Это было жалкое зрелище: извивающийся, извиняющийся, изнывающий от стыда отец. Потом они сели смотреть «Стар-Трек», и Кит Кибби с фальшивым жаром говорил, что цикл «Новое поколение» куда лучше первого цикла: и сюжет глубже, и характеры героев лучше проработаны, и спецэффекты гораздо внушительнее… Брайан места себе не находил. Пытка была похлеще, чем вчера. Ему опять хотелось лишь одного: чтобы этот несчастный человек замолчал.
Что ж, его отец проявил слабость. Бывает с каждым. Но сейчас не время думать о слабости!
Кибби внезапно осенила удачная мысль.
— За бирмингемских комаров!— провозгласил он, салютуя стаканом.
Скиннер дернул плечом, впервые почувствовав нешуточный страх. Кибби глядел на него с ехидной всезнающей ухмылкой; удар нужно было парировать.
— Ну что ж, за комаров в Бирмингеме!— Скиннер тоже поднял стакан.— И за походников на Ибице!
Теперь настал черед Кибби ошарашенно хлопать глазами.
Кэролайн торопливо шагала по улице Хендерсон, поминутно срываясь на бег. Впереди показалась река. По воде танцевали лунные блики. Запыхавшись, она остановилась у парапета. В желудке тяжело ворочался плотный ужин. Легкие никак не могли напиться ночным воздухом. Мимо прошли два парня, один из них что-то сказал. Кэролайн не уловила смысла: в ушах грохотали выдержки из отцовского дневника вперемешку с туманными откровениям Беверли.
Отец… Алкоголик. Невозможно, невозможно! Разве бывает, чтобы пьянство так меняло человека? Память подсовывала тусклые обрывки из детства, слишком короткие, но многозначительные: доносящийся из кухни крик, рыдания матери… Маленькая Кэролайн захныкала, хотела пойти посмотреть, да Брайан не пустил. Он уложил ее в кровать, укрыл одеялом… Наутро мать была не в духе, отец убито молчал. Должно быть, мучился от похмельного стыда.
Брайан… Насколько это его коснулось? Как часто ему приходилось защищать сестру? Он старше и наверняка помнил мерзости, которых она по малолетству просто не понимала.
В животе ходили судороги, Кэролайн боялась, что ее стошнит. Густой туман, висевший над заливом, рассеялся на ветру. Ему на смену пришел ледяной противный дождь. Вытащив из кармана промокших джинсов мобильный телефон, Кэролайн обнаружила, что на карте не осталось минут.
Нулевой баланс… Черт!
Она снова ударилась в бег, жалея, что не переобулась дома в кроссовки. Словно подслушав ее мысли, на скользком булыжнике подвернулся каблук. В лодыжке хрустнуло. Кэролайн упрямо заковыляла вперед, плача от боли и досады.
Впереди раздался смех. На освещенном пятачке перед рестораном стояли пьяные девушки.
— Проваливай!— В дверях показался официант, волоча под локоть еще одну подружку.
Девчонка нетвердо шагнула под дождь, обернулась и крикнула:
— Давай засос на яйцо поставлю!
Вся компания визгливо засмеялась. Официант покачал головой и захлопнул дверь.
Кэролайн приблизилась к девушкам.
— Простите… мобильный можно позаимствовать? Надо срочно позвонить одному человеку.
Пухлая нервная девушка с короткой челкой протянула телефон. Кэролайн схватила его и набрала номер Дэнни. Безрезультатно. Аппарат абонента выключен.
По мере того как пустели стопки и кружки, градус враждебности метался то вверх, то вниз. В глазах у обоих читалось насмешливое отвращение, словно они друг в друге разочаровались. Со стороны они, должно быть, выглядели как поссорившиеся любовники, которые не знают, как помириться, чтобы не потерять лицо. Пить уже не хотелось: оба поняли, что попытки отравить друг друга ни к чему не приведут.
Скиннер желчно размышлял. С Кибби у него складывались те же отношения, что и с другими собутыльниками, только в более концентрированной форме.
Мы постоянно пытаемся друг друга отравить. Как лемминги, гуртом шагающие к обрыву. Сообща подманиваем зверя, пожирающего наши души.
Над баром висел телевизор. Только что переизбранный американский президент улыбался крысиной улыбочкой. Скиннер ни на секунду не сомневался, что этим все кончится, хотя Дороти голосовала за второго кандидата, имя которого он уже забыл. Оба собутыльника, глядя на экран, одновременно задумались: где будет следующая война? Скиннер, правда, не хотел больше войн: он очень, очень устал.
Каким-то невероятным образом, смешав ненависть к Кибби с яростным желанием прожигать жизнь, я умудрился создать колдовской коктейль: черное заклятие, сделавшее его ответчиком за мое пьянство.
За меня на поле боя отдувается другой.
Смотрю на Буша, на американские войска, штурмующие Фалуджу,— неудачники, пушечное мясо, набранное в штатах вроде Огайо, где промышленность в упадке, а безработица на подъеме; в штатах, выбравших Буша на второй срок. Кончится тем, что они превратятся в нищих попрошаек, как их отцы, воевавшие во Вьетнаме. Их роль — подставлять жопу под огонь во имя чужих планов и амбиций…
Трупы иракских детишек, исчезнувшие из новостей на время выборов; ряды запаянных гробов, покрытых звездно-полосатыми флагами… Вот она, демократия.
Если у тебя есть власть, можешь делать что хочешь. А если власти нет, то тебе конец… Э, кому нужно это дерьмо?
— Все, я домой!— заявил Скиннер, слезая со стула.
Кибби хотел сказать что-нибудь ехидное, однако задора не осталось. Он даже не чувствовал себя победителем. К тому же силы надо было экономить, ибо он собирался показать Скиннеру козью морду. Каким образом — он еще не знал, но был твердо уверен, что заставит злодея заплатить, сорвет его планы, не даст в обиду свою семью. Это была холодная решимость, выходящая за рамки слепой ярости.
Они, покачиваясь, вышли из бара, по-прежнему держась друг от друга на расстоянии, оба пьяные вдрабадан. Погода снова ухудшилась: их встретили злобный ветер и секущий ледяной дождь. Нападение стихий всколыхнуло душу Кибби, разожгло угасшую ненависть. Ему необходимо было знать — даже не как, а почему.
— Кто ты такой, Скиннер?!— заорал он, пытаясь перекричать свист ветра.— Чего ты хочешь от меня? Какого черта тебе надо?
Скиннер остановился, безвольно опустил руки.
— Я… я…
Он не знал, что ответить. Вопрос углем горел у него в голове, сквозь туман опьянения, сквозь ветер и дождь.
Кибби чувствовал, что теряет контроль.
Этот… эта мразь, подлец… Меня уже погубил, теперь за мою семью принялся…
Он неожиданно вскинулся — и налетел на Скиннера с кулаками. Тот быстро уронил плечо, как его учили в литском боксерском спортзале «Виктория». Кибби промахнулся, выругался и снова пошел в атаку, но был остановлен легким тычком в зубы.
— Брайан, угомонись!— В просящий тон Скиннера вплелись стальные нити угрозы.
Кибби потрогал рассеченную губу. В груди взметнулась слепящая волна. Он ринулся вперед с истерическим криком:
— Я тебе лицо порву, сука, Скиннер!!!
Скиннер встретил его прямым левым, потом зарядил в челюсть хорошего крюка, от которого Кибби крутанулся на месте. Не давая противнику опомниться, Скиннер шагнул навстречу и нанес жесткий удар в печень. Кибби захрипел и сложился пополам. Его обильно стошнило на тротуар.
— Все, хватит! Я не хочу тебя бить,— сказал Скиннер. И это была правда. Более того, он испугался за свежие швы Брайана, за его новую печень.
Додумался, дурень! На хрена было в корпус бить!
У него закружилась голова, словно удары достались не Кибби, а ему. Приблизившись, он положил руку бедняге на плечо.
— Дыши глубже. Все будет хорошо.
Кибби хрипло глотал воздух, как раненый кабан; мокрые волосы налипли на лицо.
Скиннер вдруг осознал, что безумно хочет отлить: мочевой пузырь буквально лопался. Он трусцой подбежал к кирпичной стене старого дока, расстегнул ширинку… О, облегчение! Переработанное пиво зажурчало дымящейся струей.
Он даже не заметил, что рядом с ним аналогичным образом журчит еще один человек — водитель тяжелого бензовоза Томми Пух. Прошедший день дался Томми Пуху нелегко: он с рассвета крутил баранку, перегоняя бензовоз из Руана в Абердин, и теперь от усталости едва держался на ногах. Запарковавшись у старого дока, он предвкушал сладкий долгий сон в уютной кабине и солидную экономию на гостинице.
Отдышавшись, Кибби поднял голову и сфокусировал взгляд. Перед ним тускло блестела гигантская серебристая цистерна. Он перевел взгляд на Скиннера — тот безмятежно отливал у стены. Кабина грузовика была пуста. Подойдя поближе, Кибби заметил, что дверца приоткрыта, а в зажигании торчит ключ. Водитель мочился у стены, в нескольких метрах от Скиннера.
Это был знак. А как же иначе! Брайан Кибби понял: если сейчас не воспользоваться выпавшим шансом, то другого уже не будет никогда.
— Эй… где-то я тебя видела!— пьяно сказала одна из девушек. Кэролайн не ответила: ее губы шевелились, пальцы лихорадочно набирали эсэмэску.
