Сирра была достаточно умна, чтобы сообразить все это.
У кого же должна была она искать правосудия? Ни у кого другого, как у Гассана-бея, чтобы со своим доносом добраться прямо до султана. Один султан стоял выше Шейха-уль-Ислама, конечно, как мы уже упоминали, тоже только в известном отношении. Когда надобно было свергнуть султана, достаточно было решения главы церкви, так что в этом случае он стоял выше султана. Но в это время султан еще достаточно крепко держал в руках бразды правления, чтобы уволить Шейха-уль-Ислама и наказать его.
Но вот Сирра достигла ворот и через них вышла к извивающейся у берега тропинке, где росли платаны. Начинало уже светать. Когда она подходила к платанам, ей показалось, будто позади нее кто-то шмыгнул через ворота по направлению к городу, но она не обратила на это внимания и пошла дальше. Сероватый туман и частый мелкий дождь застилали слабый утренний свет. Наконец она добралась до платанов и окликнула Ганнифу. Ответа не было. Ни человека, ни кареты нигде не было видно.
Вдруг нога Сирры наступила на что-то, она нагнулась и невольно вскрикнула. Перед ней лежала мертвая Ганнифа, утопая в крови. Сирра со слезами бросилась к доброй старой служанке, знавшей ее с детства… Ганнифа была уже мертва. Она не шевелилась, хотя и не успела еще похолодеть. Но уже печать смерти лежала на ее лице. Кровавая пена выступила изо рта, полуоткрытые, словно стеклянные, глаза, заостренный нос — все это подтверждало, что смерть уже наступила.
Сирра пробовала поднять ее, обращаясь к ней с ласковыми словами, называла ее самыми нежными именами — все было тщетно: старая Ганнифа ничего больше не слышала.
Стенания Сирры, сидевшей на корточках возле мертвой, надрывали душу.
Вдруг в воротах послышался шум…
Что там такое случилось? Голоса и шаги приближались. Утренние лучи все больше разгоняли мрак ночи, и уже стало видно, что это были пять или шесть кавассов, приближавшихся с громкими криками.
Сирра поднялась с места.
— Вот она! Вот она! — воскликнули они. — Здесь у платанов лежит убитая!
— А вот и чудовище, убившее ее!
— Схватите убийцу! Она не может еще расстаться со своей жертвой, — кричали кавассы, окружив Сирру и мертвую Ганнифу.
В первую минуту Сирра не поняла, в чем дело, но, наконец придя в себя, она хотела объяснить все, но напрасно: кавассы не обращали никакого внимания на ее слова. Они схватили несчастную как убийцу Ганнифы, которая не могла опровергнуть этого обвинения, и потащили вместе с трупом в ближайшую караульню, где бросили Сирру в тюрьму.
— Это добром не кончится, — сказал Гассан в мрачном раздумье, когда Зора уведомил его и Сади о результате своей встречи с Магометом-беем.
— Иначе и быть не могло, этого плута нельзя было оставлять без наказания, а так как он не хотел принять честного вызова, то и получил должное возмездие за свои поступки, — отвечал Зора-бей.
— Я поступил бы так же, — согласился с ним Сади.
— Все это хорошо, но во всех случаях надо учитывать обстоятельства, — заметил Гассан, — вмешательство мушира Рашида, этого орудия Мансура, способного на все, делает, по-моему, это приключение еще опаснее!
— Мне ничего больше не остается делать, как завтра же утром отправиться в башню сераскириата и обстоятельно доложить обо всем, — сказал Зора.
— Я боюсь, что донесение об этом уже сделано сегодня и что завтра утром ты опоздаешь со своим.
— Конечно, это было бы досадно, — заметил Сиди, — этот Магомет был, как вы помните, правой рукой Мансура-эфенди и Гамида-кади.
— А они не оставят без мести смерть своего приверженца и любимца, я готов поручиться за это, — продолжал Гассан. — В настоящую минуту они уже знают о случившемся, а потому мне хотелось бы немедленно принять меры!
— Мне кажется, ты все дело принимаешь серьезнее, чем оно есть, — сказал Зора, — спор, перешедший в поединок, в котором одна сторона тяжело ранена, — вот и все!
— Между прочим, этого достаточно для того, чтобы подвергнуть тебя смертельной опасности, несмотря на все твои заслуги, — возразил Гассан, — я постараюсь отвратить худшее и, по крайней мере, быть у султана раньше других.
— Сделай это, друг мой, я сам рано утром явлюсь с надлежащим докладом, тогда мы можем быть спокойны!
Три друга вернулись в город, Зора и Сади отправились на свою общую квартиру, Гассан же немедленно поехал в Беглербег.
Чего он опасался, то уже случилось. Весть о происшествии под окнами дворца была уже доставлена Мансуром-эфенди и Гамидом-кади во дворец и дошла до султана, который был ею сильно раздражен.
Гассан тотчас же понял опасность, но и он не постигал всей ее глубины.
Шейх-уль-Ислам был уже в кабинете султана. По просьбе Мансура ненавистный ему Гассан должен был во время аудиенции оставить кабинет. Это обстоятельство неприятно подействовало на султана, так как отсутствие Гассана не нравилось ему, хотя он и уступил желанию Мансура-эфенди.
Шейх-уль-Ислам с важным видом вошел в кабинет и преклонился перед султаном.
— Что ты имеешь мне донести, великий муфтий? — спросил Абдул-Азис.
— Я пришел вымолить у вашего величества наказание на голову недостойного, — отвечал Мансур-эфенди, едва сдерживая свое бешенство, — на голову офицера армии вашего величества, который злоупотребил оказанными ему доверием и милостью. Не по опрометчивости, не в минуту раздражения совершен этот поступок, он совершен с умыслом и обдуманно!
— О каком поступке ты говоришь?
— Не знаю, донесено ли уже вашему величеству, что сегодня вечером совершено убийство начальника капиджей Магомета-бея.
— Убийство? Я слышал о поединке, — сказал султан, — это другого рода дело!
— Поединком это назвать нельзя, так как Магомет-бей не принял вызов! Это было убийство, а не дуэль. Зора-бей поджидал начальника капиджей, подкараулил его и затем, несмотря на его отказ принять вызов, обнажил против него оружие!
Лицо султана омрачилось.
— Конечно, это не поединок, — сказал он, — хотя и тот был бы достоин наказания, я желаю, чтобы мои офицеры жили в согласии!
— Зора-бей во мраке ночи подкараулил начальника капиджей у ворот дворца и в своей безмерной дерзости, даже не приняв во внимание места, заколол Магомета-бея под окнами дворца вашего величества!
— Заколол? Убил?
— Магомета-бея больше нет р живых.
— Это неслыханно! И еще под окнами сераля?
— Это-то и увеличивает тяжесть моего обвинения!
Султан позвонил. Вошел дежурный адъютант.
— Позови Гассана-бея! — приказал султан.
Когда Гассан явился на зов, Шейх-уль-Ислам искоса глядел на него, не изменяя своего положения.
— Гассан-бей, отправляйся немедленно с двумя офицерами к Зоре-бею и арестуй его, — приказал султан, подходя к письменному столу и подписывая приказ об аресте, — Зора-бей совершил тяжкое преступление! Я знаю, что он твой друг, но надеюсь, обязанности перед султаном стоят у тебя выше дружбы! Делай, что тебе приказано, и отведи офицера в тюрьму сераля, и пусть он там ждет следствия и приговора!
Шейх-уль-Ислам с удовольствием выслушал этот приказ, он добился новой победы. Искоса поглядывал он на Гассана, но тот ничем не выдал своего волнения. Он поклонился и вышел из кабинета.
Что, если Гассан, вместо того, чтобы арестовать товарища, поможет его бегству? Мысль эта на минуту встревожила Мансура, но он тотчас же успокоился, сказав себе, что тогда он имел бы двух ненавистных ему людей в своих руках и мог бы окончательно устранить их.
Султан был раздражен происшествием и обещал Шейху-уль-Исламу строжайше наказать виноватого.
Что касается Гассана, то он нисколько не был огорчен, что именно ему досталось поручение арестовать Зору, он мог устранить угрожавшую Зоре опасность: тот мог забыться и в минуту раздражения поступить вопреки повелению султана в случае, если бы оно было передано ему не Гассаном, а другим, к тому же в этом случае можно было избежать ненужной огласки. Гассан даже не взял с собой двух офицеров, а с приказом об аресте в кармане один отправился на квартиру Зоры.
Он застал его одного, Сади не было дома.
Зора побледнел при таком позднем посещении Гассана.
— Ты знаешь, зачем я пришел? — сказал тот, закрыв за собой дверь. — Где Сади?
— Он хотел пойти куда-то в гости. Но тебе, без сомнения, нужен только я, Гассан?
— Да, ты!
— В чем дело?
— Предостережение мое сбылось скорее, чем я полагал, Зора!
— Ты пришел известить меня об опасности, мой друг, спасибо тебе за это. Может быть, даже посоветовать мне скрыться?
— Теперь уже поздно, — перебил Гассан своего друга глухим голосом.
— Что это значит? Что означает этот зловещий тон?
— Вот ответ! — сказал Гассан, подавая Зоре собственноручно подписанный султаном приказ об аресте.
