— Да ладно, не гони! Сколько раз уж выясняли — до нас в 57-м ничего с «Маяка» не дошло. Наш поселок это облако не накрыло, всякий знает! Спроси у отца. — Сказал и поперхнулся, вспомнив, что сейчас Макс к отцу точно не пойдет. — Переселенцы-то из-под Кыштыма на том берегу жили.
— Жили-жили, да все и померли, — продолжил приятель. — Можешь не верить.
— Если у вас от меня секреты, так и не фиг было приглашать плот строить, — Любкин голос заставил обернуться. И очень вовремя, к нам подходили мои родители.
— Костик, что за плот? — Мамин голос не предвещал ничего хорошего. Я готов был прибить Любку за ее длинный язык. — Уж не на реку ли вы собрались?
— Марьмихална, — веснушчатое лицо рыжей девчонки приняло противное ябедливое выражение, — Костик сказал, что у вас книжка про Кон-Тики есть, но он не дает ее почитать.
Тень отца нависла над нами.
— Константин, не думал, что ты у меня такой куркуль. Уверен, это — в последний раз. — Он потрепал меня по голове, — пойдем, принесешь книжку Любе. Молодцы, что такие книги читаете.
Когда я вернулся с Туром Хейердалом подмышкой, Макс с Любкой уже живо что-то обсуждали.
— На, держи свою «Кон-Тики», — я протянул ей книгу.
— На фига она мне, я ее раза три читала, сам лучше почитай — суперская вещь.
— Кончай базар! — Макс дернул меня за рукав. — Любка предлагает строить плот из бутылок, которые свалены за их вагончиком.
Любкины родители — «зеленые», ну, в том смысле, что борются за экологию, приезжают в наш поселок уже третье лето. Воду из реки собирают, цветы засушивают. В их вагончике аппаратуры — как в фантастическом кино. Так вот, эти «ненормальные» воду из водопровода пить боятся и привозят двадцатилитровые бутыли с питьевой водой из города. За три года из этой тары целая гора выросла. Наши мужики пытались их для чего-нибудь приспособить, но горлышки больно широкие и закупоривать их несподручно.
— Так они же без пробок? Да и не устоишь на них, — не понял я.
— Балда! Я уже все придумала. Тряпками горлышки забьем, проволокой замотаем и поставим вверх дном! — Девчонка быстро моргала выгоревшими ресницами.
Плот решили строить в понедельник, когда взрослые уедут на работу. Мои и Макса — в городе весь день, а Любкины собирались на машине к отрогам гор, откуда речка берет начало.
Нам никто не мешал, и плот был готов еще до возвращения предков. Пока Любка запечатывала бутыли, я сколотил из досок старого забора два здоровенных щита. Макс притащил из отцовского гаража длинные буксировочные ремни, ими связали бутыли, которые уложили межу щитами. Полученный «бутерброд» кое-как скрепили и спустили на воду.
Испытания назначили на завтра.
Мне не терпелось увидеть карту, про которую говорил Макс, но, когда я заикнулся о ней, он сделал страшное лицо и прошипел.
— Она в тайнике в «ведьмином» доме.
Непроизвольно я посмотрел на другой берег. «Ведьмин» дом — одинокая покосившаяся изба с заколоченными ставнями. Бабушка рассказывала, что в этом доме жила одинокая женщина, овдовевшая еще в Войну. Почему ее считали ведьмой, бабушка не знала. Возможно, потому, что старушка жила на отшибе и лечила односельчан травками. Когда ее не стало, поселковый совет несколько раз пытался поселить кого-нибудь в ее избу, но люди отказывались. Говорили, что в доме обитает привидение и стучит по ночам.
О том, что мне страшно идти в эту полуразвалившуюся избу, я, конечно, промолчал.
— А помочь — слабо? — Любка, кряхтя, тащила к берегу огромный рюкзак.
— Ты чего, сдурела? — Хором откликнулись мы, но поспешили ей на помощь. Рюкзак, казалось, был набит кирпичами.
Признаться, только эта городская девчонка серьезно подготовилась к походу: камуфляжная куртка, камуфляжные штаны, заправленные в высокие ботинки, и рюкзак, о содержимом которого можно было только догадываться.
— Ну, ты дае-ешь! — Я в растерянности почесал в затылке, соображая, чем бы объяснить нашу непредусмотрительность. Вовремя нашелся Макс: «Да мы только первое испытание сегодня проведем. На тот берег и обратно». Но, видя, как лицо соседки стало наливаться кровью, быстро поправился: «А ты молодец, здорово придумала. Сейчас проверим наше плавсредство на грузоподъемность», — и потащил рюкзак на плот.
— Мы вчера забыли мачту для паруса поставить, как на Кон-Тики. С парусом можно и против течения, и по озерам ходить. — Моя попытка разрядить неловкую ситуацию нашла неожиданный отклик у Любки.
— Костик! Супер! У предков есть здоровый кусок пленки. Если вы с Максимкой ее растянете — выйдет отличный парус.
Плот получился на удивление легкий и вертлявый. Наши с Максом усилия направить его к противоположному берегу только заставляли его крутиться на месте, а течение понемногу относило вниз по реке.
— Ребята, растягивайте парус! — Девочка достала рулон полиэтилена и мы, расправив его, встали по краям плота́. Неожиданный порыв ветра чуть не сбросил нас в воду, но плот повернулся по ветру и устремился к противоположному берегу.
Через несколько минут мы вытаскивали плот возле «ведьминого» дома. Макс знал, где искать тайник, потому что, быстро пошарив под нависающей крышей, вытащил ключ и стал открывать ржавый навесной замок. На удивление ключ провернулся и замок открылся.
С нетерпением кладоискателей мы оторвали прибитые крест-накрест доски и вошли в сени. Дверь в комнату была почему-то распахнута. Полумрак пустого помещения прорезали редкие лучи солнца, пробивающиеся в щели заколоченных окон. Пылинки тихо плавали в их свете. Пахло гнилью и птичьим пометом. Немного помедлив, Макс подошел к дальнему окну, резко выдернул доску подоконника и из образовавшегося проема достал сверток.
Чтоб не задохнуться в пыли, поднявшейся в доме, мы выскочили на улицу. У плота Макс развернул сверток. В нем оказался небольшой блокнот с пожелтевшими страницами. Макс нашел места, где были следы вырванных листов. Достав из-за пазухи похожие листки, он расправил их и приложил к обрывкам в блокноте. Они совпали.
— Фу-у! Не обманул дед, — пробормотал наш предводитель.
На совпавших листах чернильным карандашом была нарисованная от руки карта, где можно было различить наш поселок, речку, озера. Пунктирная линия пересекала карту и упиралась в нечто со странным названием — «Пьющий Шайтан».
Когда мы с Любкой уставились на Макса, он нам рассказал, что пару дней тому назад залез на чердак в поисках старых дедовых вещей, в надежде найти что-нибудь ценное. Дед Максимки был геолог, он приехал в наши края с экспедицией после Войны и остался здесь жить. Разбирая хлам, наш друг наткнулся на старый портфель, в котором лежали старые книги по геологии. Макс бесцельно перелистывал книги, когда из одной выпал конверт. В нем были эти два обрывка из блокнота и письмо сыну. Рассказав это, Макс достал сложенное письмо и протянул нам.
В письме дед писал, что через несколько лет после «известного события» в окру́ге стали пропадать собаки и дети. Пропадали в реке. Поначалу думали, что это какая-то огромная рыба нападает: гигантский сом, щука или налим. Максов дед решил изловить монстра. Помочь деду вызвалась бабка, которую в поселке заглаза звали «ведьмой». Якобы, она сама пришла к нему, предложила свою помощь и дала заговоренную блесну, на которую можно любую рыбу поймать. Рыбину ту дед так и не поймал, но у скалы «Пьющий Шайтан» нашел кладку огромных яиц: то ли птичьих, то ли змеиных. Гнездо дед разорил, но одно яйцо сохранил, хотя из него никто не вылупился. Когда он вернулся, «ведьма» исчезла, а в поселке шептались, что ее «шайтан забрал». Дети и собаки пропадать перестали, но к воде никто не подходил. В конце письма дед писал, что 30 сентября 1963 года на «заговоренную» блесну поймал пятиметрового ужа, а потом хотел пойти к «Пьющему Шайтану» поискать его логово.
На этом письмо обрывалось.
— «Парк Юрского периода» какой-то. — Прошептала ошарашенная Любка. — Максим, а что с дедом потом стало? Нашел он змеюку?
— Разбился дед. — Ответил за Макса я.
— Не фига он не разбился. — Голос Макса звучал как-то глухо и отрешенно. — Батя с бабушкой нашли его тогда, с тех пор отец и заикается. — И, видя наши загоревшиеся глаза, продолжил, — мешок костей от деда остался. Голова оторвана, и пальцы на руках все объедены. Участковый тогда посоветовал бабушке сказать, что дед со скалы упал, чтобы народ не пугать. — Это батя мамке на кухне рассказывал после того, как меня выпорол.
— Да-а, дела-а. Слушай, Максимка, а за что он тебя? — Все-таки Любка чересчур любопытная. Все-то ей надо знать. Не лучшее время она выбрала. Но Макс ответил.
— Он увидел, как я из орешника удилища вырезаю, чтоб на реку идти рыбу ловить. Ну и взбеленился.
Макс открыл старый блокнот и ткнул пальцем в карту. — Вот где деда нашли. — Измазанный в грязи палец упирался в надпись — «Пьющий Шайтан»…
