Да уж, чудный пролетарский девиз «ДАЁШЪ!» как раз для меня!
«И почему отходняк не спрашивает, какой сегодня день, и приходит непременно и обязательно. Как налоговый инспектор на фирму предков в конце года!» — такой обыденной мыслью начался первый день моего двадцатилетия.
Ой, не надо было пить… столько… а ведь знала!! И всё равно пила. Как-то так остро не было в процессе. До чего же банально… Теперь тошнит. Как это задолбало… это чувство когда перепьешь. Отвращение к тому, что сделано. Задрало. Достало. Замучало…
Меня не было дома вчера, и родители смогли только позвонить, растерянные, что я смылась гулять, и их кинула! Я намеревалась провести вечер с ними, но вот… угорела, блин! А Петровна испекла офигительнейший из пирогов в мире! С клубникой и взбитыми сливками. И двадцать свечей. Когда пропёрло на жор с похмела, вот тут и подумала вслед за Карлсоном: — эх, ну почему же нельзя двадцать пирогов и одну свечу? Я не могла наесться им, пока не ощутила, что встать уже точно не могу! Еще Петровна расчувствованно поцеловала меня в макушку — ах, наша девочка совсем выросла! И вручила тряпичную куколку! Типа, чтоб не забывала, что я всё равно для них вечный ребенок! Ну, не трогательно ли?
Что подарили предки, как вы думаете? Ключи и какой-то странный, запечатанный пакет. Я его разворошила, и тупо рассматривала бумажки, наверное, полчаса, под их нетерпеливыми взглядами. До меня жутко туго доходило, пришлось спросить:
— А что это такое, всё же?
— Это, детка, твоя квартирка! Новенькая, недалеко от Кэмдан-тауна твоего любимого, куда ты за одёжкой бегаешь! — выпалил одним махом папа, а мама только кивала, и чуть не прыгала от восторга.
Хата в Лондоне. Охренеть. Меня захлестнуло какой-то праведной тошнотой — оказывается, родители решили — без меня!! — что мне самое время ехать в Англию. Мол, «Ландн из зэ кэпитал оф э Грэйт Британ», и маленькой дочурке русских бизнесменов самый что ни на есть распрестижище прожигать жизнь именно там! Папа, оказывается, этот флэт купил уже месяц тому как! А я думаю — и чего его вдруг в Лондон понесло на две недели? Мама тут надрывалась, бизнес без него вела. Я в ахуе — ну так делается, нет?? А у мну, между прочим, свои планы на жизнь! Я Москву себе присмотрела, по крайней мере, на первое время. Нет, ну в «Ландоне»-то мне нравится, симпатишненький город, «биг Сити лайф» и всё такое! Но мне неплохо пока здесь! Я патриот, ё-п-р-с-т! Так что, товарищи, вперёд и с песней, сами там живите! Но — вариант оставьте! Флэтяшка в Европе — это гуд! Потому и ругаться передумала, права свои качать. Не кусай руку, которая тебя кормит, уж это-то я соображаю, и соблюдаю! Ведь чем же плохо — в следующую поездку в Европу остановиться в своей квартирке? Пусть будет. А я тихой сапой устроюсь как мне надо! И никому докладывать не буду.
— Джьенкуйе, папа энд мама! То есть, сэнк ю вэри-вэри мач, май диэр пэрэнтс! — сообразила я сказать. Естественно, поблагодарила самыми лучшими словами, какие сумела вспомнить с похмела, и каждый остался при своём — я при квартирке, предки при дочерней благодарности. Вот.
Оказывается, звонила родня из Польши, папа их, чтоль, оповестил? Петровна записала пожелания на автоответчик. Я слушала и думала — а ни Ленка, ни Ветер так и не позвонили! И я сама не стала их искать. Сволочи! Что ж, я для них совсем уж ничего не значу??
Когда уже ушаталась, и ложилась спать, вдруг как ожгло — так и Жанна не позвонила! Грустно, блин…
Но зато на следующее утро я получила письмо от Неё, да ещё и с приложенным видео-файлом:
«С ДНЁМ РОЖДЕНЬЯ, ДИКАЯ ДИКА!!
Извини, дорогой, что не позвонили! Уезжали за город, а там телефон не берёт. Желаем тебе всего панковского, аморального, сексуально-порнографического, и грандиозного!
В приложении — наш нескромный тебе подарок. Смотри и наслаждайся.
Целуем, с верой в неизбежность побед тяжелой музыки, ТорК-и-Жанна.»
Клипец, конечно, снова на ИХ излюбленную аморальную тему. Описывать это не имеет смысла — нет в человеческом языке таких красок! Полезьте в инет, если интересно, и сами посмотрите!
Это тот, где в конце Жанна смотрит вам прямо в душу огромными горящими глазами и вкрадчиво говорит: «А любовь торжествует!.. Как над ней не изгаляйся!»
Чуть не заревела от этих слов… да уж…
И вот лежу я навзничь на кровати, раскинув руки, мысли пусты. Далеко за полночь уже, но спать невозможно! Играет музыка, мой святой панк-рок. Давно слушанных-переслушанных, пережитых «Sтёkол» слушаю будто заново. Открывая и познавая вечно новых, вечно юных и свежих Стёклышек, углубяясь в новые слои, применительно к изменившемуся и углубившемуся мироощущению. Вроде, и надоело, ан нет, снова Стёкла и снова по-новому, как только что свежо. Вот так.
Узнала, что Ветер в психаре… опять! И видимо, теперь уже совсем надолго. Гдеты вчера звонила, и ревела, как корова — «ах, он тебя видеть хочет»! Пиздец, ещё чего! Конечно, послала наивную, дурищу на хуй и в пизду, вместе с этим её психом! Хотелось орать, гнать ее взашей — оставьте меня, не трогайте больше никогда!! Но я была спокойна, как удав Каа перед бандерлогами, говорила тихо и равнодушно. Хоть мне и больно было очень. Очень!!! И до сих пор ещё не уймётся в груди, вздрагиваю…
— Передай ему, что меня для него больше не существует! И сама обо мне забудь, раз и навсегда, понятно?
В ответ Гдеты — «ах, ты… да как же так! Не стыдно ли, сходи к нему, хоть раз, он плачет и просит чтоб ты пришла»! Я сволочь безжалостная, да! А Леночка, видите ли, как верная единственная жена всё прощает и терпит, рядом тусуется поныне — четыре дня уже, оказывается! Она меня будто вызвонить не могла. Но мне почему-то показалось, что не хотела. Видимо, он допищался до того, что ей проще стало разыскать меня! Сучонка верная. Вот бедняжечка, сидит с ним до потери пульса, хоть и хуёво ей, а он объясняет, что нахрен ты мне — пусть Дика придет. Ха-ха, обломись!!!
— Вопрос закрыт, Лена! — отрезала я, мучаясь спазмом души, и желая поскорее сблевать эту тему: — Я уезжаю в Москву. Сегодня, и навсегда!
— А… — она кажется, растерялась: — Ну, напоследок-то ты можешь к нему зайти, пока ещё пускают хоть! Пожалуйста, Ивана…
Чёрт бы её побрал, блядь такую!! Я задохнулась от смешанных чувств обидной боли, отвращения, горечи:
— Я элементарно не успеваю! — ледяным тоном ответила ей: — И потом, ты меня никогда не жалела, а уж тем более он!!! — не выдержав, крикнула я, всё же сорвавшись. Вдохнула поглубже, давясь воздухом, и пришпилила спокойно, чтоб не портить картину: — Пошли вы оба на хуй! Прощайте.
ВСЁ. Теперь-то совершенно ясно, что пора отсюда улепетывать. Или рядом с ним лягу.
В тот же день, я вернувшись пораньше из универа, написала Ведьме с просьбой пожить у них некоторое время, пока не найду квартиру. Она перезвонила, заволновавшись — не случилось ли чего? Я успокоила, что ничего страшного, просто больше не могу тут жить ни дня!
— Выручай, дорогая, пожалуйста!! — проорала я в трубку: — Я с ума сойду!! Или сдохну…
Она разрешила приехать хоть завтра, мол, они всё равно едут в Румынию на съёмки её нового проекта по Александру Васильеву.
— Русый на пару дней в Москве задержится, так что если успеешь завтра-послезавтра, давай!
— Янка, Янусичек!! — подпрыгнула я: — Ты солнце!!!
— Ну, так никто и не сомневался! — кажется, она улыбалась: — Всё, давай, как билет будет — звони, мы тебя встретим. Лучше раненько с утречка, чтоб успеть по делам потом!
— Ага! — закивала я, лихорадочно пытаясь запихать в голову, что мне надо сделать немедленно.
Попрощались, и я помчалась за билетом в ближайшую авиакассу. Хотела взять на завтрашнее утро, но подостыв, вспомнила об универских заморочках, да вещи собрать, да с мамой поговорить, чтоб не остаться без денег. И ведь кто-то должен хатку мою присмотреть, пока я буду приходить в себя и обустраиваться на первое время в Москоу-сити. А Русые уезжают через два дня, и медлить нельзя! Значит, беру на послезавтра, и у меня будет сегодняшний вечер плюс ночь, и завтрашний день на решение всех оргвопросов!
Ох, какой был скандалище, боги и демоны мои, плачьте! Пиздос, чего мне предочки нагородили!! Что я шалава, безответственная, живу как ни попадя, но пока я была хоть на виду, они ещё молчали! Это они называют молчать, все те бешеные разборки, которые я от них претерпевала?? Мать орала, чтоб я даже не смела и думать о переезде, пока универ не закончу! Папа вопил, что у меня нет никакой профессии, даже самой завалящей! И я непременно пропаду. Я возразила, что у меня есть музыка. Тогда они впали в супружескую солидарность, и заорали на два голоса, что это всё херотень полнейшая, толку с такого никогда не будет! И подохнуть мне под забором, без их строго присмотра! Меня плющило от желания рассмеяться, но хотелось уйти из родительского дома — начала-начал тихо и мирно! Тем временем, последовало жёсткое, ультимативное требование завтра же с утра сдать билет, и не выдумывать всякую долбанную чушь. Вернуться с повинной домой, и сидеть тихонько, учить уроки! Но что бы они ни говорили, им не уничтожить ни моего бешено-весёлого настроения, ни боевого запала! Кровь кипятится — я уезжаю, и точка!
