лениво. Она такая же аристократка, как Долли Фикельмон. Так же, как та, остроумна и образованна. Некоторые за глаза называют ее «Академиком в чепце».
Не в гостиной, как другие женщины, а в своем дамском кабинете принимает она своих серьезных гостей: Пушкина, Гоголя, профессора духовной академии, дипломатов.
Она изучает греческий язык. Ночами сидит, склонившись над философско-религиозными книгами. Но нередко, забросив все, окунается в жизнь большого света: танцует до упада, кокетничает, сплетничает с дамами.
Тургенев с улыбкой вспоминает стихи, посвященные ей поэтом Востоковым:
Вы — Донна Соль, подчас и Донна Перец! Но все нам сладостно и лакомо от вас, И каждый мыслями и чувствами из нас Ваш верноподданный и ваш единоверец, Но всех счастливей будет тот, Кто к сердцу вашему надежный путь проложит И радостно сказать вам сможет: О. Донна Сахар! Донна Мед!
А вот появляется Блудов — министр внутренних дел. Давно Тургенев не встречался со своим прежним приятелем. Тот видит Тургенева издалека и, радостно улыбаясь, идет навстречу с протянутой рукой. Но Александр Иванович на глазах у хозяев, у Пушкиных и других гостей резко отступает назад, с размаху прячет за спину руки и, повышая голос так, чтобы слышали все близстоящие, говорит:
— Я никогда не подам руки тому, кто подписал смертный приговор моему брату.
Блудов побледнел.
В замешательстве гости отходили от Тургенева и Блудова.
Карамзина сказала с негодованием:
— Господин Тургенев, граф Блудов был близким другом моего мужа, и я не позволю оскорблять его в моем доме! Больше не будет неприятных встреч. Слуги будут предупреждены, и когда в моем доме присутствует граф, то господин Тургенев не войдет в него. А когда будете вы, граф будет предупрежден об этом.
И Екатерина Андреевна повернулась спиной к Тургеневу.
Однако в этот раз первым вышел Блудов.
Тургенев поклонился хозяйке и вышел вслед за Блудовым.
— В чем же дело? — недоумевая, спросила Александра Николаевна стоящую рядом с нею Смирнову-Россет.
— А вы разве не знаете? Его брат Николай Иванович, декабрист, был приговорен к смертной казни. Блудов был делопроизводителем Верховной следственной комиссии по делу декабристов. Но все три брата, Александр, Николай и Сергей, вовремя покинули Россию. Николай Иванович просил убежища в Англии, и ему не отказали. Потом смертную казнь заменили вечным изгнанием. Сергей тоже был на подозрении у правительства, и его пытались арестовать в Италии. От волнений он психически заболел и умер. Да и сам Александр Иванович — гуманист, яростный противник крепостного права. Вот и мечется все время из страны в страну.
Александр Иванович в эти минуты вышел из дома Карамзиных и, медленно шагая по улицам, думал о том же.
Из дневника А. И. Тургенева. 1825 г.
«14 июля 5 часов утра. В 6 ½ переехал границу и выехал в Пруссию. Прости, Россия, обожаемое отечество. Что бы ни было со мною в тебе и вне пределов твоих, везде я сын твой, везде будет биться русское сердце во мне, и жизнь 25 лет, службе твоей посвященная, — тебе же посвятится, где бы я ни был. Пусть Фотий и государь Александр безумствуют и преследуют сынов твоих…»
И как же дорого было Тургеневу напутствие знаменитого историка и друга Николая Михайловича Карамзина. Как часто в чужих странах он перечитывал это письмо:
«Для нас, русских с душою, одна Россия самобытна, одна Россия истинно существует: все иное есть только отношение к ней, мысль, привидение. Мыслить, мечтать можем в Германии, Франции, Италии, а дело делать единственно в России, или нет гражданина, нет человека: есть только двуножное животное, с брюхом и с знаком пола, в навозе, хотя и цветами убранном. Так мы с Вами давно рассуждали».
Он шел медленно, иногда останавливался. Рисовались картины детства, юности. Вспомнил, как отец — богатый симбирский помещик Иван Петрович с писателем Новиковым создал дружеский кружок, целью которого было просвещение и гуманизм. При Екатерине II кружок этот был разгромлен. Новиков посажен в крепость. Отец получил приказ безвыездно жить в родовом имении Тургенево.
Так было до 1796 года, когда Павел I прекратил ссылку отца и назначил его директором Московского университета. Александр поступил в университетский пансион. И вот в эти-то годы на жизненном пути Александра Ивановича появился Карамзин. Он был дружен с отцом.
И сейчас, шагая по улицам, он вспоминал Карамзина, которого почитал восторженно, вспоминал только что сказанные взволнованные слова Екатерины Андреевны, и ему становилось не по себе.
«Блудов — подлец, — думал он, — но зачем я испортил вечер хозяевам?»
«Хроника русского»
И вот он снова в чужих странах ищет царство «чистого разума». Но и там он видит только напряженную классовую борьбу.
Вечерами подолгу сидит Тургенев за письменным столом и все, что видит он в чужих странах, записывает в дневник, описывает в письмах друзьям. Его письма на родине обсуждаются писателями пушкинского круга — столько в этих корреспонденциях они находят нового, интересного о жизни Западной Европы. И вот эти письма наконец, в 1827 году, были напечатаны в журнале «Московский телеграф» под названием «Письма из Дрездена». Пушкин посоветовал в последующих изданиях озаглавить их «Хроника русского». Так навсегда и осталось это заглавие.
За границей Тургенев знакомится с Вальтером Скоттом, гостит в его родовом замке в Шотландии. Знакомится со Стендалем, Шатобрианом, Адамом Мицкевичем, Проспером Мериме, который потом, после смерти Пушкина, переведет на французский язык «Пиковую даму», «Выстрел», «Цыган», «Гусара». А в 1868 году опубликует
