дни Синдзи почти не общался. Чем ближе они были к мастеру Хираяме, тем отстраненнее и будто бы напряженнее становилась Асакава. Резчик примерно понимал причину такой перемены и не пытался влезть в мысли призрака.
Синдзи постучал в дверь гостиницы. Вскоре ему открыла немолодая женщина с некрасивым, но дружелюбным лицом.
– Приветствую, уважаемый, зачем пожаловали?
– Здравствуйте, госпожа, меня зовут, Эндо Синдзи, и я прибыл из Токио, чтобы сообщить нечто важное мастеру-художнику Хираяме. Его сын, Акира, сказал, что я могу обратиться в «Южный берег» для этого.
Женщина ответила не сразу. Она несколько мгновений всматривалась в лицо Синдзи, ища неискренность, но ничего подобного не заметила, поэтому улыбнулась и ответила:
– Хираяма Рию, я хозяйка гостиницы. Акира все правильно тебе сказал, правда, боюсь, что моего брата сейчас нет. А какие вести у тебя для него?
– Простите, госпожа, я могу сообщить их только ему, скажу лишь, что это связано с человеком из Токио, которого мастер Хираяма оставил.
Госпожа Рию не обиделась на отказ Синдзи, лишь задумалась на мгновение, а потом проговорила, общаясь сама с собой: «Неужели дело опять в этой женщине?..» Синдзи услышал раздраженное фырканье и увидел, как Асакава вылетает из пола за спиной хозяйки. Он поспешил спросить:
– У вас есть комнаты, госпожа?
Хозяйка отвлеклась от своих мыслей, ответила утвердительно и отвела Синдзи в свободную комнату. После того, как госпожа Рию ушла, Синдзи выложил перед собой на татами все оставшиеся деньги. Заначка резчика подходила к концу, и он не имел ни малейшего представления о том, как будет добираться до Токио. Впрочем, Синдзи не имел ни малейшего представления ни о чем, что должно было случиться после умиротворения Асакавы – он не мог себя заставить даже думать об этом.
Резчик растянулся на татами и тут же чуть не задремал. Он чудовищно устал за время их путешествия. Причем, если усталость тела можно было смыть в бане и снять спокойным, достаточным сном, то усталость души сидела в нем намного глубже и от нее было не так просто избавиться.
Асакава проступила на потолке, как вырезанное изображение. Синдзи, не поднимаясь, заговорил:
– Так что ты будешь делать?
– О, чего я только не буду делать! Я всю дорогу сдерживала свою злобу, так что теперь Хираяме достанется сполна. Наверное, я начну с того, что вырву его лживый язык, потом я сломаю…
– Я не это имел в виду. Когда и где ты планируешь убить его?
Асакава помолчала некоторое время, потом ответила:
– Ночью. Эта или любая другая, но это должна быть ночь, чтобы он не ожидал удара, чтобы не был готов к смерти!.. Как ты думаешь, он живет здесь?
– Думаю, да. Госпожа Рию сказала, что мастера Хираямы сейчас нет, значит, обычно он есть.
– Тогда этой ночью, когда он заснет!
– А что потом?
Призрак вынырнула из потолка и теперь нависала над резчиком, на ее лице было написано непонимание:
– Что ты имеешь в виду?
– Ты убиваешь его, вершишь свою месть, а что потом? Ты просто исчезнешь?
– Не знаю. Наверное. Так было бы лучше всего…
– Почему?
– Ну, мы ведь здесь за этим. Я убиваю Хираяму и, наконец, могу успокоиться в мире, а ты избавляешься от моего назойливого и опасного общества.
Синдзи ничего не ответил, улыбнулся и отдался сну, в котором пребывал следующие несколько часов. Он проснулся, когда уже приближались сумерки. Небо было пасмурным и обещало скорый дождь. Резчик немного пришел в себя и прислушался к разговору, который, очевидно, и разбудил его. За стеной разговаривала госпожа Рию и какой-то молодой человек. Голос хозяйки гостиницы был довольно раздраженным. Синдзи приблизился к стене, чтобы лучше слышать:
– …но господин Оридридж уверен, что оставил свой моно… свое стекло в твоей гостинице.
– А я уверена, что тщательно прибрала его комнату, и ничего похожего на круглое стекло там не было. Я не виновата в том, что господин Оридридж не умеет следить за своими вещами.
– Послушай, госпожа, ну не с пустыми же руками мне к нему возвращаться! Проверь еще раз. Ты же не хочешь проблем с иностранцами…
– Это не у меня проблемы с иностранцами, а у этого варвара проблемы с умением себя вести!
– Не оскорбляй господина Оридриджа, госпожа, он богатый и уважаемый человек.
– Я тоже не девица из публичного дома! Если он не хочет, чтобы к нему относились, как к неотесанному варвару, пусть научится, хотя бы, разуваться при входе в дом!.. Слушай, у меня нет вещи, которую потерял иностранец. Если он мне не верит, пускай сам придет и убедится.
– Мне так ему и сказать?
– Да, так и скажи. За все годы, что я управляю гостиницей, у нас не было ни одной кражи и тут заявляется варвар и называет нас ворами! Если он хочет разговаривать, пусть приходит сам!..
Асакава влетела в комнату с широкой улыбкой на лице.
– А она мне нравится – стоит на своем! На этого паренька жалко смотреть!
– Твоя проделка?
– Ну, да. Не болтаться же без дела, пока ты дрыхнешь…
С этими словами Асакава достала невесть откуда небольшое круглое стекло в тонкой, но неизящной оправе и повесила его прямо в воздухе.
– Верни. И парню достанется, и госпоже Рию.
– Ты бы видел этого варвара – в обуви ходил по дому, представляешь?! А еще обедал с ножом и железным прибором похожим на вилы, но только маленьким – протыкал им еду и терся зубами об железо! Неужели человек может быть настолько глупым и невоспитанным?!
– Только почему-то у этих глупых и невоспитанных людей есть механизмы, о которых мы и мечтать не можем… Верни стекло.
– А как я тебе это сделаю? Я не знаю, где этот Оридридж сейчас.
– Подбрось его этому парню.
Асакава показала Синдзи язык, назвала его занудой, но вылетела сквозь стену в общую комнату к спорящим. Вскоре молодой человек ушел, а через час, за который Синдзи успел нарисовать сойку и порвать рисунок, пришла госпожа Рию и позвала его на ужин. Ужин был небогатым, но вполне достойным. За трапезой собрались все постояльцы гостиницы, госпожа Рию, ее сын и дочь. Мастера Хираямы здесь не было.
Синдзи справился об этом у госпожи Рию, но она ответила уклончиво, очевидно, она и сама не знала, ждать ли своего брата сегодня. Резчик вернулся в свою комнату и принялся наблюдать в окно, которое очень удачно для него выходило на улицу перед главным входом.
Сумерки перетекали в ночь, госпожа Рию заперла входную дверь и оставила гореть лишь один фонарь прямо
