В отличие от остальных братьев и сестер она поддерживала с Говардом сердечные отношения. Как и он сам, Эмми в юные годы много рисовала, пока с ней не познакомился лондонский издатель Джон Уолкер, приятный мужчина с безупречными манерами. Кроме всех прочих достоинств, у него были деньги. В браке у них родилась дочь Филлис, очень симпатичная, за которой сейчас увивалось множество молодых мужчин. Но ее привлекательная внешность компенсировалась недостатком, который часто присутствует у красивых дочерей. Филлис была очень капризна, и зачастую казалось, что она не может терпеть даже саму себя.
В своем письме, которое Говард обнаружил среди сотен прочих, Эмми сообщала о поездке в Египет с мужем и дочерью. Она гордилась своим знаменитым братом и надеялась, что он уделит ей немного времени. Их семья должна была прибыть 17 февраля.
Джон и Эмми Уолкер выбрали самый неудачный день для приезда. В Каире они узнали, что все билеты на любые виды транспорта в Луксор были проданы, потому что Говард Картер как раз на этот день назначил взлом последней стены в гробнице. Билеты невозможно было раздобыть, ни предлагая бакшиш, ни увещевая служащих льстивыми словами. Даже намек на родство с Картером не убедил джентльменов из фирмы «Кук и сыновья». Как оказалось, слишком многие люди уже успели воспользоваться этой уловкой: в фирму обращались «братья», «жены», «сыновья» и «дочери» археолога.
В то теплое весеннее утро в Луксоре царило напряженное беспокойство. Несмотря на то что Картер велел развесить объявления в больших отелях, в которых значилось, что на открытие усыпальницы приглашены лишь правительственные чиновники, главы организаций и избранные археологи, с самого утра от переправы на Ниле в Долину царей, в этот день закрытую для туристов, тянулся нескончаемый поток зевак. Тысячи людей не хотели упустить возможность если не стать очевидцами важного события, то хотя бы быть поблизости от гробницы и прочувствовать всю значимость исторического момента.
Картер в тот знаменательный день мог сколотить состояние на одних только приглашениях для людей, которые жаждали быть причастными к происходящему. По пути из своего дома к гробнице, где Говард провел ночь, на него поочередно набрасывались американцы, французы и швейцарцы, которые протягивали ему чеки. Женщины падали в обморок, когда Говард отвергал тайно переданные ему письма.
Внутри гробницы будто разыгрывалась сцена из немого фильма в кинематографическом театре. Здесь поставили около тридцати складных стульев, на которых в ожидании терпеливо сидели избранные. В первом ряду сидел лорд Карнарвон со своей дочерью Эвелин. Никто не осмеливался сказать и слова, даже археологи, которые привыкли к подобным громким сенсациям Всех, казалось, занимал один и тот же вопрос: что таится за этой стеной. Более трех тысяч пет ни один человек не входил в усыпальницу. Создавалось впечатление, что время остановилось и большинство зрителей чувствовали себя здесь незваными гостями.
Вспыхнули прожекторы. Говард словно в трансе начал работать молотком и зубилом. Вскоре он поменял инструмент, взяв в руки лом, потом – снова молоток и зубило. Голыми руками он убирал обломки с верха стены и передавал их рабочим, которые стояли наготове с корзинами. Удары молотка в напряженной атмосфере казались странными и неуместными. Даже лорд, любивший пошутить в подобных ситуациях, молчал, поджав губы.
И вот наконец Картер проделал дыру в стене, как и несколько недель назад, когда он открывал вход в сокровищницу. Говард поднес свечу к отверстию. Пламя горело ровно, и археолог снова взялся за работу. Убрав три камня, он подал Каллендеру знак установить прожектор поближе, чтобы направить свет прямо в усыпальницу.
Каллендер принялся выполнять просьбу Картера, и, пока он возился с освещением, Эвелин вскрикнула:
– Бог мой, папа!
Остальные гости вытянули шеи, и их взору предстала стена, которая так блестела, будто была сделана из чистого золота.
Довольно улыбаясь, Картер отошел в сторону и самоуверенно посмотрел на лорда. Во взгляде археолога читалась явная ирония, словно он хотел сказать: «Ну, милорд, что вы скажете теперь?» Но Говард молчал. После непродолжительной паузы он снова взялся разбирать стену и не успокоился до тех пор, пока не пробил достаточно большую дыру.
Говард Картер жадно смотрел на золото, но он не меньше наслаждался восхищением гостей.
Внезапное волнение охватило присутствующих. Что было за этой золотой стеной?
Картер сделал лорду приглашающий жест следовать за ним внутрь. дотом он пролез в отверстие в стене. В свете электрической лампы Говард понял: золотая стена, которую они видели наружи, – это боковая часть гигантского ящика, украшенная иероглифами и искусными рельефами. На ней можно было разглядеть людей и богов. Золотой мир, в котором разыгрывались сцены жизни на земле и на небе.
Между ящиком и стеной подземной камеры было не больше двух футов, как раз столько, чтобы мог протиснуться человек обычного телосложения. Подталкиваемый непонятной силой и любопытством, Говард пошел вправо по узкому проходу, надеясь, что он обойдет ящик и вернется к исходной точке с другой стороны. Лорд сдался и потерял мужество, не успев пройти и нескольких шагов, а Картер продолжал идти вперед, освещая лампой потолок и пол поочередно. Он продвигался мимо божественных созданий – полулюдей, полузверей с распростертыми руками и глазами, инкрустированными голубой эмалью, – а также таинственными символами.
Когда Картер добрался до поперечной стороны ящика, ему показалось, что ход стал еще уже. Сомневаясь, не зашел ли он слишком далеко, Говард замер, подумав о том, что, возможно, ему лучше вернуться, но потом рванулся, протиснулся через последнее узкое место, обогнул угол ящика и остановился перед золотой двустворчатой дверью, которая была заперта на обычный засов.
Здесь, в поперечной части ящика, было достаточно места, чтобы Картер смог открыть золотые двери, Он без проблем отодвинул засов. Осторожно и даже с опаской (ведь он не знал, что его ожидает внутри) Говард приоткрыл двери. Они распахнулись с тихим шорохом – никакого скрипа или треска, – лишь слышно было, как дерево касается дерева.
Конечно, Картер задумывался над тем, что может ожидать его за этими двустворчатыми дверьми. Но на то, что ему довелось увидеть за второй дверью, он рассчитывал меньше всего. Он открыл ее так же осторожно, как и первую, и тут снова перед ним оказались две другие двери, ведущие внутрь следующего ящика Четыре двери от четырех ящиков закрывали путь к каменному саркофагу, в котором должна была лежать мумия фараона.
Картер восторженно возвратился в переднюю камеру гробницы, где в волнительном" ожидании за ним наблюдали тридцать пар глаз. В беспомощном жесте он поднял руки кверху, будто хотел сказать: «Я просто не могу этого описать». Никто из присутствующих не отважился задать ему вопрос.
Некоторое время Картер стоял, прислонившись к стене и задумчиво уставившись в пол, затем он поднял взгляд на гостей и произнес:
– Он там, фараон Тутанхамон.
В одно мгновение напряжение спало. Гости наконец расслабились; они кричали от радости, ликовали и аплодировали, некоторые бросились наружу, чтобы сообщить о сенсации. Новость, словно пожар, распространилась от Долины царей до Луксора и дальше по всему миру: Говард Картер обнаружил фараона Тутанхамона в его гробнице!
Еще никто не знал, как выглядит таинственный фараон. Но даже новости о том, что Картер нашел неповрежденный саркофаг царя, оказалось достаточно, чтобы назвать его величайшим археологом всех времен и знаменитейшим человеком в мире. От Нью-Йорка до Лос-Анджелеса, от Токио до Лондона во всех известных газетах мира передовицы были посвящены Картеру и его открытию. Увидеть его, поговорить с ним или даже пообедать считалось сенсацией, но такая возможность предоставлялась только избранным, потому что Говард старался не показываться на глаза публике. И чем меньше он появлялся на людях, тем истеричнее была реакция общества. Король Луксора не мог и шага ступить из своего номера в отеле «Уинтер пэлэс», чтобы за ним не бежала ликующая толпа народа. Сотни приезжих осаждали отель, чтобы хоть краем глаза увидеть знаменитого археолога, так что у Картера уже вошло в привычку покидать «Уинтер пэлэс» через боковой вход в прачечной.
Отношения Карнарвона и Говарда стали еще более напряженными. Если вначале Артуру Мертону еще удавалось как-то привлечь внимание к персоне лорда, то теперь его слава быстро померкла, потому что иностранные газеты, которые перепечатывали статьи из «Тайме», не уделяли Карнарвону большого внимания и ставили на первый план Говарда Картера.
Через несколько дней после величайшего триумфа Говарда в Луксор приехала его сестра Эмми, свояк Джон и племянница Филлис. Единственным местом, где можно было спокойно поговорить, оказался гостиничный номер Картера.
