Сильно распухшие и потрескавшиеся губы раздвинулись, и в гробовой тишине антнидасовской камеры прошелестел увядающий голос:
— Я люблю тебя, я не хотела… — голос стихал, — Я хочу только одного — умереть.
— ?
— Дай мне смерти, брат. Подари на блюдечке, Фредди! Избавь от мучений… Умоляю. Фредди… — плач едва не перешел в истерию.
— Плохой я или хороший, я защищал и тебя, и Скарлетт. Вас обоих. Как мог, оберегал две жизни, следил за огнями этих свеч… — Джерси то вставал на корточки, то опять поднимался, — Но теперь мне некого защищать. Сестра отмучилась, а ты для меня такой же труп…
— Правильно! — крикнул Джек, — В топку таких родственничков, которые поступают с нами, как с дерьмом — а потом повернулся к Фредди и изобразил глубокое изумление, — Господи, ну, ты и крыса. Так поступать…
Тот подарил собеседникам еле заметную улыбку и спрятал руки за спину.
— Бывает… — и чуть ли не закричал в попытках оправдаться, — Но согласись, Джек, согласись, я же не такая мразь, как мой брат, который пытался убить свою якобы дочурку и не такой потерянный человек, как Скарлетт, земля ей пухом, чтобы жертвовать собственными нервами ради других. Я же не…
— Да ты еще хуже! — оборвал его Джек, — Ты совсем не человек! Мне тошно тебя слышать… Впрочем, чтение нотаций будет лишним. Да и без толку тебе что-либо объяснять… Потом расплатишься…
Фредди смирился:
— Ладно. Расплачусь, так расплачусь. Будто я так сильно цепляюсь за жизнь…
— Посмотрим, как сильно! Заранее не строй из себя готового сдохнуть. Еще захочешь жить!
Настал момент вынесения приговора.
Джек каждому из братьев посмотрел в глаза, и Джеймсу, и Фреду, и озвучил их дальнейшую судьбину:
— Вы оба — больные кретины… — он повернулся к Фредди, — Но ты кретин больнее. А, значит, и наказание будет пожестче. Понимаешь?
Фредди кивнул.
— Да…
— Вот! Хотя бы не споришь! — затем Джек взглянул на Джерси, — Ты послужишь приманочкой. Приманочкой для Спауна, за которым я наблюдал достаточно долго, шобы знать обо всех его сексуальных влечениях.
— То есть? — полюбопытствовал пленник.
Хэлван специально нагнулся к нему, к присевшему на корточки.
— Ты убил его напарницу, с которой у него, зуб даю, что-то интересное да было, неважно, сколько длился ихний оргазм, поэтому мститель сам будет решать, жить тебе или нет. Ясно?
— Да…
— А ты…
Прокурор содрогнулся, когда к нему опять обратились…
— А ты передашь Срауну одно зачетное аудио-послание. И знай же, тебе сильно повезет, если умрешь от его руки. Будешь, знаешь, шо делать?
— Нет…
— Клянчить смерть у пацифиста! Это жестко и унизительно, но зато спасет от худшего…
По следующему приказу весельчака «чеченцы» выпроводили Джерси из здания…
Исторический квартал Мракана послужил для очередной встречи Генри Своллса и его вечного друга Спауна. Тая в кармане лейтенантское удостоверение, Генри жаждал похвастаться перед мстителем.
— Меня повысили в звании за сутки после смерти Максимилиана Пэксвелла… — это прозвучало довольно тихо для человека, который продвинулся вперед, — Я еще не понял, радоваться тому или плакать…
Спаун подсказал:
— Принимать как должное, сильно не эмоционировать. В любую минуту все может измениться…
— Знаю… — коп пригладил усы.
— По какому поводу вызвали, лейтенант? — спросил мститель.
Мотив Генри оказался очень неоднозначным.
— Тут с тобой рвался поговорить один парень. Работал в полиции до учиненной в департаменте бойни, расследуемой сразу всеми отделами Мракана. Сейчас временно безработный. Один из выживших…
Только Спаун хотел сказать «мне нет времени на беседы с полисменами», как из-за спины лейтенанта показался Дэвид — тот самый непризнанный заступник, что впрягся за убитых Пэксвелла и Мэри Бэйл на Бекинсейл.
«Надо же. Фанат…»
Демон-защитник прямо и спокойно:
— Что вы хотели, офицер?
Блейк почувствовал в голосе Темнока нежелание с кем-либо общаться, возможно, из-за ненастроения или из-за занятости…
— Я искал тебя — взгляд экс-копа был немного жалким, немного растерянным и всего понемногу, — Несколько раз, сломя голову, устраивал пожары, чтобы ты отозвался. Я уже недели две, признаться, только и ищу…
Лейтенант решил отойти, дать двум одиночеством возможность пообщаться.
— Вы сами выясняйте, я отклоняюсь… — он быстро поймал такси и уехал домой…
Спаун мрачно произнес:
— Что за слепой фанатизм? Пожары не нужны…
— Ну-ну — Блейк покосился взглядом на демона: сначала рассматривал его «доспехи», потом обратил внимание на пояс, — Знаю. Да и не помогло это. Огромное спасибо Генри за организацию этой встречи…
— Для чего хотели встретиться?
— Я больше всего на свете боюсь проснуться одним бессветлым утром и почувствовать потерю смысла — офицер нервничал, когда говорил это, он словно изливал Спауну душу, — Смысла всего, смысла жизни, в конце концов. Я выпивал, теряя голову от навязчивых идей, пытался выбить эти идеи из головы самыми глупыми и безрассудными методами. Главный квест — как стать тобой. Подумал и спросил себя, а, действительно, как это сделать? Есть ли хоть шанс? А потом понял, спустя определенное время: стать тобой невозможно. Ты — один такой на весь город, замурованный в доспехи рыцарь. Но если я не могу быть тобой, потому что это невозможно, значит, я мог бы помогать тебе… — наступила минута молчания для обоих — Спауна и офицера Блейка, но, когда эта минута прошла, прибавилось сил для продолжения у второго, — Могу или нет? Ты скажи, что думаешь насчет этого, мм?
«Я поклялся сутки назад, что никогда больше не допущу, чтобы кто-то из-за меня разделил участь моих близких и напарников».
Спаун решил:
— Это исключено…
— Почему?
Дэвид надеялся на другое. Он рассчитывал увидеть иную реакцию… хоть и предполагал, что, в конечном счете, услышит нечто подобное.
Спаун поступил очень педантично.
— По определению…
«Вот и нашел, называется».
Потеряв всякое желание и дальше искать свое призвание, разочарованный и морально разбитый, Дэвид явился домой, сбросил с себя шмотки и вытащил из холодильника весь оставшийся, припасенный на черный день алкоголь.
— Забытие проще любых истязаний — в эту фразу он вложил максимум смысла.
Очередное «забытие» — способ вернуться в латы героя, пускай, эти латы и воображаемые…
«Уйти в себя дня так на два. Никто не помешает мне в этой затее»
Здание прокуратуры.
Обвинитель был отправлен Джеком Хэлваном — дожидаться прихода демона-защитника. Разумеется, Фредди, как человек крайне трусливый, каждую минуту бормотал, тряс руками, зачем-то вынимал-клал обратно какие-то старые бумаги…
«Он убьет меня, он убьет меня. Шутник прав, у него наверняка что-то да было с ней и демон это так не оставит. Меня сделали крайним, снова…
Страшно подумать, я опять крайний. И вспоминается Лондон».
Когда же Фред дождался своей двуногой участи, то звук сердцебиения затмил машинное бибикание и доносящиеся с улицы крики.
— Ты знаешь, что меня убивать бесполезно. Меня убьешь, а его — нет, и тогда он отомстит тебе за меня… — прокурор говорил так, будто не предавал Джеймса.
Спаун почти повторил слова Хэлвана:
— Вам повезло, что я отходчив — почти да не почти, — Но за свои преступления заплатите. А скостить себе срок можно только, сдав планы соучастника.
— Ответь — прокурор взял графин с вином (тот самый, каким пользовался еще сидя в департаментском офисе), — Есть ли вообще повод бояться тебя? — трусость переходила в наглость, — Джерси свое слово держит. Он обещал мне пост прокурора — он мне его дал, а недавно пообещал и пост мэра, и, думаю, его он мне тоже даст, — Фредди открыл металлический сейф, стоящий в углу кабинета, вытащил оттуда маленький диктофон, — Полагаю, он и городу кое-что обещал — и нажал на play.
Воспроизвелась запись голоса Джерси.
— Старухи и старики, женщины и дети, здоровые и больные…
Пока длилась запись, Фредди смотрел на Спауна. Ждал его реакции.
— По прилету в Соединенные Штаты Мракан показался мне райским уголком, что-то забывшем на лице североамериканского континента. Но чем дольше я жил в нем, тем сильнее это гнездо бесчестья и разврата, подходящее для написания романов в субжанре нуар, напоминало мне гротескный Лондон с его обреченностью, безвыходностью и тьмой!
— Америка обещала нам равенство и мир. Не получив ничего из обещанного, я решил, что пора все изменить. Пора просто уничтожить все. Континенту не нужны такие гнезда. А тебе, Спаун, предлагаю встретиться, снова, и у тебя появится шанс отомстить за смерть любви. Приходи ко мне на башню Соломона ночью и помни, только от тебя зависит, наступит ли завтра. Не придешь — чернобыльский газ отнимет надежду, ты сполна полюбуешься на скорчившихся от удушья граждан, которых обязался защищать.
