безмолвный наблюдатель, не имеющий права вторгнуться и взбаламутить некогда близкую, но ставшую чужой жизнь.* * *
– Здорово, братан! – Ваня подлетел ко мне, обхватил в кольцо своих больших рук, поднял меня над землёй и тряс, как мешок, что у меня аж кости хрустели.
– Эй, брат, полегче, полегче! Я тоже рад тебя видеть, конечно. Отвали, ах-ха-хах! – я нелепо трепыхался в этих ручищах, пытаясь выбраться.
– Сто лет, сто зим! – он наконец поставил меня на землю. – Ты как, братка? Я на ранчо не был сто лет, ни с кем не виделся. Приехал, вот, на хату, переночевать у себя. Мы её продавать будем, квартиранты съехали. Пойдём до Родика, я ему звонил, он дома. Может, ещё Саня подтянется с Димасом, не знаю, ещё не набирал им, но вчера…
Я прервал нескончаемый поток слов:
– А ты чего пропал-то?
– Я? Ну не знаю, отцу помогал, в студии менеджером назначили, спортом начал заниматься, дудку бросил. И это… У меня девушка появилась… – он запнулся перед словом «девушка» и произнёс его нарочито медленно, как бы давая понять, что слова «тёлка» и «баба» к ней лучше не применять.
– О? Да? Давно?
– Ну так, вот уже пару месяцев как вместе. Вроде всё хорошо. Красивая. Зацени фотку, – он показал фотку, стоявшую на блокировке экрана.
– М-м-м, здорово, красивая! Я рад за тебя, Вань, правда!
– Спасибо, брат. Я знаю, что ты точно рад)). Чё, как сам-то? Как пацаны?
– Да у меня ничего… – я коротко рассказал ему о своих буднях.
В начале сентября я поменял работу. Меня взяли менеджером по продажам в фирму, торгующую дисками и запчастями для авто.
– … деньги неплохие. Сижу на процентах. Батин знакомый предложил. Я на заочку пошёл, кстати. Так себе универ, левый какой-то, но я для корки. Короче, я и сам на ранчо сейчас не зависаю, сам понимаешь, времени как-то вообще нет, по вечерам лучше уж дома потупить. Ну иногда с кем-нибудь пересекусь, чисто по пивку или пару плюх. Ну как всегда, в общем.
Мы поговорили о пацанах, о сидящем Захе и о том, что тот умудрялся постить что-то в ВК из тюрьмы. Я рассказал про Марго и про то, что Аська переезжает. «А, да, она писала… – он потупил взор. – Ну чё, погнали к Родику?»
– Слушай, – спросил он после нескольких минут молчания, – а как там Рыжий?
– А чего это ты спрашиваешь?
– Да чего-то Саня говорит, что тот вообще потерялся.
Рыжий и правда совсем потерялся. Истории, в которые он начал попадать, до боли напоминали истории с Бухарем, только это было совсем не смешно.
–На днях они со своим приятелем нюхали фен в подъезде. Сделав дело, пошли вниз пешком по лестнице, а там сосед какой-то переезжал походу и к лифту вытащил своё барахло, в том числе телик. И эти два придурка, прикинь, подхватили телик и потащили его к Рыжему. Типа продать в интернете))).И что ты думаешь?
– Бл***, вот долба**ы! Их нашли?
– Да, конкретные! Ах-ах-хаа ну, до «нашли» дело даже не дошло. ПП-сники, увидев знакомые всему отделу рожи, несущие телик без коробки по ранчо, сразу смекнули чё к чему и начали их расспрашивать, мол, откуда и куда. Ну те, естественно, и двух слов не смогли связать. Короче, менты их пожалели, сказали, чтоб несли обратно. И заставили извиняться перед тем мужиком.
– Блин, могли бы и за кражу… – протянул Ваня.
– Ну да, видимо, рано или поздно прищучат, ждут, чтобы покрупнее просто. Чё там телик. Сам знаешь ментов. Они крысы, момента выжидают. Смысла нет на год сажать, хотят, наверное, конкретно избавиться от головной боли.
– Да… а у Рыжего теперь одна дорога походу…
– Да… У него брат умер, слышал?
– Авария? – удивился Вано, будто у Рыжего был ещё какой-то брат.
– Да.
– Допился?
– Ага…
– Блин, жалко, конечно, чёрта…
Мы молча дошли до Роди, как-то не зная даже, что ещё сказать. Каждый надеялся, что Родя при встрече улыбнётся во все зубы своей широченной улыбкой, скажет что-то весёлое, и будет всё снова хорошо.
«Неужели вот так? – думал я про себя. – Неужели вот так вот получается, что нормальные, в общем-то хорошие пацаны, которые, наверное, могли бы всего добиться, жить тихо и мирно – старчиваются, спиваются, забивают на свою жизнь, умирают молодыми по своей глупости? Сидят в тюрьмах… разве они виноваты? А если не они, то кто? Ведь каждый сам в ответе за свою жизнь. Никто тебе не поможет и не спасёт тебя…»
Не должно так быть! Это глупо и дико. Нет, я знал, что так в жизни и бывает, а иначе кто все эти мужики, льнущие на рассвете к подъездной двери, пытаясь попасть красной магнитной шайбочкой в кружок домофона. Или вот такие, как Левый, которого мы когда-то встретили в троллейбусе. Мы же таких видим, знаем, чем всё может закончиться, но всегда кажется, с нами этого не случится. Он же нам тогда в автобусе показывал свою гниющую ногу и говорил (едва слышно, почти шептал), чтобы мы не играли с огнём. И что Рыжий? Ему было мерзко, он отвернулся, наверное, подумав тогда, что это точно не про него история.
Тогда Рыжий отвернулся, а через год впервые поставил фен под мошонку, потому что по-другому уже не вставляло. А ещё через пару лет он кинулся с кулаками на уходящий от моей остановки автобус, будто это человек, и орал угрозы матом вслед, будто человек испугался и убегает. Он быстро скатился. Быстрее, чем мог бы. Иные годами нюхают, употребляют, тусуются – и ничего. Рыжего же через три года было не узнать – худой как скелет, двух слов связать совсем уж не может, под глазами чернота, а в глазах пустота.
Ещё одно районное привидение, обречённое пугать пацанят своим видом. Тень серее ноября, снующая в вечных мутках, а между этими мутками ничего нет и быть не может. Они – его жизнь. И болеть за него было некому. «Блин, мы ведь друзья были…» – говорил всегда Саня. Он всё винил себя, что мы никак его не уберегли. Но так случается. Каждый сам в ответе за свою жизнь. Мы не могли насильно тащить его из той ямы, в которую он сам так упорно рвался. Хотя, наверное, будь мы кровными братьями, тащили бы до последнего.
– Родь, открывай, – буркнул в динамик Ваня, и мы поднялись на самый верхний этаж.
Родя с Грачом сидели на кухне, только-только открыв бутылку вискаря. Вообще, завтра был рабочий день, но мы не отказались, когда Родя поставил на стол две тёмные чайные кружки (бокалов у него не было).
Янтарный вискарь мешался с кипучей колой, бутылка быстро подошла к концу, мы погнали за догонкой. Ночь пролетела в разговорах. За
