Ага! Вот что он сделает…
Славко, бросив в костер ненужную ему больше налимью голову, взял ханский прут, тщательно вымазал нанизанный на нее кусок налима в свежем конском навозе и осторожно положил на место. Потом, мстительно улыбаясь, прикрыл остатки рыбьего куска на ветке Узлюка сушившейся поодаль портянкой.
Проделав все это, он увидел, что всякое движение в камыше остановилось, и услышал приближавшийся на дороге шум.
Надо было как можно скорее возвращаться назад.
Славко, прихватив с собой саблю глупого половца прямо с куском налима, направился к кустам, но, увидев свои следы, нахмурился и покачал головой. Нет, сюда после всего, что он сделал, идти было никак нельзя. И он, спустившись в ручей, пошлепал по воде, чтобы через несколько десятков шагов выйти на бесснежное место и уже с другой стороны подкрасться к костру…
Топот коней, свист, гиканье и отчаянный скрип полозьев по снегу приблизились, и вскоре появился спасающийся от преследователей обоз.
– Господи, спаси и сохрани!
– Гон-ни!!!
– Уходите, прикроем! – слышались русские голоса.
Половцы же кричали что-то непереводимое ни на один язык устрашающе-непонятное, словно охотники на облавном лове зверя.
Лица возничих были напряжены до предела. Они бешено хлестали плетками и без того несущихся во всю мощь своих быстрых ног лошадей.
Охранявшие десяток повозок, доверху груженных товаром, пять воинов не щадили своих жизней, защищая порученное им добро и людей. Перегибаясь в седлах, они отчаянно отбивались от наскакивавших на них со всех сторон с копьями половецких всадников.
Все это вихрем пронеслось мимо Славки, который успел только прижаться к земле и снова поднять голову.
Ох, что там было!
На повороте одна из повозок опасно накренилась и стала переворачиваться. На обочину полетели тугие мешки. Пропал бы и конь. Но правящий повозкой оказался не из робких да к тому же, видать, и бывалым возничим. Выхватив из-за голенища засапожный нож, он успел перерезать постромки, вскочить на коня и верхом на нем кинулся догонять своих.
На дороге осталось лежать только несколько мешков. Вдруг один из них – Славко даже на мгновение зажмурился и помотал головой, отгоняя видение, – превратился в тень и, спрятавшись сначала за березой, о которую ударилась повозка, метнулся затем в сторону стога. Или то ему показалось? Да и не до этого было сейчас… Схватка-то продолжалась!
Отбившись от боковых наскоков половцев, всадники перебросили себе щиты на спину и, не сбавляя скорости, тесно сомкнули строй.
Закрыв собой, словно крепостной стеной, обоз с тыла, они были готовы ко всему и наверняка уже попрощались с жизнью.
Но хан неожиданно остановил атаку, и каково же, наверное, было их изумление, когда они, может, через версту, а может, через две поняли, что это не хитрость или какая уловка, а половцы на самом деле оставили их в покое? И даже не преследуют их!
Не меньше всадников был удивлен и еще больше озадачен ставший свидетелем того, что произошло, и Славко.
Два сломанных копья с одной стороны да, судя по всему, легко раненный в плечо стрелой – с другой.
Вот и вся схватка.
Однако самым непонятным для него было то, что упустивший такой обоз хан был даже доволен!
– Конечно, два-три убитых нам бы не помеш-шало, но хватит и этого! – показал он на перевернутую повозку и разбросанные по дороге мешки.
– Главное, того, что нам нужно, здесь не было! – подтвердил Куман и, проткнув один из них копьем, зачихал, окутавшись вырвавшимся из мешка белым облаком.
– Мука, хан! – лизнув испачканный палец, прокричал он.
Остальные половцы кинулись к другим мешкам, но Белдуз грозным окриком остановил их:
– С-стойте! Куда?! Забыли, за чем мы сюда приехали? Дались вам эти жалкие мешки, когда скоро вс-се… вс-с-се нашим здес-сь будет!
Хваля своего мудрого и хитрого хана, половцы вернулись на место, спешились и, подбросив в костер сразу две большие охапки сена, снова принялись за еду.
Вспыхнувшее пламя ярко осветило снявшего с себя серебряный наличник хана.
Славко чуть не заплакал от досады.
Вот беда: когда нечем убить хана, он рядом, а когда в руках сабля-то далеко.
Ему было даже не до смеха, когда Узлюк, увидев грязную портянку на своей еде, недоуменно уставился на нее:
– Ветром что ли ее сюда принесло?
И, зашвырнув портянку в ручей, с брезгливым выражением стал поедать свою рыбу.
– Надо всегда знать, к-де класть свою пищу! – нравоучительно заметил ему хан, берясь за свой прут.
Беседуя о чем-то со старым половцем, он слегка подогрел на огне свой кусок рыбы и, когда тот зашипел, зашкворчал, аппетитно покрываясь мелкими пузырьками, поднес к губам и нетерпеливо вонзил в него мелкие частые зубы.
Славко так и подался вперед, ожидая, что будет дальше… Вот это уже было куда интересней!
На мгновенье хан замер, словно прислушиваясь к чему-то. Вдруг нос его беспокойно заерзал. Лицо перекосилось от отвращения. Рот брезгливо открылся, и с длинно высунутого языка на землю посыпалось то, что он еще не успел проглотить…
Плечи Славки так и затряслись от беззвучного смеха.
«Знай, хан, наших! – прошептал он. – То ли тебе еще будет, когда ты у меня за вс-е, за вс-ссе, отвечать будеш-шь!» – передразнивая Белдуза, прошептал он.
А у костра тем временем началась самая настоящая паника.
Куман участливо наклонился к хану, спрашивая, что стряслось.
Но тот, хрипя и отплевываясь, только отмахнулся от него, причем больной рукой, от чего хрип перешел уже в стоны.
Все половцы в испуге вскочили.
– Что случилось?
– Не подсыпали ли злые духи или русские лазутчики отравы нашему любимому хану? – гадали они.
Но злых духов, по общему мнению, отогнал бы дым от костра. А у русских не в обычае травить не то что друг друга, но даже врагов, как это принято в Византии или в той же родной их Степи.
– Что же тогда произошло?
– И вообще, почему, когда мы вернулись, у костра не было сторожа?
На все эти вопросы решил дать ответ сам хан.
Немного придя в себя и отдышавшись, он снова взял свой прут. Сначала тщательно обнюхал кусок налима, потом, оглядевшись, увидел на снегу пятна свежего конского навоза, человеческие следы, на которые кивком указал ему старый половец, и наконец сказал:
– Нет, это не яд!
Половцы с облегчением выдохнули.
Мало того что они так боялись за жизнь своего хана, так ведь успели и сами приложиться к оставленным кускам…
– Это – обычная ч-человеческая глупос-сть!
Хан показал пальцем на догоравшую в костре налимью голову:
– К-де тот болван, которого я оставил сторожить костер?
И тут, на свою беду, из камышей появился Тупларь.
Ему б чуть помедлить, пока пройдет первый гнев хана. Так нет же – подсунулся прямо под горячую руку.
– А, вот и он! Ч-что это? – показал ему хан изгаженный Славко кусок на своей сабле.
– Оборотень! Человек-рыба! – с жаром принялся было объяснять Тупларь, но хан, даже не 31 слушая его, приказал:
– А ну-ка, дать-ка мне плетку!
Сразу несколько услужливых рук потянулось к хану:
– Вот, хан!
– Нет, моя лучше!
– Держи!
Но хан, не глядя, выбрал первую попавшуюся плеть и наотмашь хлестнул ей по лицу не осмелившегося даже отпрянуть половца.
– Вот тебе!
– За что, хан? – простонал тот, закрывая лицо руками, и, когда отнял их, Славко увидел на его лице косой красный рубец.
– За оборотня! Ч-чтоб помнил его всю жизнь! – пояснил хан и приподнял бровь: – Постойпостой! А к-де твоя сабля?
– Не знаю, здесь была! – недоуменно закрутил головой половец, обошел костер, даже облазил все вокруг на четвереньках и беспомощно развел руками: – А теперь нет нигде…
– Тогда и помнить тебе его недолго! – равнодушно сказал хан. – Не найдешь саблю до вечера, убью!
– Хан, пощади! – рухнул перед Белдузом на колени Тупларь. – У меня ведь жена, старая мать, дети в веже остались!
Даже Славке почему-то стало жаль этого глупого половца.
Но хан Ласка был неумолим.
– Тебе же лучш-ше будет. Ну, сам подумай, как ты с таким позором вернешься домой? Тебя там конским навозом… – он сглотнул слюну отвращения и с трудом продолжил: – …заброссают! Для настоящего воина лучше потерять голову, чем саблю! И я тебе просто помогу потерять ее!
– Да какой я воин, я – пастух! – простонал Тупларь, но хан резко оборвал его.
– Я не знаю, каким таким пастухом ты был в Степи, но сейчас ты – воин, к тому же осставивший свой пост! И пока ты бегал от своего оборотня, с-десь явно кто-то был! Эй, Узлюк! – Белдуз знаком подозвал с готовностью потянувшегося к своему луку половца. – Постой, до вечера еще далеко! Сначала с-сходи посмотри, куда ведут эти следы?
