Ночевали в домах наместников, в имаретах - обителях дервишеских. В особых гостиницах - ханах - останавливались. Осман и его спутники ели вместе с прочими, брали с большого блюда рис и кусочки мяса, пили воду и айран...
В этих ханах принимали на ночлег всех, людей всякой веры, правоверных, христиан, иудеев...
По приказу Османа выстроено было в городах и селениях много бань, таких, какие ставились в этих землях в древние времена. Михал рассказал когда-то Осману, что священники и монахи запрещают православным мыться в банях:
- Они говорят, что мытье подобное - есть излишнее ублаготворение плоти!..
— Ну, так мы будем ублаготворять свою плоть! - воскликнул тогда Осман. - Мы, а не они, сделаемся наследниками древних жителей этих мест!..
В банях поставлены были мраморные возвышения-курны, чтобы на них лежа, прогревать тело; поставлены были и котлы большие, сверху медные, снизу - каменные, где нагревалась вода... Осман и Михал отправлялись в баню, выходили с очищенными от грязи дорожной телами, дышащими легко...
Устраивались празднества в честь султана Гази. Осман не обижал никого отказом, садился вместе с Михалом, со своими сыновьями и сыновьями Михала на почётные места, устланные коврами...
Рокотали струны ребапов, заливались деревянные флейты-неи... Плясали танцоры в пёстрых кафтанах, затянув туго пояса... Начинались разного рода состязания. Поднимали мужики тяжёлые камни-валуны, наклонившись, вытянув книзу руки и напруживаясь; напрягались лица, темно краснели... Борцы натирали друг друга смешанным с водой оливковым маслом... Осман любовался стройными, могучими красавцами-богатырями-пехливанами... Играли мышцами упругими смуглыми молодые тела, улыбались белые зубы... Многие ещё продолжали отращивать волосы и носить две косы, по старинному обычаю тюрок; но Осман приметил и многих юношей с бритыми головами... Те, что носили косы, укладывали их перед началом борьбы в узел на затылке, стягивали, чтобы не упали, не помешали... Осман с грустью глядел на юношей с бритыми головами... «Эх! Выводятся старые обычаи!..» - думалось невольно... Однако не говорил ничего, не произносил слов осуждения молодых за их новшества...
Борцы-пехливаны проходили, сильные, лёгким шагом мимо почётных гостей.
- О, пехливаны! - возглашал глашатай и дул в бычий рог. - О, пехливаны! Да будет борьба честной и да приведёт Аллах достойнейшего к победе!..
Тела молодые живые блестели в солнечном свете... Разбившись на пары, принялись бороться пехливаны... Вот один ударил другого в ухо... Крики разносятся нестройные, кричат, что так бить не по обычаю!.. А борец, которого так неверно ударили, вдруг отрывает резко соперника от земли и бросает на траву... Многие зрители вскакивают, кричат... А вот ещё пехливан падает поверженный, но напрасно победитель радуется; упавший подымается, захватывает противника своего позади спины, и вот уже оборачивается поражение победой!..
Звенит-гремит музыка... Музыканты покачивают головами в тюрбанах округлых, пальцы длинные перебирают звонко струны, бьют-стучат в бубны... Женщины, прикрывая лица платками, грудятся в отдалении от мужчин, глядят на музыкантов...
В одной из крепостей Осману поднесли в дар мраморную статую, сделанную в глубокой древности. Статуя эта изображала полунагую женщину. Вся нижняя часть её тела, видевшегося таким нежно-изящным, таким белоснежным, была задрапирована складчатой тканью; и трудно было поверить, что эта ткань - на самом деле - камень, белый камень! А груди у этой женщины были, как белые круглые чаши... И в руках она держала нечто круглое, на- подобающее круглый белый щит... Но одна рука была отбита более чем до половины... И голова... Не было ни головы, ни шеи - отбиты!.. Но как странно! Такая, без головы, без руки, эта мраморная женщина всё равно оставалась прелестной, оставалась красавицей...
- Идол! - произнёс в задумчивости Осман. - Языческий идол... Но видывал я такое... Следует, конечно, разбить его... - Но Осман не спешил отдать приказ уничтожить статую... Обернулся к Михалу, стоявшему рядом... : - Видно, кто-то уже пытался убить её!..
- Да, - Михал кивнул, - христиане уничтожают такие скульптуры. Видишь, у неё нет головы, нет руки. Ясно, что её свергали с высокой подставки... Христиане уничтожили множество таких статуй!.. А сколько покалечили!.. Сколько я видел языческих богов и богинь с отбитыми носами, отбитыми руками, отбитыми головами... Помню, я был ещё малым, когда отец мой ссорился с церковниками из-за статуй подобных. Отец хотел препятствовать разрушению одного языческого храма, но ничего не вышло! Поп натравил крестьян на отца, едва они не убили своего владетеля!..
- Но я много видывал полуразрушенных капищ и статуй. Помнишь, как ты мне рассказывал о них?.. - Михал кивнул с улыбкой. Осман продолжал говорить: - Но если священнослужители неверных ломают и рушат своё прошедшее, убивают красоту, то мы, я и мои люди, будем это спасать!.. - И Осман велел отправить статую языческой богини в Йенишехир... В наше время эту статую можно увидеть в Анталье, в Археологическом музее, который считается одним из лучших в современной Турции...
В дар Осману подносили оружие, парадную одежду шёлковую, вышитую золотыми нитями... Осман приказывал отдаривать людей деньгами... Слуги вынимали монеты золотые из мешков кожаных, нарочно взятых в дорогу... Осману вдруг показалось однажды, будто он узнаёт те самые монеты, которые показывал ему в далёком его детстве отец Эртугрул!..
Снова проезжали мимо храмов языческих. Осман глядел, молчал... Про себя, в уме, говорил: «Вы, языческие идолы, мы теперь ваши хранители, мы - тюрки! Мы наследники законные тех, которые создали вас... Нашими руками вы будете спасены...»
Подзывал верного Михала, указывал ему на статую кудрявого нагого юноши:
- Погляди-ка, брат Михал! Это ведь ты в юности твоей. Помнишь, как мы увиделись в первый раз? А как ты песни пел, помнишь?..
И вздыхал Михал Гази, улыбка раздумчивая скупо озаряла его лицо, давно уже не юношеское...
Но особенно удивляло Османа это дивное умение древних мастеров вытёсывать из камня изображения, словно бы летящие... Выступали из стен древних, полуразрушенных, летящие лёгкие складчатые одежды, будто крылья широкие... И раскидывались крыльями руки статуй... И даже лишённые голов и рук, совсем живыми казались, виделись все эти изображения...
А прекраснее всего было море!.. «Какое чудо!..» - И Осман расширял невольно ноздри, вдыхая ветер моря... «Какое чудо!.. Стоило ради этого чуда поселиться в этих землях... Мои люди станут морским народом!..»
Скалы замерли каменными морщинами; светло синело, живо морщилось, переливалось море. И вдруг вечер - заря - и волны совсем золотые, живые золотые...
И только плеснёт в душу твою эта красота, и только забудешься, радостью переполнится душа, а вот уже вспоминаешь, ясно видишь, сознаёшь: не одна светлая, голубая, золотистая красота в жизни, а всегда есть и другое - сверкают на солнце прекрасные смуглые мускулистые тела борцов-пехливанов, но ведь эта смесь оливкового масла с водой, она сжигает смуглую кожу на ярком солнце... Конечно, возможно сказать, что одно - красота и свет, а другое - темнота и уродство; но ведь на самом деле это вовсе не так! И одно - красота, и другое - красота. И день прекрасен, и темнота прекрасна; и в усталости, и в смерти, и в боли, и в кровавых ранах - красота...
* * *
Одиннадцатый месяц, называемый Дху Аль Кида, двенадцатый месяц Дху Аль Хиджаж - время хаджа...
Осман охвачен ихрамом - сосредоточением душевным. Все помыслы и чувства устремлены лишь к хаджу. Борода удлинилась, седая, нельзя подстригать бороду... Громко повторяет Осман:
- Я здесь, о Аллах! Я здесь, о Аллах! Я здесь, чтобы следовать предначертаниям твоим... Я здесь, о Аллах!..
И спутники Османа также вошли в состояние ихрама. Михал не помнит своего детства, не помнит ранней юности... Будто бы жизнь его началась здесь, в эти мгновения, когда охватил Михала ихрам... Повторяет Михал:
- Я здесь, о Аллах!.. Я здесь, о Аллах!..
Повторяет слова суры «Хадж»:
- «Среди людей есть такой, кто поклоняется Аллаху на острие: если его постигнет добро, он успокаивается в этом; а если его постигнет искушение, он поворачивается своим лицом, утратив и ближайшую жизнь и последнюю. Это - явная потеря!
Вместо Аллаха он призывает то, что ему не приносит ни вреда, ни пользы, это - далёкое заблуждение!
Он призывает того, от которого вред ближе пользы. Плох господин, и плох сотоварищ!
Аллах вводит тех, которые уверовали и творили благое, в сады, где внизу текут реки. Ведь Аллах делает то, что хочет.
Кто думает, что Аллах не поможет ему в ближайшей и будущей жизни, пусть протянет верёвку к небу, а потом пусть отрежет и пусть посмотрит, удалит ли его хитрость то, что его гневает.
