– Чего еще хотел русский воевода?
– Только этого.
Прищурившись, Фулнер насмешливо посмотрел на Василия:
– Спафарий, ты сказал, что хорошо знаешь посланца русов. Это действительно так?
– Я прошел с ним всю Италию и Крит, мы сражались рядом в Африке и Малой Азии. Я изучил его, как самого себя,– высокомерно заявил Василий.
Фулнер громко рассмеялся:
– Нет, спафарий, ты не знаешь его вовсе. Воевода Бразд гер, как ваш библейский дьявол. Таких, как он, не присылают лишь затем, чтобы получить заведомый отказ. Он прибыл, дабы перехитрить тебя, и добился этого. Мне жаль, ро-мей, однако воевода Бразд обвел тебя вокруг пальца, как малое дитя.
У Василия от негодования перехватило дыхание, по лицу пошли пятна.
– Жалкий раб, забыл, с кем говоришь? Или соскучился по цепям и плетям?
Вспышка его гнева не произвела на Фулнера никакого впечатления. Он знал, что Василий нуждается в нем, поэтому держался с известной долей независимости и даже фамильярности.
– Спафарий, мы оба здесь для того, чтобы уничтожить русов и варягов. Вчера ты допустил грубую ошибку, сегодня мы должны ее сообща исправить. И чем быстрее, тем лучше.
– Ошибку? О чем говоришь, раб?
– Уже молчу, спафарий. Но прошу тебя возвратиться со мной на место, где беседовал вчера с русским посланцем.
– Возвратиться? Зачем? – недовольно спросил Василий.
Причина недовольства заключалась в том, что Фулнер догнал его во время марша, когда византийцы, получив свежие донесения своих наблюдателей о передвижении русских ладей, двигались вдоль кромки берега наперерез им. Спафарий, проведя несколько часов в седле под палящим солнцем, очень не хотел возвращаться обратно, чтобы затем вновь догонять легион.
– Там все увидишь и поймешь,– неопределенно ответил бывший викинг.– И возьми с собой для охраны три конные центурии. Потому что мы уже не хозяева побережья…
Фулнер остановил коня на пригорке, где совсем недавно располагался шатер Василия, тревожно огляделся по сторонам. Прямо перед ним плескалось море, волны лениво накатывались на длинную песчаную отмель. В сотне шагов за пригорком начинались невысокие лесистые горы. Невдалеке из узкой горной расщелины между двумя скалами вырывался быстрый пенный ручей, впадавший в море.
Вокруг не было ни души, царили покой и безмолвие, о существовании человека напоминали только следы бывшего ночного византийского лагеря. Тем не менее Фулнер не снимал ладони с рукояти меча.
– Что собираешься показать мне, раб? – спросил Василий, пристраивая своего жеребца рядом со скакуном бывшего викинга и вытирая с лица капли пота.
– Сейчас увидишь, спафарий. Прежде ответь, когда прибыл к тебе русский воевода?
– Вечером, сразу после захода солнца.
– А когда покинул?
– Около полуночи.
– Сколько ладей сопровождало воеводу?
– Не меньше двух десятков.
– Они все время стояли возле берега?
– Конечно. Со мной разговаривал один воевода Бразд, все его люди оставались в море.
– В твой лагерь явился лишь воевода Бразд, а его ждали столько ладей,– медленно процедил сквозь зубы Фулнер.– Тебе это не кажется странным, спафарий?
Василий был удивлен.
– Странным? Почему? Русы попросту опасались с нашей стороны какого-либо подвоха и берегли посланца. Их главный воевода Асмус не первый раз имеет с нами дело и хорошо изучил наши повадки. Варвары проявили обычную разумную предосторожность.
Фулнер в раздумье потер подбородок.
– Нет, спафарий, русы в ладьях прибыли совсем не для охраны воеводы. Подумай, разве могли бы они хоть чем-нибудь помочь своему посланцу, сошедшему на берег и скрывшемуся в твоем шатре? Нет, не могли, поэтому они приплыли совершенно с другой целью. Точно так, как сам воевода Бразд. Русы явились обмануть тебя, спафарий, и сделали это без труда.
Василию недоело слушать рассуждения бывшего викинга, тем более не совсем для него приятные, и он грубо оборвал Фулнера:
– Раб, я прискакал сюда не разговаривать. Показывай, что хотел, и поживей. И не завидую тебе, если я потерял столько времени из-за каких-то пустяков.
Фулнер соскочил с коня, положил на землю копье и щит.
– Спафарий, ты запомнил место, где ночью стояли русские ладьи? – поинтересовался он.
– Да.
– Когда я окажусь там, пусть мне крикнут.
Не оглядываясь, Фулнер быстрым шагом спустился с пригорка, вошел в море, стал удаляться от берега. Вот вода ему по колени, по пояс, по грудь. Он отошел от берега уже на добрые две сотни шагов, а вода доходила ему всего до шеи. И тут до его слуха донесся громкий крик с пригорка:
– Варяг, стой! Ты на том месте!
Остановившись, Фулнер развернулся к берегу боком и двинулся теперь не в глубину моря, а вдоль песчаной отмели, как стояли минувшей ночью русские ладьи. Пройдя изрядное расстояние, он вышел из воды и возвратился к пригорку.
– Что это значит? – спросил Василий.
– Пока ничего,– невозмутимо ответил Фулнер, поднимая копье и щит.– Но сейчас ты увидишь и поймешь все.
Он вскочил в седло, направил коня по кромке берега к недалекому остроконечному мысу, глубоко вдавшемуся в море. Сразу за мысом Фулнер спрыгнул на землю, протянул руку Василию:
– Оставь коня, спафарий. Полсотни шагов, и у тебя не будет ко мне ни единого вопроса.
Вдвоем с Василием Фулнер обогнул подножие мыса, двинулся по его береговой черте. В одном месте мыс разрезала надвое широкая, глубиной в полтора человеческих роста промоина, уходившая одним концом в море, другим в горы. Дно промоины густо поросло сочной ярко-зеленой травой, под ногами чавкала грязь. Видимо, здесь во время таяния снегов и больших дождей сбегал с гор в море водный поток, однако сейчас, в жару, от него почти ничего не осталось. Фулнер остановил спутника в десятке шагов от места, где промоина соприкасалась с морем.
– Смотри, спафарий.
Василий увидел, что дно промоины по всей ширине вытоптано будто стадом коров, а грязь и трава перемешаны в единое бесформенное месиво. Через несколько шагов месиво исчезало, трава зеленела вновь, зато по берегам ручья на мелкой гальке виднелись частые следы, оставленные измазанными в грязи ручья подошвами сапог. Эти следы вились по склонам промоины и пропадали за ближайшим изгибом, ведущим в направлении гор.
Василий первым нарушил тишину.
– Какие-то люди вышли из моря на берег,– шепотом, словно боясь разговаривать в полный голос, сказал он.– Их было много, и все они направились в горы.
Лицо Фулнера расплылось в довольной ухмылке.
– Ты недаром любишь охоту, спафарий, это научило тебя хорошо читать следы. Однако ты не сказал главного: кем были люди, пришедшие из моря и исчезнувшие в горах.
– Этого не знаю. Может, ими были болгары-рыбаки? – предположил Василий.
– Нет. Местные рыбаки не ходят в море в сапогах и толпами в несколько сот человек. Да и зачем им ломать ноги в этой промоине, если рядом на берегу отличная дорога в горы? Это были вовсе не рыбаки и вообще не болгары.
– Тогда кто же? – с заметной тревогой спросил Василий.
– Русы! – уверенно заявил Фулнер.– Те, что вместе с воеводой Браздом обманули тебя ночью.
– Врешь, раб! Русские ладьи вчера не подходили к берегу ни вечером, ни ночью. Подплывала лишь одна, но с нее сошел на землю только воевода Бразд. Весь русский флот постоянно у меня на виду, я знаю каждый его маневр, поэтому ни один рус не может незаметно оказаться на берегу. Я знаю о врагах все,– хвастливо произнес спафарий.
– Знал,– поправил его Фулнер.– Знал вплоть до прошедшей ночи, пока не прибыл к тебе русский посланец.
Он сунул руку за пазуху, достал оттуда две длинные желтоватые камышинки, протянул их Василию:
– Тебе знакомы подобные вещи?
Василий взял камышинки, осмотрел каждую со всех сторон. Продул, взглянул через них на солнце.
– Это обыкновенный тростник,– проговорил он разочарованно.– Правда, хорошо высушенный и неизвестно для чего выдолбленный изнутри по всей длине.
– Да, это камыш,– согласился бывший викинг.– Отыскал я его в горах возле того ручья,– он кивнул в сторону узкой расщелины между скалами, из которой вырывался водный поток.– Нашел в месте, где камыш не растет сегодня и никогда не рос прежде. Зато там оказалось полно точно таких же следов, что сейчас у нас под ногами. Я заметил камышинки случайно, когда поил коня. Они валялись далеко от моря рядом с пресной водой, однако на них блестел налет соли, выпаренной солнцем. До этого я уже слышал, что к тебе, спафарий, приплывали посланцы русов, знал, кто посетил тебя в шатре, поэтому сразу почувствовал неладное. Вначале я пошел по обнаруженным у ручья следам в горы, но вскоре потерял их на камнях. Когда же двинулся в противоположную сторону, к морю, они вывели меня на эту промоину. И здесь мне стало ясно все. И для чего к тебе на самом деле приплывал воевода Бразд, и почему он так долго находился в шатре, а также с какой целью его сопровождало столько ладей. Хитрейший из русов воевода Бразд оказался верен себе и на этот раз, ему удалось одним ловким ходом изменить развитие событий на побережье в свою пользу.
