Когда деникинцы были уже совсем рядом, Хасан бросился на одного из них. Но нанести удар не успел. Кинжал так и застыл в протянутой вперед руке. Штык свое дело сделал. Он-то ведь много длиннее кинжала. Упершись в грудь, штык отбросил Хасана назад…
Сквозь мглу и дурман Хасан еще услышал команду:
– На штыки!..
Это был голос того, кто минуту назад приказывал не стрелять.
Хасан почувствовал, как в тело его вонзилось сразу несколько штыков. Кинжал, которым он еще пытался отбиваться, угодил кому-то по руке.
На мгновение Хасану почудилось, что враги вскинули его над собой. Из-под вздернутой брови он грозно глянул на них. И в этот миг обрушился с высоты и глухо ударился о землю. Теперь глаз Хасана смотрел снизу вверх.
– Зверь! Гляди, как зырит! – взревел один из деникинцев.
– Еще раз на штыки!..
Хасан опять посмотрел на врагов сверху вниз. Но он уже нечего не видел. Вокруг ни света, ни искорки, как в угасшем очаге…
Густо падающий снег белым саваном накрыл и глаз, и вскинутую бровь, и все тело Хасана.
Кайпа поднялась как обычно: ни свет, ни зря. Небо еще было похоже на перевернутый чугунный котел. Но вот, постепенно светлея, оно сделалось чистым, как родник. И туман, что последние недели все давил на душу, вдруг рассеялся. Пробившиеся из-за хребта лучи солнца осветили Сагопши и всю Алханчуртскую долину…
Кайпа вышла к воротам. Сегодня она уже не в первый раз это делает. Не сидится ей дома. Ждет, надеется, что вот-вот с той или другой стороны вдруг появится тот, по кому изболелось ее надорванное сердце. В минувший день она тоже не один час простояла у ворот. Как только услышала, что деникинцев погнали на запад, так стала ждать. Говорят, что спустившиеся с гор партизаны и красноармейцы преследуют деникинцев по пятам. Хусен тоже должен быть с ними…
Подошел Гойберд.
– Торко-Хаджи вернулся, – сообщил он. – Слыхал я, что старик тяжело болен.
– Не удивительно, – вздохнула Кайпа. – В его возрасте пере нести такие трудности – это не шутка…
– Говорят, когда его везли, от каждого села навстречу высылали упряжку саней, хотя снега и нет нигде. На арбе нельзя было ехать. Очень тряско.
– Какое счастье заслужить такое уважение в народе! Выше это го нет ничего на свете!..
– Правильно говоришь, Кайпа! Клянусь Богом, нет ничего выше!.. – Гойберд помолчал, потом добавил: – Наших тоже будут уважать. Они хоть и молодые, а свое тоже заслужили, все перенесли: и трудности, и горести.
– Вернулись бы только! – взмолилась Кайпа. И в глазах у нее сверкнули слезы.
– Вернутся, Кайпа. Не сегодня, так завтра. Обязательно вернутся. Клянусь богом!..
Прямо перед ними на дорогу села маленькая пичужка, вся будто посеребренная. Касаясь своим длинным хвостом земли, она стала раскачиваться взад и вперед.
– Вот и вестница весны явилась, – улыбнулся Гойберд. – Скоро пахать будем.
– Уже и пахать собрался?… – Лицо Кайпы осветилось теплом.
Она хотела еще что-то сказать, но, увидев неожиданно появившегося из-за угла человека, смолкла. Прихрамывая на одну ногу, он быстро приближался к ним.
– Хусен!.. – так и вырвалось у Кайпы.
– И верно, Хусен! – всплеснул руками Гойберд. – Клянусь богом, Хусен!..
– Сыночек! Один ты у меня остался! – плача и обнимая Хусена, говорила Кайпа. – Совсем вернулся или опять бросишь нас и уйдешь? Пожалей хоть Суламбека!
– Не уйду больше, нани!
Обняв мать за плечи, заглянул ей в лицо.
– Конец войне! Будем теперь строить новую жизнь, нани! Мирную, светлую. Такую, о которой мечтали и мы, и все те, кто не дожил до этих счастливых дней!..
Гойберд глянул на восходящее солнце, чуть сощурился и сказал:
– Пусть это ясное тихое утро станет началом новой жизни!..
Тайп – род (здесь и далее примечания переводчика).
Сармак – чудовище, воплощающее в себе злую силу.
Дади – папа.
Нани – мама.
Сискал – хлеб из кукурузной муки.
Чами – глиняная посудина
Вайнахи – чеченцы и ингуши.
Талсы – переметная сума.
Дяла – Бог.
Праздник жертвоприношения
Ураза – мусульманский месяц поста, во время которого можно есть только после захода солнца.
У ингушей раньше при головных болях обмеряли голову полотенцем или платком, а потом легко массировали ее.
Бохк – волосяная веревка, которой обвязывают кувшин.
Белхи – обычай взаимопомощи
Закат – обрядовая, так называемая «очистительная» милостыня. Подается сиротам.
Эйшшах – восклицание при резкой боли.
Дяци – тетка по отцу.
Бердыкель – в дословном переводе «из-под обрыва».
Джай – здесь: религиозная книга.
Эмалк – необъезженная лошадь.
Бастрок – шест, рычаг; на возу – гнет, прижим.
Полупадишах – так называли ингуши наместника Кавказа.
Катох – буквально «хватай».
Чурт – надмогильный памятник.
Нясаре – Назрань.
Начальник, чиновник.
Обычное для женщин восклицание, выражает удивление, испуг.
Муталим – ученик арабской школы – хужаре.
Назм – религиозное песнопение.
Сага – угощение в честь религиозного праздника.
Благоденствие.
Уменьшительное от имени Исмаал
Бульон, суп.
Экономия – так в народе называли имение, поместье.
Воти – дядя.
Кунта-Хаджи – основатель мусульманской секты в Чечне.
Джай – Здесь: амулет с молитвой, его обшивают кожей и вешают на шею тому, кого хотят исцелить.
Алмас – мифическое человекообразное существо, по преданию, обитающее в лесистых горах Кавказа.
Уцага Малсаг – офицер-ингуш, прославившийся в народе своей удалью и красотой.
Таков обычай. У ингушей приданное для невесты к свадьбе готовит жених.
Имеется в виду след краденых лошадей или другого скота.
Хабар – весть, молва.
Не понимаю. Я ногаец (ногайск.)
Буквально: «Держи вора».
Слова молитвы.
Подношение белого цвета считается наиболее ценным.
Абба – широкополое одеяние.
Сравнение, применяемое к человеку, говорящему умно и складно.
Чапилг – пшеничная лепешка с начинкой.
Таркала – колья для подпорки виноградных лоз.
Бапи – так ингушские дети называют хлеб.
Непереводимое выражение.
Непереводимое восклицание, выражающее состояние горя, тяжкого удара.
«Возьми-поставь» – этими словами подшучивают над теми, кто не умеет играть на музыкальном инструменте.
Устаз – святой, которому исповедуются.
У ингушей такой обычай: зять не должен в первое время показываться родителям жены; да и позже он обязан держать себя по отношению к ним почтительно и внешне робко.
Дахчан-пандар – национальный струнный музыкальный инструмент.
Яси – отходная мусульманская молитва.
Цаген – фольклорный персонаж, шутник, балагур.
По ингушскому обычаю, после сватовства до свадьбы жених посещает дом родителей невесты.
По обычаю, у ингушей невеста в первые дни в доме мужа не разговаривает с мужчинами.
Воай – возглас удивления, радости.
Хаджи – правоверный мусульманин, совершивший паломничество в Мекку.
Мят-Целе – древний ингушский языческий храм на Столовой горе.
Кара-ногай – черный ногаец.
Турпал – богатырь.
Эржакинез – так ингуши произносили фамилию Серго Орджоникидзе.
Так сами ингуши называли Алханчуртскую долину.
