545
Как смели противники Сайго называть его предателем?… Он так же искренен в своем почтении к императору, как и высшие лица в правительстве. Со времени Сацумского восстания, оппоненты обрушивались на него с яростными нападками, однако ни один не приписывал ему хитрости, или неискренности; когда речь заходит об искренности, они не могут упрекнуть Сайго в ее отсутствии. Таким образом, ясно, что Сайго — не изменник императорскому делу, но, скорее, человек, почитавший Его Величество более, чем кто бы то ни было в мире. Сайго мог вести себя некорректно по отношению к правительству Окубо, но никогда — в отношении всей страны. [Фукудзава, цит. у Кавабара, Сайго дэнсэцу, с. 72.]
Сакамото, Нансю-О, с. 4.
Утимура Кандзо (1861–1930), Дайхётэки Нихондзин. Токио, 1907. См. также Кавабара, Сайго Дэнсэцу, с. 144.
Утимура, Дайхётэки Нихондзин, с. 17–20.
К примеру, Утимура, Дайхётэки Нихондзин, с. 50. Нитобэ Инадзо (1862–1955) известный новообращенный христианин, в качестве официального представителя в Лиге Наций ставший красноречивым адвокатом перед международным сообществом, поддается подобному же искушению, когда представляет великого японского героя в качестве христианского malgre lul. Bushido: The Soul of Japan (Rutland, Vt., and Tokyo, 1969 and 1972; впервые опубликовано в 1905). Нитобэ пишет своей витиеватой викторианской прозой следующее:
И еще отрывом могу я привести из Сайго, в присутствии которого «сам стыд сидеть стыдиться». «Путь — это путь Неба и Земли; дело человека — ему следовать; посему сделай целью своей жизни почитание Небес. Небо любит меня и всех остальных единой любовью; посему, той же любовью, коей любишь себя, полюбляй и других. Не человека делай себе соратником, но Небо, и в этом партнерстве с Небом старайся изо всех сил. Никогда не осуждай других, но всегда следи, чтобы не оступаться самому.»
Некоторые из этих высказываний напоминают нам христианские постулаты и показывают, насколько далеко естественная религия может проникнуть своим откровением в практической морали. Высказывания эти не оставались просто словесами, но реально воплотились в деяниях [Сайго]. (Nitobe, Bushido: The Soul of Japan, [Tokyo, 1972 ed.], p.78.)
Кавабара, Сайго Дэнсэцу, с. 89–91. Котоку Сюсуй был казнен в 1911 году в возрасте 40 лет. Для японских левых он стал героем и, поскольку жизнь его окончилась трагически, а немедленным результатом смерти стал полный крах социалистического движения, ради которого он боролся; его можно классифицировать, как сектанского героя-неудачника.
Там же, с. 89
Относительно воззрений Тояма Мицуру (1855–1944) см. Кавабара, Сайго Дэнсэцу, с. 108–110.
Кавабара, Сайго Дэнсэцу, с. 140–142. Хотя Кита Икки (1884–1957) никогда даже близко не приближался к степени обретения статуса национального героя, исследование его характера и жизни открывает занятные совпадения с Сайго Такамори. Оба они сочетали глубокую чистоту и искренность мотивов с ненавистью к «продажным политиканам», слишком робевшим, чтобы занять твердую позицию во внешнеполитических вопросах; оба были чрезвычайно энергичны и активны, однако в практических делах оба ориентировались чрезвычайно слабо и были вовлечены в плохо рассчитанные выступления, зачинщиками которых были их фанатичные молодые последователи, что и привело их в конечном счете к краху. Другим известным почитателем был политик правой ориентации Накано Сэйго (1886–1945), основатель «Тохо-кай» (Восточной Ассоциации) и Генеральный секретарь Ассоциации Содействия Императорскому Правлению, сделавший себе харакири после долго тянувшейся вражды с генералом Тодзё. Когда нашли его тело, на столе рядом лежала открытая книга Сайго.
Кавабара, Сайго Дэнсэцу, с. 145. Особенно Сайго был популярен в среде фрондировавших армейских офицеров «Фракции Императорского Пути'» («Кодо-ха»). Бунтующий, нонконформистский характер делал его несколько подозрительным для некоторых офицеров высшего эшелона из соперничавшей «Фракции Контроля» («Тосэй-ха»). Их лидер, генерал Тодзё Хидэки был одним из немногих знаменитых японцев до 1945 года, открыто выравших недовольство героем за то, что тот противостоял своему законному правительству. Сакамото, Нансю-О, с. 49.
Jean Stoetzel, Jeunesse sans chrysanteme е sabre: Etude sur les attitudes de la jeunesse japonaise d'apres guerre (Paris, 1953), p. 233. Опрос был проведен в 1949 году.
«Токэй Сури Кэнкюдзё» (Институт статистической математики), «Нихон-но кокуминсэй» («Национальный характер японцев», Токио, 1961). Неудивительно, что и Сайго Такамори, и Кусуноки Масасигэ занимают высшие места в списке, составленном людьми, старше 50 лет, и низшее в списке, составленном теми, кому было от 20 до 50 (отдавших первое место Ногути Хидэё, бактериологу), они наверху в списках рабочих и фермеров, внизу у учителей и прочих интеллигентов (сновная масса тех, кто поставил на первое место Ногути). Несмотря на разброс во мнениях (до войны такой герой, как Сайго, несомненно получил бы гораздо более высокое место), ни в один из этих списков не была включена ни одна женщина. The Librarian, издание Национальной Парламентской Библиотеки, опудликовал исследование популярности японских государственных и военных деятелей, начиная с ХVI века, на основе количества выпущенных о них книг. Среди послевоенных публикаций легко лидирует Сайго с 64 наименованиями (для сравнения — следующим идет Наказ Тёмин, большой почитатель Сайго, о нем — 24 книги). О Сайго же написано больше всего книг и до 1945 года (155, по сравнению со 110 о генерале Ноги, идущем следующим). Ояма Готаро в «Косин», No. 225 (апрель 1975), и «Коккай Тойёкан», «Дзимбуцу Бункэн Сакуин» (Токио, 1972).
См. Сакамото Мориаки, «Трагический Герой в Современной Японии; Действительный Период Сайго-Гуманиста», — неопубликованный манускрипт (в дальнейшем все ссылки на него — Сакамото, «Сайго»). Совсем недавно другой авторитетный ученый написал книгу, озаглавленную «Гуманизм (Великого) Сайго», где он ставит героя вровень с выдающимися «гуманистами» мира, такими, как Линкольн и Ганди — Ёда Норитака, «Нансю-О-но хюманидзуму» (Токио, 1965).
Повторяющиеся сравнения с Линкольном, весьма почитаемой фигурой в послевоенной Японии, напоминают приемы энтузиастов-издателей, когда те уподобляют своих авторов Мельвиллю, Кафке и прочими модными писателями. Профессор Сакамото много лет готовил труд под названием Saigo Takamori, the Lincoln of Japan, в котором пытается доказать, что неудача постигла Сайго по причине его конфликта с сацумскими властями при проведении антиудельной политики центрального правительства, и что «деспотизм» Окубо был отдаленной причиной войны на Тихом океане в 1941–1945 годах.
Сакамото, Нансю-О, с. 46. Автором был известный драматург театра Кабуки Каватакэ Мокуами (1816–1895), а произведение озаглавлено «Окигэ-но кумо харау асаготи» (букв.: «Рассеивающиеся облака и утренний бриз на юго-западе [Кюсю]»). На первом представлении, прошедшем 7 июня 1878 года, присутствовали члены правительства, представители иностранных держав, другие члены аристократии — внушительная аудитория, имея в виду, что восстание Сайго окончилось всего за девять месяцев до этого, и что его главный враг в правительстве — Окубо Тосимити был убит всего несколько недель назад. Роль Сайго играл сам великий Дандзюро.
Автором знаменитой пести «Баттотай» («Отряд с мечами наголо») был Тояма Макасадзу (1848–1900), профессор Токийского Императорского университета, позже ставший министром образования, на счету которого, помимо прочих достижений, введение патриотического бандзай сансё (трех криков «бандзай») — японского эквивалента «Гип-гип-ура!» «Не будет места ни на небе, ни на земле» относится к доносу Итагаки.
Цит. у Кавабара, Сайго Дэнсэцу, с. 46. Неясно, кто именно это сочинил (Кавабара предполагает, что Ниси Досэн или Фусо Кан), но точно не сам Сайго, как считалось в то время.
Баллада под аккомпанемент лютни (биваута) была сочинена бывшим чиновником Бакуфу и государственным деятелем эпохи Мэйдзи Кацу Кайсю (1823–1899), который был назначен Министром Флота через пять лет после восстания. Говорили, что он сочинял эту балладу четыре года и посвятил ее духу Сайго Такамори. Она включена в «Сикон» («Дух самурая», Кагосима, 1970), с. 105–107.
