— Я об этом не знала. Не думаю, что Изабелла находилась в таком же неведении относительно вашего положения, как и я, — добавила Габриэль, одаривая своего собеседника ослепительной улыбкой, — но она всю дорогу говорила почти исключительно о своем младенце.
— Я хочу объяснить вам причину моего появления здесь. Я разыскал вас потому, что мы с женой хотим отблагодарить вас за ваши заботы о нашей невестке и внучке, которой вы помогли появиться на свет. Изабелла все это время расхваливала вас на все лады.
— Я уверена, что она переусердствовала в этом. Уверяю вас, в том, что ваша внучка благополучно появилась на свет, нет моей особой заслуги. Судовой врач нашего корабля оказался опытным медиком.
— Но ведь именно вы сумели успокоить нашу невестку и ободрить ее в тот час, когда она чувствовала себя особенно одинокой и страшно боялась предстоявшего ей испытания, ведь Изабелла — сама еще дитя. Я должен признаться вам, что знаю всю вашу историю и причины, приведшие вас в Англию. Об этом мне поведала Изабелла. Судя по тому, что вы находитесь здесь одна, я могу предположить, что вам так и не удалось напасть на след капитана Дево.
— К сожалению, вы совершенно правы, — промолвила Габриэль, чувствуя, что у нее перехватило горло от волнения. Она все еще не смела поверить в то, что мистер Хардинг сможет помочь ей в поисках Николя.
— Я отыщу этого человека, — с полной уверенностью произнес ее гость. — Хотя для этого понадобится какое-то время, поскольку чиновник должен будет просмотреть множество списков с адресами.
Габриэль замерла, лишившись дара речи, глаза ее наполнились слезами. Она закрыла лицо руками и застыла так на несколько долгих секунд, стараясь вновь собраться с силами. Затем она вновь медленно подняла голову и взглянула на своего собеседника.
— Я в неоплатном долгу перед вами, мистер Хардинг, — только и сумела сказать Габриэль дрогнувшим голосом.
— Об этом не может быть и речи. Вы уже оказали мне неоценимую услугу, и поэтому мне жаль, что я вынужден просить вас проявить терпение и подождать еще немного. Список военнопленных огромен, сейчас в Англии содержится до ста двадцати тысяч ваших соотечественников в качестве заключенных и отпущенных под честное слово. Правительство обратилось к герцогу Веллингтону с просьбой не посыпать больше судов с военнопленными, и тем не менее они прибывают каждый день. Герцог говорит, что он не может использовать своих солдат в качестве охранников, поскольку их место на поле боя. Именно поэтому для нас так остро стоит проблема размещения ваших соотечественников и их союзников, мы вынуждены использовать любое, более или менее пригодное для этих целей помещение.
— Включая нижние палубы и трюмы списанных судов?
— А-а, вот вы о чем? — Мистер Хардинг слегка покачал головой. — Я знаю, что это ужасные места заключения — сырые и населенные крысами. Но, к сожалению, в настоящее время мы не можем обойтись без них.
— Вы говорили, что Изабелла рассказала вам все обо мне. В таком случае вам следует знать и об участи, постигшей моего слугу Гастона, пожертвовавшего своей свободой ради меня. Он находится сейчас в заключении в одном из трюмов старого судна, стоящего на Темзе. Нельзя ли перевести его в тюрьму с более благоприятными условиями? Или, может быть, есть надежда добиться того, чтобы этому человеку в качестве исключения разрешили выйти на свободу под честное слово?
— Нет, под честное слово мы выпускаем только офицеров, однако нижним чинам мы разрешаем в исключительных случаях возвратиться на родину, — к примеру, если заключенный спасет жизнь охранника или что-нибудь в этом роде. Я понимаю, что этот человек спас вашу собственную жизнь, но это никак не может быть принято во внимание нашим правительством. Как бы то ни было, я думаю, что мне следует вмешаться в судьбу этого человека. А пока я приглашаю вас от имени всей моей семьи погостить в нашем доме до тех пор, пока я не узнаю точного адреса капитана Дево и не дам вам одну из своих карет для того, чтобы вы в ней отправились к своему возлюбленному. Изабелла будет на седьмом небе от счастья, когда вы приедете к ней, а мы, как я уже говорил вам, готовы все сделать для нашей дорогой невестки. Что же касается вашего слуги, то мне в голову пришла одна удачная мысль. Я бы мог взять его к себе в услужение, если бы вы поручились за него и дали мне гарантии, что он не попытается бежать.
Габриэль была вне себя от радости, услышав такое предложение.
— Я уверена, что он не предпримет попытки к бегству. Гастон поклялся, что лично доставит меня назад в Лион, когда война закончится.
— В таком случае я устрою все наилучшим образом. Завтра утром мы выедем в Лондон. Первым делом я получу разрешение взять этого человека к себе в услужение, — и с этими словами мистер Хардинг поднял свой бокал с вином. — Я предлагаю тост — за скорую встречу с близкими нам людьми!
— Я с удовольствием выпью за это, — с улыбкой поддержала его Габриэль.
В Лондоне дело двигалось не так быстро, как бы этого хотелось Габриэль. Еще во время путешествия в британскую столицу она сидела в карете, как на иголках. Затем последовало долгое ожидание в приемной Парламента, где чиновники подготавливали необходимые документы для мистера Хардинга. После этого, должно быть, сильно утомившись, мистер Хардинг решительно заявил, что больше не предпримет никаких шагов до следующего утра. Габриэль почти не спала от волнения и тревоги в эту ночь, проведенную в роскошном доме, принадлежавшем ее благодетелю, а поутру она увидела за окном хлопья снега.
Несмотря на то, что поданный им завтрак был великолепен, Габриэль не могла съесть ни крошки, стремясь побыстрее отправиться на старое судно, в трюме которого сидел сейчас Гастон. Время для нее тянулось бесконечно долго, она с нетерпением ждала, пока мистер Хардинг прочитает свою почту. Наконец, он велел подать свое пальто с пелериной и высокий цилиндр. Остановив карету на пристани, он велел Габриэль подождать его и поднялся на борт старого судна. Габриэль застыла в тревожном ожидании, глядя из окна на трап, на котором должен был появиться Гастон. Но к ее ужасу вместо Гастона на палубе появились два британских солдата, они несли носилки, на которых лежал ее друг, следом за ними шел мистер Хардинг. Габриэль выскочила из кареты и бросилась по трапу на палубу к Гастону. Увидев ее, тот постарался улыбнуться, но потрясенная Габриэль застыла, глядя на окровавленные бинты на культе, оставшейся после ампутации его больной ноги. Она была отрезана выше колена.
— Что они сделали с тобой? — испуганно воскликнула Габриэль.
— Тюремный врач настоял на том, чтобы мне отпилили ногу, иначе мне грозила смерть. Мне становилось все хуже и хуже.
— Почему ты ничего не сообщил мне об этом? — вскричала она, идя рядом с носилками.
— У вас помимо меня много забот. Надеюсь, вы нашли уже своего капитана?
— Нет еще, но скоро найду. Мистер Хардинг обещал мне свое содействие.
— Прекрасно. Наконец-то и нам немного повезло, не так ли? Что касается меня, то я теперь буду ходить еще быстрее и не испытывая ни малейшей боли на деревянной ноге, которую мне обещал заказать этот джентльмен.
— О, Гастон! — засмеялась сквозь слезы Габриэль. — Ты совсем не меняешься.
— Точно так же, как и вы, мадам. Именно поэтому вы и близки теперь к победе.
Гастона отнесли в дом Вудбери. Габриэль и миссис Вудбери помогли ему смыть всю тюремную грязь, а затем надели на него одну из ночных рубашек мистера Вудбери и уложили в чистую постель, удобно устроив Гастона среди подушек. Миссис Вудбери перевязала его культю чистыми бинтами и обещала ухаживать за ним до тех пор, пока он не наберется сил и не сможет отправиться в городок Туайфорд. Мистер Хардинг заплатил хозяйке дома за уход и оставил кошелек с деньгами Гастону для того, чтобы тот мог купить себе одежду, когда поправится. Лохмотья, в которых он ходил в тюрьме, были сразу же выброшены на помойку. Когда Габриэль склонилась, чтобы поцеловать своего друга на прощанье, расставаясь с ним на неопределенное время, он задержал ее ладонь в своих руках.
— Я пережил свой лучший день в жизни — день, когда я вышел из тюрьмы. Ваш лучший день тоже не за горами, я верю в это.
Живописно увитый плющом дом Хардингов был построен из кирпича темно-фиолетового цвета еще в 1700 году одним из предков хозяина. Автором проекта являлся представитель архитектурной школы знаменитого Кристофера Рена. Окна особняка обрамляли наличники из желтоватого камня. Как только миссис Хардинг вышла на крыльцо, чтобы поприветствовать Габриэль, в одном из окон появилось лицо Изабеллы. Через несколько секунд она уже сбегала вниз по лестнице с криком радости по поводу приезда своей старой знакомой. Молодая женщина с такой горячностью бросилась к гостье, что чуть не сбила ее с ног. Затем Изабелла кинулась на шею мистера Хардинга и расцеловала его.
