Честер перевернул ее на живот, так что она лежала лицом вниз, глядя прямо на них. Одно из существ быстрее других напало на нее. Аллигатор поднялся из воды в всплеске брызг, широко раскрыв пасть и бросаясь на нее. Она увидела черные глаза, узловатое лицо, похожее на древесные корни, и больше зубов, чем она когда-либо себе представляла.
Челюсти захлопнулись – но они сомкнулись в разреженном воздухе. В самый последний момент Честер оторвал Камиллу от стены и швырнул на дорожку. Аллигатор, не сумевший перелезть через барьер, с громким всплеском упал обратно в воду, а Камилла, рыдая, лежала на земле у ног Честера.
- Возможно, ты говоришь правду, - согласился Честер. Он поманил Гранвилла к себе с того места, где тот слонялся неподалеку. - Готовь карету. Сегодня вечером Камилла возвращается в Новый Орлеан.’
Гранвилл выглядел удивленным, но он знал, что лучше не задавать вопросов Честеру в таком настроении.
- Разузнай все, что сможешь, об этом Томасе Синклере. Честер разговаривал с Камиллой, хотя и не удостоил ее взглядом. - Дай мне знать все, что ты узнаешь – и будь уверен, что я услышу об этом, если ты мне солжешь.’
Он покончил с ней. Он пошел дальше, и лицо его снова стало спокойным. Камилла с благодарностью убежала, но Гранвилл ждал.
- Ты доверяешь этой черной суке?- сказал надсмотрщик.
Честер затянулся сигарой и улыбнулся. - Конечно, нет. Но я все еще могу использовать ее в своих интересах.’
- Нет, если она предаст тебя.’
- Нет, - согласился Честер. - ‘Вот почему ты снова поедешь с ней в Новый Орлеан. Держись за нее, как за собственную тень, смотри, с кем она заговорит. Внимательно следи за нашим другом, мистером Синклером.
‘А девка?’
Честер уставился на пруд. - ‘Она мне не нужна, если я не могу ей доверять. Ничего не делай до моего приезда.’
Гранвилл облизнул губы. ‘А потом?’
‘Ты можешь делать с ней все, что захочешь.’
***
Мунго обедал с Франсуа в доме на Рю Бурбон, обсуждая предстоящие президентские выборы, когда в дверь позвонили. Из коридора Мунго услышал, как открылась дверь, приглушенный разговор, а затем щелчок защелки, закрывающейся снова. Через минуту появился камердинер Франсуа.
- Это тебе негритянка принесла, - сказал он Мунго.
Он держал в руках единственный цветок, четыре белых лепестка с розовым оттенком по краям. Каждый лепесток выпирал из стебля, а затем загибался назад к маленькой выемке на кончике, придавая ему форму сердца.
‘Это что, герань? - спросил Франсуа, который не интересовался садоводством.
- Цветок кизила, - сказал Мунго.
Он обхватил его ладонями с благоговением священника, держащего облатку для причастия, и вдохнул аромат.
- Это принесла дама? Франсуа кокетливо приподнял бровь. - ‘Я думаю, у вас есть поклонница, сэр.’
Он не ожидал такой реакции, которую вызвал. Мунго оторвал взгляд от цветка, и выражение его лица было почти убийственным. Франсуа отпрянул, его желудок сжался.
Затем к Мунго вернулась его обычная улыбка. Он вернул цветок лакею.
- Опустите его в воду, - сказал он. Он взял нож и вилку и одним резким движением, заставившим Франсуа вздрогнуть, разрезал рыбу на своей тарелке. - Давайте вернемся к теме выборов.’
На следующее утро Камилла встала рано. Горничная принесла ей завтрак, но она не притронулась к нему. Ее желудок скрутило в узел от нахлынувших эмоций. Получил ли Мунго ее цветок? Понял ли он, что это значит? Придет ли он? И если он это сделает, будет ли это безопасно – или их обнаружат?
Гранвилл ждал ее у входной двери, уже одетый и с понимающей ухмылкой на лице. Он оглядел ее с головы до ног, и Камилла постаралась не думать о том, что он думает.
‘Я иду на исповедь, - сказала она.
Он насмешливо поклонился и открыл перед ней дверь. Как только она вышла, то услышала за спиной его резкие шаги. Они последовали за ней по улице Сен-Луи, свернули за угол на улицу Шартр и дошли до собора с ловно барабанный бой, ведущий женщину на виселицу.
Часы на центральной башне показывали уже шестой час. Она оставила Гранвилла на его обычном месте у входной двери и направилась прямо в исповедальню.
Она не заметила, как Грэнвилл проскользнул внутрь вслед за ней.
Исповедальня была пуста. Они починили решетку, которую Мунго сломал во время их предыдущего визита, заменив дерево железными прутьями. Но за ними никого не было. Еще до того, как ее глаза привыкли к темноте, Камилла почувствовала отсутствие Мунго.
Она ждала. Пять минут, потом десять. Ее надежда поколебалась; страх начал нарастать страхом. Он не понял послания. Он не мог прийти. Честер нашел его, и он был мертв. Или он рассердился на нее за то, что она не показала фонарь на пристани в Бэннерфилде и бросил ее.
Она уже собралась уходить, как вдруг услышала скрип петель на двери исповедальни и шаги мужчины. Она опустилась на колени и с облегчением закрыла глаза.
- Слава Богу, ты пришел, - выдохнула она.
- "Прости меня, отец, ибо я согрешил” было бы более привычным началом, - произнес чей-то голос. Не Мунго, но высокий, раздражительный и с сильным французским акцентом. - ‘И, без сомнения, тебе придется исповедаться во многих грехах.’
Камилла резко открыла глаза. За железной решеткой она увидела очертания толстого лысого мужчины, чье лицо было покрыто потом.
- Кто ты?’
- Отец Мишель. У меня есть это для тебя.’
С отвращением поджав губы, он протянул ей через решетку маленький листок бумаги. В обычной ситуации он никогда не унизил бы свой священный сан и святость исповедальни, передав записку – несомненно, скандальную – от мужчины к женщине. Но этот человек был необычайно убедителен, и он пожертвовал тысячу долларов Церкви, и это, несомненно, было во славу Божью.
Камилла прочла записку. - "Я не мог прийти. За тобой наблюдают".
В этот момент дверь исповедальни распахнулась настежь. Священник взвизгнул в тревоге, когда кто-то протянул руку, вытащил его и швырнул на пол собора. Страшная фигура Гранвилла стояла над ним с пистолетом в руке.
‘Что ты делаешь?- взвизгнул священник.
‘Ты не Сент-Джон.’
У Гранвилла был такой вид,
