Ю отлично знал, что ни от тигра, ни от Ван Чао-ли ждать пощады не приходится.
— Беги так, чтоб тебя никто не видел. Беги изо всех сил. До вечера ты должен быть там. Иди через ущелье Ушань.
И Ю побежал. Но что ему делать после того, как он передаст Фу покорнейшую просьбу «отца»? Возвращаться в усадьбу Ю боялся. Сначала он бежал без труда: он привык бегать. Потом он начал уставать. До переправы было еще далеко.
Ю намочил голову в горном ручье и побежал дальше. Солнце пекло, лучи его казались металлическими и резали до боли. Ущелье Ушань лежало перед мальчиком, как рассеченный ножом каравай подгоревшего хлеба. Он все не мог добежать до него. И, когда добежал, солнце уже заходило.
Ю свалился без чувств от усталости и голода. Когда он очнулся, была ночь. Внизу неумолчно ревела река.
Ю повторил в уме все, что должен был передать купцу, и вспомнил нахмуренные брови Ван Чао-ли. Он снова бросился вперед. Было новолуние: ночь была черна, ни зги не было видно. Яркая россыпь звезд висела над головой мальчика. Равномерные звуки, похожие на стук капающей воды, показались Ю голосами духов. Он в страхе заполз под камень. Там он просидел всю ночь. Уже перед самым рассветом ему показалось, что он слышит звук шагов на дороге. Он высунул голову, но ничего не мог разобрать. На секунду как будто мелькнул огонек фонаря, но сейчас же скрылся. Далеко на западе разгоралось розовое зарево.
Вот опять мелькнул огонек. Должно быть, это разбойники. Ю слышал, что в горах появилось много разбойников. Он боялся сойти с места и только на рассвете побежал дальше.
В глубине ущелья, на небольшой площадке, он нашел следы костра. Ясно, это разбойники!
В середине дня при выходе из ущелья он заметил вдали клубы пыли. Ю крался по верхней тропинке, а внизу, по большой дороге, очень быстро шагал худощавый человек высокого роста. Дальше, впереди, растянулся отряд кавалерии. Цокали копыта, качались копья, трепетали какие-то пестрые флажки.
«Солдаты! — подумал Ю и остановился как вкопанный. — Этот человек догоняет солдат. Он, наверно, сошел с ума. Его схватят… Военные никого не щадят».
Внизу раздался окрик на малопонятном языке северян. Человек, догонявший солдат, остановился. К нему подъехал всадник.
Человек что-то объяснял, размахивая руками. Всадник ткнул его древком копья.
«Так и есть! — думал Ю. — Теперь ему будет плохо».
Всадник погнал пешехода впереди лошади, в головную часть поезда, угрожая ему копьем.
Там, впереди, ехал на сером в яблоках коне какой-то важный начальник, в шапке с золотым шариком, с вышитым на груди изображением серебряного тюленя, подпоясанный узорным поясом с роговой пряжкой.
Пешеход низко поклонился, подгибая колени, и что-то проговорил. Начальник не обратил на него никакого внимания и продолжал медленно ехать. Пешеход заговорил более оживленно и указал рукой на запад. Начальник остановил коня и прислушался. Пешеход продолжал говорить. Конвойный ударил его рукояткой копья в шею, и пешеход неохотно опустился на колени.
Вдруг начальник резко повернул лошадь и поднял руку. Ю высунулся из-за камня, рискуя обнаружить себя.
Заунывные крики пронеслись по всему отряду. Всадники повернули коней. Тяжело заскрипели громадные колеса военных повозок.
Начальник ударил ногами коня и рысью понесся назад в ущелье.
Следом за ним перешел в крупную рысь и весь отряд.
Перед глазами испуганного Ю замелькало много синих плащей, белых и красных флажков. Последним пронеслось большое знамя с изображением крылатого дракона. Снизу поднялся густой столб пыли. Проскрипели повозки, и Ю остался один.
Ему стало страшно. Он подумал об отце, о матери, о сестре, о родной деревне. Он даже заплакал, думая о том, что вернуться домой нельзя: солдаты не пустят.
Солнце пекло. Ю встал и посмотрел кругом мутными глазами. Пыль постепенно оседала. Ю еще раз всхлипнул и поплелся на переправу в Цзэйцзинь.
Далеко впереди него шагал высокий, сухощавый пешеход. Он, вероятно, тоже шел на переправу и теперь не спешил. Ю старался держаться позади него так, чтобы оставаться незамеченным. Это продолжалось не более получаса. На повороте дороги сухощавый пешеход внезапно исчез, словно провалился сквозь землю.
Чжан Вэнь-чжи рыскал по двору, никого не замечая. Усадьба Ван Чао-ли еще дымилась. Она пылала всю ночь, как факел. Вокруг нее стояли, мрачно опираясь на пики, восставшие крестьяне. Никто не жалел о случившемся. Когда рухнула в дыму и пламени знаменитая арка с надписью, по рядам пронесся сдавленный шепот:
— Теперь небо пошлет хороший урожай!
К утру усадьба выгорела целиком. Крестьяне двинулись назад в деревню, неся с собой тело Ван Хэ. На околице собралась толпа. «Малые Мечи» были в полном сборе.
— Идем в царство Великого Мира! — кричал Ван Ян. — Там страна земледельцев. Небесный Повелитель даст нам землю!
— Тайпин! Тайпин! — загудели кругом.
— Берите мотыги, грузите на повозки семьи, запрягайте буйволов! Уходим на юг!
— К вечеру выступим!
— Не к вечеру, а сейчас же, — раздался спокойный голос с ограды. — До вечера ждать нельзя.
Говорил человек с рассеченной щекой. В руке у него был обнаженный меч.
— Братья, — громко сказал Ван Ань, — я никуда не пойду! Много лет я думал о земле. Это наша земля. Здесь могилы предков.
— Твоя правда, — подтвердил кто-то. — Уходить сейчас, когда вся земля наша… А урожай?
— Если вы останетесь здесь, — сказал человек с рассеченной щекой, — то вам конец. Придут маньчжурские черти и отомстят вам за Ван Чао ли.
— У нас есть мечи и копья!
— Что ваши мечи и копья против пушек наместника? Надо идти на юг, к тайпинам. Там наши братья, там их много. Там победоносное войско, там армия народа!
— Никто не знает, что здесь случилось, — возражал Ван Ань, — мы живем за горами. До нас не доберешься.
— Однако Янцзы пробил горы, — ответил человек с рассеченной щекой, — и зловредный япянь дошел до вас на джонке обыкновенного купца. Горе этой долине!
Наступило молчание. И новый взрыв криков:
— Уйдем! В Небесное Царство! Там все равны, там все братья! Сейчас! Выступаем!
Некоторые старики качали головами. Им не хотелось бросать родные места. Всю жизнь они копались на этих полях. Нет такого места в Долине Долгих Удовольствий, которое не было бы полито трудовым потом десятков поколений.
— Нет, я не пойду, — сказал Ван Ся.
— И я не пойду, — поддержал его Ван Шуи. — Небо милостиво.
— Пусть тот остается, кто надеется на помощь неба! — крикнул человек с рассеченной щекой. — Остальные забирайте семьи и скарб. Пойдем по горным тропам на юг, в Хунань…
— Лучше через перевал, — перебил его Ван Ян.
— Нет, там, говорят, стоят солдаты. Я сам видел их в Ичане и на переправе в Цзэйцзинь. Возьмите с собой все зерно из амбаров. Не теряйте времени! Кто будет вожаком?
— Ван Ян! У него хорошие глаза. Пускай ведет!
Ван Ян отказался.
— По совести говоря, — сказал он, — вожаком должен быть наш друг, который не пожелал открыть свое уважаемое имя.
Он указал на человека с рассеченной щекой.
— Я проведу вас в Хунань, — отозвался этот человек, — а там вы сами выберете себе начальника, как это принято у «Красных Повязок». Так приступайте же!
Чжан Вэнь-чжи остался один в усадьбе. Он рыскал, нюхая воздух, как опытная охотничья собака.
— Куда делся проклятый ящик? — бормотал он. — Неужели сгорел?
Какая-то фигура высунулась из-за обугленной стены дома и сделала ему знак.
— Кто там?
Это был Ван Лао, прорицатель. Лицо его было бледно.
— Бежим!
— Что случилось?
— Бежим! Сюда едут военные, много солдат…
— Кто их позвал?
— Не знаю. Они скачут во весь опор.
Грубая физиономия Чжана сморщилась.
— Ай, как плохо! Уйти и оставить здесь ящик… Ну, ящик-то, положим, сгорел, но серебро не могло сгореть!
— Нет, серебро не сгорело.
Чжан внимательно посмотрел на прорицателя и вдруг схватил его за шиворот:
— Ты украл серебро! Я вижу! Оно у тебя за пазухой!
— Помилуй, почтенный Чжан, — хныкал прорицатель, — ведь я так и не получил свиньи… Ведь мы условились напополам..
Чжан вдруг отпустил прорицателя:
— Напополам? Условились? Бежим в деревню!
— Нельзя. Я видел солдат по дороге. Они приближаются. Много копий и флажков.
Чжан Вэнь-чжи инстинктивно понюхал воздух:
— Пожалуй, ты прав. Надо уходить в обратную сторону, на Синьшань, а оттуда к реке. Ступай вперед. На переправе сговоримся насчет дележа.
— Напополам?
— Пожалуй, так… Ступай!
Прорицатель сделал несколько шагов крадучись. Но путешествие его продолжалось недолго. Не успел он достичь ограды, как острый нож ударил его два раза в спину. Он упал без крика.
