает только на вход. На выход всё закрыто. В стороне памятника — какая-то идиотская трибуна.

На площади собрались представители левых молодежных организаций. Все основные. Ближе к трибуне стал Союз Коммунистической Молодежи, отпрыски парламентской оппозиции. Будущие депутаты, нынешние их помощники. Культурная сволочь. В противоположном углу стоит Авангард Красной Молодежи. Это красные экстремисты. Их мало. Рядом мы, национал-большевики. Красно-коричневые экстремисты. Нас несколько сотен, и мы ведем себя крайне агрессивно. Раскачивается воздух. "Наши МИГи сядут в Риге!", "Зачистим Ичкерию по методу Берии!", "Сталин, Берия, ГУЛАГ!", "Убей банкира, убей ростовщика!". "Пытать и вешать, вешать и пытать". Атмосфера словно налилась пламенем. Эйфория. СКМовцы шарахаются в свой угол, расставляют по периметру своих дружинников — чтоб не путались их нежнейшие чада с нашими ублюдками. Через год от "парламентской оппозиции" останется кучка дерьма. А тут они еще пытаются делать приличное личико. "Мы не экстремисты, мы не опасны, нас не трогайте".

НБП выстраивается в прямоугольник. В колонну по восемь. Впереди… Впереди всех — Алексей Голубович. С голыми руками. Впереди всех. Черная куртка, черные штаны, ботинки, борода — как моджахед. Зачем? Конечно, менты его сразу приняли за полководца. Предводителя. Того, кто отдавал приказы штурмовать ОМОН. Ненависть — это всё, что можно было прочесть по его глазам на той пленке начала штурма. Внутрь колонны кто-то проносит брезентовый сверток. Оттуда сыпятся древки. Пустые, без знамён. Какие-то неизвестные депутаты пытаются начать митинг. В этой клетке. Тщетно. Всё срывается. Нацболы кричат речевки. Начинается прорыв.

В сторону улицы Горького ломанулась колонна. Напряглась, протянула знамена, тыча ими в лица и щиты ментов. Сверху вниз — как саблями по головам, каскам? фуражкам. "Вы что же, совсем озверели?" — кричит в нашу сторону получивший древком знамени прямо по фуражке пожилой подполковник, — "Что вы делаете, подкрепление, где подкрепление?" Офицеры уже отдали команды. Ряды ОМОНа сомкнулись ещё плотнее. Подошел спецназ — ветераны чеченской войны. Улица Горького — стратегическое место. Прорыв на Тверскую — это очень ощутимое моральное преимущество. Прямой путь на Кремль. Этого позволить нам не в состоянии никто.

Николаев остается далеко сзади. За какое-то время до штурма мы обсуждаем отсутствие должных документов. У него — идиотская временная регистрация на обрывке бумаги и молдавский паспорт. У меня — прописка в Приднестровье. Он остается в хвосте, я прохожу вперед, мы налегаем на металлические ограждения, чуть-чуть продвигаемся вперед, и всё. Встали. Клином ОМОН врывается в нашу колонну и пробивает её тут же. Насквозь, как лезвие бритвы. Словно шведские рыцари. Тут же появляются первые жертвы. Первые захваченные в плен. Их уложили на землю и принялись избивать. Прямо здесь же. В муку. Гремит взрыв. Кто-то бросил свето-шумовую гранату, горит дымовая шашка. ОМОН просит подкрепление. Колонна разворачивается, и кто-то показывает, что там, в обратном направлении, совсем жиденько. Ментов человек пять, и всё. "Вперёд!"

Толпа национал-большевиков прорывает кольцо и уходит в сторону Нового Арбата. По Садовому кольцу. Голубович всё время второго прорыва в шаге от меня. Мы блокируем ограждениями прорывающихся наперерез толпе национал-большевиков человек пять ОМОНовцев, и сами уже никуда не успеваем. Силы не равны. Оцепление смыкается еще плотней, чем прежде. Кругом собаки и лошади с ментами. Я вспомнил Кровавое Воскресенье и казаков. Входим внутрь оцепления. Посреди площади стоит ничего не понимающий Николаев. Такого в Кишиневе, конечно, не увидишь. Любопытно ему было.

Не все успели убежать и в эту сторону. Несколько десятков человек повалены на асфальт. Их травят собаками, даже какой-то полковник не поленился. Схватил дубинку. И дубасит всех подряд. По лицам, везде. Тем, кто перед ним, зачастую нет и двадцати. Жестокость неоправданна. Вот оно и "право имею…". За любое право надо платить. Жестокость за жестокость. Нацболы бегут, пока впереди не появляются несколько автоматчиков. Кричат "стой, стреляю". Ю в своем белом свитере пробегает вместе со всеми сквозь взведенные автоматные затворы, как сквозь решето, с поднятыми вверх руками. Никто, конечно, не выстрелил. Куда ж по детям стрелять. Начали окружать. Загнали в переулки. Ю обычный ОМОНовец ухватил крепко за белые длинные волосы, дал пару раз символического пинка и закинул в автобус. Толпа бежит, звенят стекла и фары дорогих машин, повержен ларёк с шаурмой, несколько витрин… Кто успел — спрятался. Кто не спрятался…

Мне иногда кажется, что внутри нынешней Системы с её самым сильным оружием — подконтрольными врагу медиаструктурами — телевидением, радио, газетами, способна реализовать что-либо кромешное только некая виртуальная организация. Антипартия. Те, кто придет следом за нами, дадут ей какое-нибудь условное, ничего не значащее имя. Какая разница. Возможно, новая антисистемная структура начнет действовать вообще без имени.

Ведь как можно легко дискредитировать нынешнюю любую оппозиционную партию? Через её символы? К чёрту символы. Через атрибутику, форму одежды, субкультуру? Это лишнее. Через иерархию, через структуру? К чёрту иерархию. Никакой структуры. Никаких записей, программ, уставных документов. Ты зафиксировал что-то на бумаге, принял статическую позу — ты всё отдал врагу. В этот же момент. Пока тебе в голову не вживят электроды, есть определенные шансы. Но и это крайне ненадолго. Десяток-другой лет. И всё. Дискредитация через рядовых членов? Это легче всего. Обязательно найдутся десять придурков, переворачивающих ларёк с шаурмой, будто твой враг спрятался там, внутри дурацкого маленького ларька, или кто-то ударит ножом кавказца в подворотне. Через опознавательные знаки придурка ты труп. Через лидеров? Через их пороки, жён, извращенные привязанности, качества недостаточности, дурное выражение лица или глупые поступки? Не должно быть никаких лидеров. Только цели и задачи. Вот организация будущего. Западные антиглобалисты могут выйти покурить. У них — смесь крохотных партий, толпы эксгибиционистов, дешевые куклы, у нас — не должно быть никаких партий. Иначе на тебя тут же ставят клеймо. Никаких шествий. Тут же заклеймят правым или левым. Это лишнее. Ты — против них, и всё. "Подтолкни, что падает". Враг ведь вполне известен. Твои мотивы вполне определены. Но если ты оставил себе опознавательные знаки, немедленно оказываешься меньшинством. Внутри большинства ты всегда жалок. Тебя со всех сторон окружат клетками и металлоискателями. Окольцуют ОМОНом. Если враг тебя не распознал, значит, ты везде. Не вреди себе сам. Изучай только то, что понадобится тебе в войне. Антипартия может обрушать корпорации и шантажировать правительства. Не нужны больше ни кровь, ни заложники, ни падающие самолёты. Ты знаешь, что тебе нужно. У тебя за плечами взмахнут крыльями тысячи ангелов. Рано или поздно просто погаснет телевизор, и уже на следующий день любой Системе наступит полный конец. И не важно, кто именно арестует Президента и членов правительства. С этой мелочью справятся даже старухи.