Крыша была пологой, а за ее краем виднелся охваченный безумием двор. Карла заметила на крышах силуэты людей, которые отрывали черепицу и бросали ее вниз. Грохнул мушкетный выстрел, и на землю, кувыркаясь, полетел ворох юбок. Потом итальянка увидела Пепина, в страхе прятавшегося в тени башни Гриманда. На нее парень не смотрел.
С близкого расстояния башня выглядела еще более странной и хлипкой, чем снизу. Она больше напоминала построенную ребенком башенку, чем архитектурное сооружение, которым можно было бы гордиться. Три этажа представляли собой три хижины, громоздившиеся одна на другую: так, что каждая следующая была меньше предыдущей. Нижняя хижина стояла почти у самого края крыши, при этом все сооружение просело и накренилось, натянув веревку, один конец которой был обвязан вокруг башни, а другой прикреплен к вбитому в крышу железному кольцу.
Карла шагнула к Эстель:
– Ты знаешь, куда нам идти?
Девочка показала на восток, и у графини все похолодело внутри. Крыша дома Гриманда сменялась соседней, более крутой, а за ней тянулись другие, разного наклона и высоты. Сооружения, появлявшиеся здесь на протяжении нескольких столетий, больше походили на творения природы, чем человеческих рук. Под ногами был мох, влажный и скользкий.
– Ты уже ходила этой дорогой? – спросила Карла.
Эстель покачала головой, но, похоже, это ее не беспокоило.
– Тогда откуда ты знаешь, как спуститься вниз?
– С крыш всегда найдется выход. Чердаки, окна.
– Ты хочешь сказать, что мы проникнем в чей-то дом?
Юная спутница итальянки пожала плечами, словно ответ был очевиден.
Появился Гриманд. Он взял свою торбу, завязал узел на лямке, чтобы укоротить ее, и повесил на плечо Эстель. Торба была тяжелой, но девочка даже не поморщилась.
– Я не смогу пройти по этим крышам, – сказала графиня.
– Тогда я вас понесу, – заявил Младенец. – Не волнуйтесь. Пепин!
Гриманд подошел к своему молодому подручному и начал давать ему какие-то указания. Он ткнул пальцем в кусок корабельной мачты, отходившей от соседней крыши и подпиравшей башню. Пепин кивнул. Король воров вернулся, вытащил из сапога нож и принялся резать веревку.
– Отойдите, – приказал он Карле и Эстель.
Те попятились. Разрезанные волокна веревки встопорщились по обе стороны от лезвия.
– Давай, Пепин! – скомандовал Гриманд. – Не подведи.
Молодой человек выступил вперед и изо всех сил ударил кувалдой мачту в том месте, где она упиралась в башню. Скрипнули гвозди, и подпорка сместилась. Башня затрещала. Гриманд схватил почти перерезанную веревку и потянул назад. Треск усилился.
– Давай, Пепин! Еще один удар для Инфанта!
Парень снова взмахнул кувалдой. Подпорка накренилась, но устояла. Зарычав, Пепин размахнулся в третий раз. Мачта отделилась от башни и упала. Гриманд отпустил веревку, полоснул ножом по оставшимся волокнам и закрыл лицо руками, защищаясь от взметнувшихся в разные стороны концов веревки. Башня наклонилась в сторону двора. Король Кокейна бросился вперед, просунул ладони под приподнявшийся низ стены и присел на корточки, а потом выпрямился и одним мощным рывком опрокинул башню с края крыши во двор.
Грохот ломающегося дерева заглушил все остальные звуки.
Гриманд с улыбкой оглянулся на Карлу, и она, увидев его глаза, махнула ему рукой, выкрикивая его имя. Он обрадовался, как ребенок. Не в силах сдержать ликование, мужчина бросился к краю крыши, чтобы взглянуть на результат, и в следующий миг Пепин шагнул вперед и ткнул кувалдой ему в спину.
Гриманд полетел вниз.
У итальянки перехватило дыхание.
Парень смотрел на край крыши, сам не веря в то, что совершил.
Эстель побежала к Пепину, и женщина сдавленно вскрикнула.
Молодой человек повернулся к девочке и поднял кувалду.
Она приставила пистолет к его животу и выстрелила.
Пепин закричал. Удар пули и тяжесть кувалды сбросили его с крыши во двор.
Карла повернулась и посмотрела на уходящее вдаль нагромождение черепицы.
Графиня знала, что у нее достанет смелости попробовать пройти по крышам. Но дело было не в страхе, от которого никуда не деться. Просто ослабевшая женщина сомневалась, что в теперешнем состоянии у нее хватит сил и ловкости прыгать по скользкой черепице. Но даже если она справится, то двигаться будет слишком медленно. Загородила ли упавшая башня дверь, как, по всей видимости, рассчитывал Гриманд? Сколько времени понадобится сильным мужчинам, чтобы оттащить груду деревянных обломков? А может, они уже вошли в дом?
Вернулась Эстель.
– Пепин был Иудой, – объявила она.
– Ты очень храбрая, – сказала ей итальянка. – Спрячь пистолет в торбу.
Ей пришла в голову еще одна мысль, и она, подавив рыдание, закрыла глаза. Женщина сама не понимала, как посмела подумать такое.
Из-за спины послышался голос Ампаро, ее ангела. Ангела ее дочери.
«Не бойся. Я пойду с ними».
Карла кивнула и набрала полную грудь воздуха. Спокойно. Нужно действовать с таким же хладнокровием и дерзостью, как Матиас. Кристьен не убьет ее здесь. Но где и когда? Она должна решиться. Графиня прикрыла лицо Ампаро краем платка, не смея взглянуть на дочь – иначе у нее не хватит духу сделать то, что она собиралась. И она не осмеливалась даже мысленно произнести то, что задумала. Иначе у нее тоже не хватило бы духу.
Женщина поцеловала голову дочери через платок.
– Скажи, Эстель, ты сможешь нести Ампаро по крышам? – спросила она.
– Да. – Во взгляде девочки не было ни сомнения, ни бравады.
– И не упадешь?
– Конечно, не упаду.
– Ты отнесешь ее в монастырь, если я попрошу?
– Да.
– У тебя есть сестры?
– Нет. И братьев тоже нет.
– И у меня нет. Теперь мы трое – сестры.
– Я, Ампаро и вы?
– Да. Ты, я и Ампаро. И Алис. Четыре женщины.
Глаза Эстель наполнились слезами, и она заплакала. Карла вытерла ей щеки подолом своего золотистого платья и поняла, что тоже плачет.
– Это слезы счастья, – сказала рыжая девочка.
– Мои тоже. И оставь здесь торбу, она тяжелая.
– Нет, мне нужна торба. Я сильная.
– Знаю. Позаботься о своей сестре. Отнеси ее в монастырь. Не говори им, что здесь произошло. Скажи, что нашла Ампаро у них на пороге. Понимаешь?
Эстель кивнула, словно ей приходилось выполнять поручения и посложнее.
– Потом возвращайся сюда, но берегись солдат, плохих людей, – сказала итальянка.
– Они меня не увидят. И никогда не смогут поймать.
– Жди высокого человека, которого зовут Матиас Тангейзер. Запомнила?
– Матиас Танзер. Это могучий шевалье?
– Да. Он отец Ампаро. И он придет. Волосы у него почти такого же цвета, как твои, только короче. Матиас жесток и храбр, но ты не должна его бояться. Расскажешь ему, что здесь случилось.
С этими словами Карла передала Ампаро Эстель. Малышка агукала под шарфом.
– С вами пойдет ангел. Алис ее видела. Она будет вас охранять, – пообещала женщина.
Эстель выслушала эти слова с удивительным самообладанием. Это удивило Карлу и вселило в нее надежду.
– Я останусь с Алис, – сказала графиня. – Можно тебя поцеловать?
– Вы моя сестра, – кивнула Эстель.
Карла поцеловала ее в щеку. Потом она осторожно поцеловала Ампаро. Все.
– Ты лучшая сестра в мире, – сказала итальянка девочке. – Теперь иди.
Эстель побежала по крыше, и Карла заставила себя смотреть ей вслед, как ей ни хотелось отвести взгляд. Шаги девочки были мелкими, быстрыми и легкими – босые ноги передвигались с ловкостью беличьих лапок. Она запрыгнула на конек крыши и пошла дальше, не замедляя шага, левой рукой прижимая к себе ребенка, а правой придерживая торбу. Итальянка не могла поверить в то, что сделала, и едва не окликнула Эстель. Но скорость, с которой та передвигалась, убедила Карлу, что она приняла верное решение. Графиня уже была готова сдаться под напором рвавшихся наружу слез, как вдруг поняла, что вокруг стало тихо.
На лестнице послышались шаги. Карла повернулась и снова посмотрела на Эстель. Девочка бежала, и ее развевающиеся волосы выделялись на фоне черепичных крыш. Потом она скрылась из виду.
Итальянка набрала полную грудь воздуха и задержала дыхание, а потом медленно выдохнула. Она нашла опору. Матиас. Бледный всадник придет. Он мчится навстречу огню – как и она сама.
Дверь, ведущая на крышу, распахнулась, словно от удара ноги. Карла повернулась.
На нее смотрел Доминик Ле Телье. В руке у него был окровавленный меч. Капитан посмотрел на край крыши, и женщина поняла, о чем он думает: сбросить ее во двор. С лестницы снова донеслись шаги. Тяжелые шаги и бряцание оружия.
– Капитан Ле Телье, – произнесла графиня с нескрываемым презрением.
Доминик переступил с ноги на ногу, будто стыдился собственного имени.
– Лучше воспользуйтесь мечом, – предложила ему Карла. – Или, клянусь, я захвачу вас с собой.
Ле Телье был хамом, лощеным невеждой. Итальянка убедилась в этом еще во время путешествия в Париж. Челюсть у него отвисла, и он снова посмотрел на край крыши, уже со страхом.
