За их спинами открывался вид на резко спускающийся по склону холма сад. На некотором расстоянии виднелись туманные силуэты других людей в выверенных позах - слуг, конюхов и садовников, все со своими инструментами: серпами, мотыгами, кнутами. На заднем плане, по верху фотографии, раскинулся ландшафт - такая впечатляющая панорама, что выглядела как нарисованный задник: извивающаяся вокруг холма река, расширяющаяся в сторону бухты, ряд утесов, торчащих над пенящимся морем, обрамленный пальмами пляж, мягко спускающийся в омытую солнцем бухту.
На переднем плане находился администратор, худощавый и элегантный, одетый в костюм-тройку. Он сидел с прямой спиной на краю стула, как осторожная птица, голова застыла под немного неправдоподобным углом. Ума, напротив, выглядела расслабленной. В ее внешности чувствовалась какая-то уравновешенность и уверенность в себе, в том, как небрежно лежали на коленях руки. На ней было простое и светлое сари с вышитым краем, конец накинут на голову, как шаль. У нее были глаза с длинными ресницами, а лицо доброе, но в то же время строгое, Джая хорошо помнила его еще с детства. Как странно было убедиться в том, что внешность Умы так мало изменилась за всю жизнь.
Эти размышления прервала владелица галереи.
- Похоже, вы знаете эту фотографию? - спросила она.
- Да. Женщина в центре - моя двоюродная бабушка. Ее звали Ума Деи.
А потом Ума заметила одну деталь.
- Смотрите, - сказала она, - посмотрите, как она носит сари.
Владелица галереи наклонилась, чтобы рассмотреть отпечаток.
- Не вижу в этом ничего особенного. Так все их носят.
- Вообще-то, - сказала Джая, - Ума Деи была одной из первых женщин в Индии, которая стала носить сари именно таким образом.
- Каким?
- Как я ношу свое, например, а вы свое.
Женщина нахмурилась.
- Так всегда носили сари, - сказала она с полной убежденностью. - Сари - это древняя одежда.
- Да, - спокойно возразила Джая, - но не тот способ, которым их носят. Современный стиль сари с блузкой и нижней юбкой возник не так уж давно. Его изобрел один мужчина во времена британского правления.
Внезапно она услышала, как голос Умы из глубины лет объясняет ей эволюцию способов ношения сари. Даже спустя столько лет Джая снова почувствовала трепет, вспоминая, как поразилась, когда впервые услышала эту историю. Она всегда считала сари частью привычной индийской вселенной, идущей из тьмы веков. Тем удивительнее было узнать, что историю этого предмета одежды сотворили люди, по желанию женщин.
На выходе из галереи Джая остановилась, чтобы купить открытку с репродукцией этой фотографии. На задней стороне находилось краткое описание, там говорилось, что Ратнагири лежит между Бомбеем и Гоа. Повинуясь минутному порыву, Джая вытащила из сумочки железнодорожное расписание и увидела, что ее поезд по пути в Гоа останавливается в Ратнагири. Ей пришло в голову, что она может провести там пару дней, конференция начнется только через два дня.
Джая вышла из галереи и набрела на иранский ресторан. Она заказала чай и погрузилась в размышления. Внезапно ею овладела идея поездки в Ратнагири, она часто думала о том, чтобы туда съездить, но всегда находились причины это отложить. Но возможно, теперь время пришло, фотография в галерее казалась каким-то знаком. Ратнагири был местом, где началась ее история, но мысль о том, чтобы направиться туда, нарушила ее спокойствие, вороша забытые волнения и тревоги.
Ей хотелось с кем-нибудь поговорить. Джая расплатилась по счету и вышла. Пробираясь сквозь толпу, она дошла до кабинки междугороднего телефона, зашла внутрь и набрала домашний номер в Калькутте. После двух гудков ее тетя ответила.
- Джая? Где ты?
- В Бомбее... - Джая объяснила, что случилось. Пока они говорили, она представляла, как тетя стоит рядом с потрескавшимся черным телефоном в своей спальне, тревожно нахмурившись, с длинного тонкого носа сползают очки для чтения в золотой оправе.
- Я подумываю провести пару дней в Ратнагири, - сказала Джая. - Мой поезд останавливается там по пути в Гоа.
На линии установилось молчание. Потом она услышала в трубке тихий голос Белы.
- Да, конечно, поезжай, ты должна была сделать это много лет назад...
***
Впечатляющий пейзаж Ратнагири не обманул ожиданий Джаи. Она быстро обнаружила, что от тех мест, о которых она слышала в детстве, мало что осталось. Пристань Мандви превратилась в руины, храм Бхагавати, когда-то являвшийся лишь святилищем со шпилем, теперь вздымался вверх массой выбеленного цемента. Отрэм-хаус, где двадцать пять лет прожил король Тибо со своим окружением, разрушился и был перестроен. Ратнагири уже больше не был маленьким провинциальным городком, как во времена Тибо. Это был процветающий город с тесно примыкающими друг к другу промышленными предприятиями повсюду.
Но самое удивительное, что несмотря на всё это, город каким-то образом смог сохранить живую память о короле Тибо. Тиба-раджа присутствовал повсюду: его имя красовалось на знаках и рекламных щитах, на углах улиц, на ресторанах и отелях. Король умер более восьмидесяти лет назад, но люди на базарах разговаривали о нем, словно были накоротке знакомы. Джае показалось трогательным и волнующим, что такой человек, как Тибо, лишенный возможности передвигаться, заслужил любовь в земле изгнания.
Первым делом Джая нашла то место, где находилась Резиденция администратора, где жила Ума. Она оказалась прямо за углом отеля и выходила окнами на бухту и город. Участок принадлежал государству и был окружен массивной стеной. Склон холма, во времена Умы густо поросший лесом, с тех пор расчистили, и в результате вид стал еще более впечатляющим - широкая панорама реки, моря и неба. Ратнагири расстилался ниже - превосходный образец колониального города районного масштаба, невидимая линия отделяла скученные базары от кирпичного здания администрации в викторианском стиле, где размещались суд и городское управление.
Джае не терпелось взглянуть на Резиденцию администратора, она сложила у стены несколько кирпичей и поднялась на них, чтобы заглянуть внутрь. Ее ждало еще одно разочарование: старое бунгало исчезло, вместе с греческим портиком, лужайкой на склоне и садом на террасах. На участке теперь располагались несколько домов меньшего размера.
Джая уже готова была спуститься, как вдруг ее окликнул вооруженный охранник.
- Эй вы! Что вы там делаете? Ну-ка слезайте.
Он подбежал к ней и встретил залпом вопросов. Кто она? Откуда? Что она здесь делает?
Чтобы его успокоить, Джая вытащила купленную в бомбейской галерее открытку. Она произвела именно тот эффект, на который Джая и рассчитывала. Охранник уставился на открытку и повел ее вниз по дороге, на смотровую площадку, висящую над долиной.
- Это река Каджали, - показал он, - а вон там - пляж Бхейт.
Потом он стал задавать вопросы о людях с фотографии - администраторе, Уме. Когда его палец остановился на Раджкумаре, он расхохотался.
- Поглядите-ка на этого парня. Смотрит так, словно он тут хозяин.
Джая пристальнее всмотрелась в открытку. Она заметила, что Раджкумар и правда лихо наклонил голову, хотя во всём остальном выглядел вполне торжественно - крупное лицо в массивной челюстью, серьезные глаза, рядом с тонкой фигурой администратора он выглядел гигантом. Он был одет в темные брюки, льняной пиджак и рубашку с круглым воротничком. Его одежда по сравнению с нарядом администратора не выглядела ни элегантной, ни хорошо сшитой, но он явно чувствовал себя уверенней, с небрежно скрещенными ногами и тонким серебряным портсигаром с руке. Он держал его, словно козырный туз, зажав указательным и большим пальцем.
- Это мой дедушка, - объяснила Джая.
Охранник уже потерял интерес к Раджкумару, сосредоточив взгляд на Долли, сидящей в углу рядом с Умой, повернувшись к камере боком, словно защищаясь от нее.
Долли была одета в зеленую шелковую лонджи и белую блузку. Ее лицо было чуть вытянутым и тонким, под кожей выделялись скулы, волосы убраны назад, но одна прядь выбилась и вилась на виске. На ней не было никаких украшений, но над ухом приколот букетик цветов, белых плюмерий, в руках она держала гирлянду из белого жасмина.
- Какая красавица, - сказал охранник.
- Да. Все так говорили...
Джая провела в Ратнагири еще один день. Вечером она наняла моторикшу и попросила водителя отвезти ее на пляж Бхейт. Рикша проехал через весь город, мимо кирпичных строений школы и колледжа, через пересекающий устье реки мост на пляж с южной стороны бухты. Вдалеке в бухту садилось солнце и становилось еще больше, склоняясь к горизонту. Песок был медного цвета и полого спускался к воде. Вдоль его края густо росли кокосовые пальмы, стволы склонялись под ветром. Там, где песок переходил в почву, валялась мешанина травы, ракушек и высохших водорослей.
