Наконец наступила суббота. Назначенный Славой день решающего разговора. Но ранним утром выходного дня Диме Слону прислали груз. А в грузе – дозу.
Разборка не состоялась. Оба выходных дня реаниматор-триумфатор провалялся без движения на своей персональной койке. По крайней мере, пять раз его пытались привести в чувство, в том числе дважды – лично Слава Кпсс. Но парняга отвечал только нечленораздельным стенанием.
– Делай выводы,– сказал мне Слава, когда после очередной неудачной попытки мы сели перекурить и выпить чаю. – Где он, а где ты?! Ты серьезный человек, тебе доверили Трассу. А он – наркоман. Чего с таким разговаривать? Разложим его по всем понятиям, а потом – дашь ему в рыло, и мы выбросим его с козырной поляны. И скажем, чтобы больше здесь не появлялся. Только вот когда все это делать? В понедельник я снова на суд уеду. Придется тебе опять потерпеть, аферист.
2
В ночь с воскресенья на понедельник я сменил Гиви Сухумского. Под утро ушли «судовые» – в том числе и Слава. Еще через полчаса я увидел перед собой знакомый, вновь тщательно выбритый шафрановый череп и голые татуированные плечи. Сначала я пытался не замечать направленного на меня изучающего взгляда. Потом мне надоело. Оторвавшись от своих веревок, я вопросительно поднял брови.
– Хочу отправить деньги,– глядя мне в глаза, тяжелым голосом объявил Слон. – На «один-два-ноль». Спалишь их – ответишь.
«Пошел на хуй!» – выкрикнул я. Мысленно, конечно.
В камере под номером сто двадцать сидел барыга, продающий всем желающим белый порошок. Употреблять его или не употреблять – личное дело каждого отдельно взятого арестанта. Мне до пожирателей ядов нет никакого дела. Моя, дорожника, задача – обеспечить быстрое и безопасное прохождение любого груза, будь то деньги, героин или невинная щепотка чая. В ответ я лишь резко хмыкнул:
– Что значит – «ответишь»? Если твои деньги пропадут – я отвечу по-любому. Как и положено в таких случаях. Только с чего ты взял, что они пропадут?
– Ты понял, что я хотел сказать. – Слон обнажил фиксу под синей губой. – Гляди, чтобы в решетке не застряло...
– Не застрянет,– заверил я. – А застрянет – сделаем все правильно.
– А ты знаешь, как – правильно?
– А ты сомневаешься?
– Я отправляю тысячу рублей, понял? Отработай идеально! Замучаешься восстанавливать!
Намекает, что сумма слишком велика, догадался я и вернул подачу:
– Не дави педаль. Твоя тысяча дойдет до места.
– Да? – издеваясь, усмехнулся татуированный. – Ну, я тебя за язык не тянул... Мусора, я знаю, лютуют... Коней дорожных рвут каждую ночь... – он повысил голос. – Отработай идеально, ясно?
– Ясно! – прорычал я. – Отработаю! Только учти – я отвечаю не за всю Трассу!
– Это как?
– Очень просто! Если твой груз пропадет между «один-два-шесть» и «один-два-пять» или между «один-два-пять» и «один-два-четыре»,– а там у пацанов между решками окно кабинета фельдшера и «конь» через раз застревает, трется о козырек,– или твой груз спалится между «один-один-девять» и «один-один-восемь», где в стене есть выступ,– тогда я за груз не отвечаю...
Слон опять обнажил металл в нечистом рту, но уже не так уверенно. Из-за его плеча на меня внимательно смотрел Федот.
У меня поддержка была лучше: прикрытый вертикально натянутым одеялом, к пикировке прислушивался Джонни, да и Гиви Сухумский еще не успел уснуть, лежал с закрытыми глазами, но явно фиксировал все сказанное, и по его раздувающимся кавказским ноздрям я понял, что он готов подключиться в любой момент.
– Не отвечаешь? – переспросил Слон.
– Нет.
– Ну, ты даешь! – игриво сказал враг. – За что же ты тогда отвечаешь?
3
За шесть недель до ареста босс Михаил привел очередного клиента.
– Поговори с ним сам.
Фраза босса имела такой смысл: клиент – так себе, не самый важный. Средний. Человек без миллиона. Не то что сам босс.
Вялые веки алкоголика, ботинки с пряжками, на пальце перстень с алмазиком – клиент выглядел в точности так, как о нем думал босс Михаил. Рядовой бизнесмен. Тяжким трудом добившийся морального права украшать конечности золотом.
Его жена отправилась в Лос-Анджелес. То ли работать, то ли отдыхать. У обеспеченных женщин с этим бывает путаница. Супруг хотел ежемесячно переправлять ей из Москвы по три тысячи долларов.
– У нее, блин, была карта, блин, кредитная! – сообщил мне раззолоченный дядя. – И там тридцать тысяч, блин, долларов лежало. Я, блин, думал, ей хватит, блин, на год. А она, блин, звонит уже через месяц и, блин, опять просит денег! – Он вынул зеленую пачку. – Вот, блин, вся сумма. Вот номер счета, название банка. Все реквизиты. – Помолчав, муж своей жены вдруг добавил: – Пропадут деньги – ответишь!
Я выдержал паузу и побарабанил пальцами по столу. Кем он меня считает, этот любитель дешевых камешков? Мои ботинки стоят в пять раз больше, чем все его украшения! Отправить в Америку три тысячи долларов – что может быть проще? Такие операции я давно уже перепоручал Cемену и Сергею. Сам же работал только с крупными суммами. Даже если три тысячи неожиданно пропадут на половине пути от Москвы до Америки, мистически растворятся в компьютерной паутине – я тогда восстановлю пропажу из своих карманных денег. Возможно, напьюсь, но не расстроюсь.
Однако всякий банкир обязан быть стабильным. Никто и ничто не должно выводить его из состояния равновесия. Символ такого равновесия – галстук, разделяющий грудь банкира на две равные половины.
– Что значит – «ответишь»? – вежливо переспросил я, поправив свой символ. – Если ваши деньги пропадут – я отвечу по-любому. Только с чего вы взяли, что они пропадут?
– Ты понял, блин, что я тебе сказал, – произнес российский супруг американской женщины. – Смотри, чтобы на полпути не застряло...
– Не застрянет,– заверил я. – Только тут надо учесть, что я отвечаю не за весь процесс.
– Это как?
– Я отвечаю только за прохождение ваших денег от моего банка – до банка получателя. Если сегодня я отправлю перевод, а завтра банк получателя лопнет – я за это не отвечаю...
4
– Я отвечаю только за прохождение твоего груза от нашей хаты до соседней,– отчеканил я, глядя в ухмыляющуюся физиономию Слона. – Если сейчас я отправлю груз, а через пять минут в соседней хате «конь» лопнет – я за это не отвечаю.
Дима Слон вдруг улыбнулся.
– Ну ты даешь! – громко повторил он. – У тебя такой вид, как будто ты сидишь за столом у себя в офисе! Сделку проворачиваешь, да? Только галстука не хватает! – Он расхохотался, сотрясаясь фиолетовыми плечами.
Наверное, в такой момент всякий просветленный муж обязан припомнить строки популярного манускрипта «Искусство войны». Не препятствуй врагу, когда он думает, что силен. Что-нибудь в таком роде. Однако пришедшая на ум вековая азиатская мудрость не напитала меня силой. Может быть, потому, что я не азиат.
Заедино со Слоном смеялись и другие. Не только Федот – оказавшиеся рядом случайные очевидцы разговора, незнакомые мне, зашедшие в камеру, быть может, только вчера и ничего не смыслящие в настоящей природе грозной перепалки двух старожилов,– заулыбались и подсознательно приняли сторону моего бритоголового недруга. Его кельтские орнаменты опять танцевали.
Никогда нельзя оставлять за оппонентом последнее слово, подумал я.
– Ты до сих пор думаешь, что я – коммерсант?
– А что,– небрежно бросил Слон, оборвав веселье,– это не так?
– Если бы я был коммерсант,– парировал я,– то есть человек при деньгах, я бы сейчас сидел на «спецу», с комфортом. Согласен?
Яркий металл меж губ сверкнул в третий раз.
– Еще поговорим. Попозже. Вот деньги. Отправляй. Сжав в руке мятые купюры, я отвернулся и заметил, что Джонни из-за одеяла молча сделал мне знак. Я подошел.
– Ты, в натуре, разговариваешь, как реальный бизнесмен,– шепотом упрекнул напарник. – Базарь проще! И конкретнее! «Прохождение груза»... Этого гопника надо было сразу послать подальше, и все! Боишься за свои деньги – нет проблем, неси их сам в «один-два-ноль»! Так надо было сказать! Ты буксуешь, как фуцан!.. Очнись давай! Иначе без Славы нас с тобой схавают! Мгновенно! Этот бык уже настроил за себя половину хаты!
– Думаешь, Слава скоро уйдет?
– Тут и думать нечего,– мрачно ответил Джонни. – Вопрос нескольких дней. Видал, как за него взялись? Тягают каждый день!
– И что будем делать?
Напарник напряг весомый бицепс, ударил по нему ладонью, вздохнул.
– Не знаю... Вдруг я услышал знакомый голос.
– Зато я – знаю. Развязной походкой – руки в карманах – пройдя сквозь толпу, ко мне приблизился Андрюха-нувориш. Ноздри защекотал упоительный запах парфюма «Иссей Мияки».
– Уйди,– сказал я. – Не до тебя...
– С кем ты разговариваешь? – поинтересовался Джонни.
– Сам с собой.
– У тебя ведь есть приятель на «спецу», Толстяк, – тем временем сказал Андрюха. – Отпиши ему. Он тебе поможет. Заплати по таксе, и тебя переведут из этой камеры в другую. А лучше – вообще переезжай с Общего Корпуса. Что ты здесь хочешь поймать? Без поддержки авторитетных друзей в этой шобле агрессивных дураков твоя жизнь ничего не стоит. Трезво оцени свои силы! Ты заигрался в блатные игры. Смотри – оторвут голову! – Я опустил глаза. Сопляк-финансист понизил голос: – Может, ты и ловкий парень, но ты навсегда останешься здесь чужаком. Ты слишком интеллигентен и мягок. У тебя чересчур правильная и богатая речь. Слишком чистая кожа на лице. Слишком открытая улыбка. Отсидев год и три месяца, ты так и не стал плотью от плоти тюрьмы. Ты не ищешь дружбы и уважения ее полудиких обитателей. Ты не обратился в костлявого, недобро щерящегося по сторонам уркагана. Ты остался самим собой. Беги отсюда. Сунь начальнику тюрьмы взятку и отправляйся к приличным людям в приличную шестиместную камеру!
