Александр Марков - Сага о Харальде Мореходе

– Кто эта юная дева, и почему при одном взгляде на нее мне кажется, что глаза мои слепнут, а сердце перестает биться?

– Не знаю я этой девы, – ответил Ниалл. – Но точно скажу: испокон веку не бывало в мире людей подобной красоты. Должно быть, дева эта из дочерей сидов. Берегись, Муйредах, как бы не попасть нам под власть ее чар.

Муйредах сказал:

– Думается мне, что это сама Грайне, дочь Арта, вернулась ко мне из мира сидов в новом, волшебном обличьи. И так она кажется мне еще прекраснее, чем прежде.

Заговорила тогда незнакомка звонким и ясным голосом, и сказала:

– Привет тебе, славный муйредах, и вам привет, доблестные Ниалл и Аэд. Мое имя Син, а пришла я из дальней, туманной страны, вам неведомой.

Странным был говор незнакомки, словно долго жила она в ином мире и стала уж забывать людскую речь.

– Зачем ты пришла к нам, прекрасная Син? – спросил Муйредах.

– Чтобы спасти вас, – ответила дева. – Дошли до меня вести о вашей беде, и задумала я прийти к вам на помощь. Ибо только из-за вас троих обрушились на Клонмакферт все нынешние несчастья. Я помогу вам выйти из крепости незамеченными, посажу в свою лодку, что мчится быстрее ветра, и отвезу на запад, в свою волшебную страну, если вы сделаете то, о чем я вас попрошу.

– Назови же свою просьбу, – сказал Муйредах.

– Просьба моя пустяковая: откройте ворота и впустите меня в моеастырь. Не властна я над судьбой монахов, пока не ступит моя земля на священную землю Клонмакферта.

– Не смеем мы открывать ворота без позволения отца нашего настоятеля Брандана, – сказал Аэд. – Лучше мы спустим тебе лестницу.

– Лежит на мне зарок: не подниматься по лестницам, – сказала Син. – Из доброй земли Ирландии черпаю я свою силу, и сразу исчезнет все мое могущество, едва лишь взойду я на третью ступеньку. Вы должны выбрать одно из двух: открыть ворота или погибнуть, ибо не более, чем через пять ночей сокрушит Гарольд Лохланнах стены Клонмакферта, если не смогу я увести вас.

Сказал Муйредах:

– Откроем ли мы ворота, впустим ли деву в крепость? Ответьте, мои верные Ниалл и Аэд.

– Не откроем, – сказал Ниалл. – Не могут быть добрыми помыслы сидов. Обман скрыт в ее сладкоголосых речах. Но если и правду она говорит, превыше всего – наш долг перед этой святой обителью и верность отцу Брандану.

– Нужно открыть ей, – сказал Аэд. – Не верю, что может замыслить злое дева, прекраснее которой не найти среди людей. И как иначе спасти нам себя от ярости ужасного великана Гарольда Лохланнаха?

– Не схожи ваши советы, – сказал Муйредах. – Значит, мне самому решать. И вот что я решаю: мы не откроем ворот, не совершим этого греха перед господом и отцом Бранданом.

Сказала Син, услышав эти речи:

– Даже против вашей воли спасу я вас, ибо больше всего на свете хочу я вам добра.

Произнесла Син тайное, могучее заклинание, и наложила на всех троих нерушимые чары любви. И почувствовали Муйредах, Ниалл и Аэд, что отныне не в силах они противиться ее воле, и нирчего не желают так страстно, как служить ей и выполнять ее желания.

– Завтра норчью я приду снова, – сказала Син. – И вы откроете мне ворота и впустите меня в монастырь.

– Что ты сделала с нами, о прекрасная Син! – воскликнул Муйредах. – Ведь теперь мы не в силах противиться твоей воле, и ничего не желаем так страстно, как выполнять твои желания! Ах, зачем ты наложила на нас нерушимые чары любви!

– Скоро вам откроются мои помыслы, – молвила Син и исчезла.

Муйредах, Ниалл и Аэд весь день провели в скорби и молитвах, но не смогли избавиться от могучих любовных чар. Не нашли они также и сил поведать отцу Брандану о том, что с ними случилось.

И, хотя теперь уже ясно видели все трое, что не с добрыми помыслами приходила Син, и обман скрыти в ее сладкоголосых речах, не смогли они противиться ее воле, и ночью, тайно от других монахов, открыли ворота Клонмакферта.

Но не было за воротами прекрасной Син, лишь смех ее донесся из темноты. Вместо девы шагнул навстречу Муйредаху ужасный, огнекглазый великан Гарольд Лохланнах. Завопил он тысячей звериных голосов, и железный ворон на его плече каркнул так, что пригнулись и затрещали стены Клонмакферта. И тотчас же трижды девять сотен воинов Лохланна ворвались в монастырь.

Монахи спали, когда раздался вопль Гарольда Лохланнаха, и не успели приготовиться к бою. Только Муйредах, Ниалл и Аэд встали у ворот и преградили врагам путь. Насмерть стояли они, и скоро выросла перед ними гора из тел, голов, рук и ног павших мужей Лохланна.

Тут встала перед тремя героями Син, коварная сида, и сказала:

– Остановись, о Муйредах! Пощади моих воинов!

И тотчас ушла вся сила из рук Муйредаха, и он выронил меч и щит, и упало оружие со звоном к его ногам. Подскочил к Муйредаху Гарольд Лохланнах, взмахнул мечом, и слетела с плеч голова короля.

Снова стали враги наступать, и теперь только Ниалл и Аэд стояли у них на пути. Вдвое выше стала гора из тел убитых врагов, что лежала перед ними.

Вновь сказала Син:

– Пощадите моих воинов!

И не стало силы в руках у Аэда и Ниалла. Тотчас подскочил к ним Гарольд Лохланнах. Воскликнул тогда Ниалл:

– Что совершила ты, о прекрасная, коварная Син! Нет тяжелее греха, чем предавать смерти тех, кто забыл о своем долге ради любви к тебе!

Сказала Син:

– Пусть эти двое останутся живы.

Тогда Гарольд Лохланнах опустил свой меч, а его воины связали Ниалла и Аэда и положили их под стеной монастыря.

Потом кинулись чужеземцы в дома и церкви и стали грабить, жечь, разрушать все без разбора. Не осталось в монастыре камня на камне, и не уцелел никто из монахов, кроме малой горстки, что сумели пробиться к воротам и уплыть на лодках по озеру Лох Ри.

Гарольд Лохланнах сжег все священные книги, и порубил кресты, и осквернил все божии храмы. А святого отца Брандана он сам растерзал когтями на алтаре, и разбросал кровавые клочья по всей церкви, а сердце и печень сожрал.

Так бесновались злые, ненасытные, кровожадные лохланнахи в Клонмакферте всю ночь и весь день.

Рано утром вышел Диармайд, сын Фейдлимида, король северных Уи Нейллов, из своего шатра и увидел густой черный дым, поднимающийся над Клонмакфертом.

– Горе мне! – воскликнул Диармайд. – Не пришел я на помощь монахам, не внял их мольбе, и вот теперь чужеземцы оскверняют храмы, жгут священные книги и рубят кресты. Поспешим же в монастырь и спасем то, что еще можно спасти.

Повел Диармайд войско к воротам. Гарольд Лохланнах вышел ему навстречу со всей своей ратью. Вот стали они сближаться, как вдруг Диармайд увидел на озере пять боевых кораблей. Подошли они к берегу, и сошло с кораблей большое войско. Встало оно рядом с лохланнахами, и предводитель его обнял великана Гарольда, словно родного брата.

Крикнул Диармайд этому человеку:

– Кто ты такой и почему помогаешь этому ужасному и кровожадному великану Гарольду Лохланнаху?

– Я Бриан, сын Фергуса, король клана Туат Фиахрах. Три года назад я лишился земли, и теперь разбойничаю. А помогаю я великану Гарольду Лохланнаху, потому что он мне дороже родного отца, и мы поклялись никогда не оставлять друг друга в беде.

– Поистине, – сказал Диармайд. – Не я самый грешный из королей Ирландии! Ведь я только осадил Клонмакферт, чтобы получить голову Муйредаха, моего врага, а этот человек сам сражается на стороне лиходеев и оборотней, сам помогает кровопийцам и врагам веры Христовой! Уйдем отсюда, о мои верные воины! Ничем уже не поможем мы Клонмакферты и милой Ирландии, ничем не смоем с нее этот позор.

Велел Диармайд своему войску отступать, и ушли они на север в Круахан, и оставили Клонмакферт на растерзание варварам и разбойникам.

Причиной наших бед и на этот раз оказался Муйредах и его бывшие слуги, ныне послушники, Ниалл и Аэд.

За время своего царствования Муйредах привык предаваться плотским утехам, порой грубым и неумеренным, и дух его изнежился и почти не в силах был противостоять дьявольским искушениям. То же самое можно сказать и о его слугах. К несчастью, они слишком короткое время провели в Клонмакферте, и мы, нерадивые монахи, не успели приучить их к смирению и скромности, укротить их гордыню и обуздать распущенность нравов. За это пришлось нам поплатиться сполна, как будет видно из дальнейшего.

Однажды Муйредах, Аэд и Ниалл несли дозор на восточной стене, недалеко от ворот. Глубокой ночью подошла к стене некая дева, и показалась она Муйредаху необычайно красивой, хоть и непонятно, что уж там он мог разглядеть в потемках и с большой высоты.

– Кто ты, прекрасная дева? – спросил Муйредах.

– Я Син, дочь Хакена. Я приплыла из Норвегии вместе с разбойниками.

При виде сей девы Муйредаха и его слуг охватило греховное вожделение; попали они в дьявольские сети, и, не слоушая голоса разума, сами очертя голову кинулись навстречу гибели. Стали они просить деву, чтобы она вошла в монастырь и возлегла с ними. Так просили они ее и умоляли, забыв о смирении и долге и нисколько не заботясь о добром имени послушника Клонмакферта, до тех пор, пока дева не согласилась на их уговоры.