– Значит, Гарнье знает о доме печатника.
– Я ничего об этом не знал, сударь, пока Фроже… Нет, на самом деле это Ле Телье сказал капитану, что вы убили девятнадцать ополченцев. Я тут ни при чем…
– Когда ты должен был прийти к виселицам?
– В половине двенадцатого.
– Один или под охраной?
– Один, на случай, если вы за мной следите.
Они подождут как минимум пять минут, прежде чем пошлют за Кристьеном.
– Орланду, который час?
– Десять, начало одиннадцатого.
– «Пилигримы» пешие или конные? – спросил Тангейзер.
– Доминик, Гарнье и Тома Крюс верхом.
Три минуты, чтобы добраться сюда, пять на размышления, три для возвращения на Гревскую площадь, не меньше десяти, чтобы собрать отряд и выступить. То есть примерно в полночь. Но куда выступить? Пришлось признать, что его противники умнее, чем казалось до сих пор.
Матиас полагал, что его целью должны быть ворота Сен-Дени. Тампль и его верные рыцари находились за Гревской площадью, а кружным путем туда придется идти долго. Но в любом случае остается одна проблема: убедить часового открыть ворота после того, как он устроит бойню на улице. Можно спрятаться, как предлагал Гриманд. Но их слишком много. И сколько дней они смогут прятаться? Сколько времени пройдет, прежде чем Доминик пустит по его следу Шатле или кого-то посерьезнее?
Нужно найти Карлу и Паскаль и до полуночи быть у ворот Сен-Дени. Если он опоздает, то столкнется с встречным потоком транспорта, возможно непреодолимым. Они должны первыми пройти в ворота. Скот задержит милицию, но Гарнье отстанет не больше чем на полчаса, и его не будет задерживать повозка. Может, пойти и уничтожить всадников прямо сейчас? Нет, тогда погоня начнется немедленно. Милиция заполонит все улицы. В отличие от него самого, у повозки в уличном бою шансов нет никаких. Гарнье будет преследовать их и за пределами города – в этом мальтийский рыцарь не сомневался.
Он стряхнул кровь Марселя Ле Телье с меча и вложил клинок в ножны.
Нужно сделать так, чтобы Доминик тоже бросился за ним в погоню. Со смертью этих двоих – и остальных, кого он сумеет отправить на тот свет, – среди выживших не останется достаточно опытных и храбрых, чтобы продолжить погоню. Если кому-то из них захочется выместить свою злобу, в Париже осталось достаточно гугенотов.
Тангейзер задумался, какие у него имелись ресурсы для боя на открытой дороге.
Все его ресурсы – это он сам.
При свете полной луны? Найти подходящее место, ударить с фланга. Рассеять врагов, как куропаток. Он даже сможет раньше их вернуться к городу и устроить засаду для остатков отряда.
Госпитальер поднял голову Ле Телье за бороду и вытащил кинжал.
– Орланду, – позвал он.
Юноша отвернулся от окна. Лицо его стало еще бледнее.
– В вестибюле ты найдешь две кирасы. Возьми их и жди. Шлемы тоже. Захвати с собой и булаву. Писака, а ты давай свой ремень, – обратился он к Пикару.
Затем рыцарь положил голову Марселя на стол и сделал два параллельных надреза на макушке. Просунув лезвие кинжала в один разрез – так, чтобы кончик вышел в другой, – он отделил полоску кожи от кости черепа и повернул кинжал, так что полоска растянулась, образовав нечто вроде ручки. Кристьен протянул ему ремень. Матиас продел ремень через разрез, застегнул пряжку и поднял голову Ле Телье. Кожа на покрытом морщинами лбу натянулась.
– Он словно помолодел на десять лет, правда? – усмехнулся иоаннит.
Пикар поперхнулся. Тангейзер взял арбалет и вывел его через прихожую на лестничную площадку. Там он остановился.
– Гарнье проводил Карлу до своего дома? – уточнил рыцарь у Кристьена.
– Совершенно верно, сударь. Лично.
– Ты ему сказал. На улице внизу, перед его уходом.
– Что сказал, сударь?
– Что я убил тех негодяев в доме печатника. Вот почему он вернулся так быстро.
– Нет, сударь. Я сказал ему только, что нам известно, кто убил его людей, но не называл вашего имени.
Пинком ноги Тангейзер отправил его вниз по главной лестнице и спустился сам, таща за собой матрас.
Петлю застегнутого ремня он повесил на рожок большой люстры в вестибюле и повернул голову лицом к двери. С шеи Марселя еще капала кровь. Лицо Ле Телье было подтянуто вверх, глаза закатились, так что виднелись только белки, а губы вокруг кляпа растянулись в безумную улыбку. Свет и тени от горящих свечей делали его похожим на комедийную маску, вылепленную маньяком.
Голова будет первым, что увидит вошедший в дом человек.
Госпитальер отошел от люстры и снял с перил лук и колчан Алтана.
Орланду, державший доспехи в одной руке, внимательно смотрел на него.
– От этой картины Доминик закричит и бросится бежать, да? – спросил его Матиас. – Или наполнится яростью?
– Сначала одно, потом другое, – ответил юноша.
– Надеюсь, он узнает отца. – Тангейзер вскинул бочонок на плечо и оглянулся на Пикара. – А ты, прихлебатель, понесешь еду и матрас.
– Ты хочешь, чтобы Доминик бросился за тобой в погоню? – спросил Орланду.
– Мертвые не сводят счеты.
Как только Тангейзер спустился по ступенькам крыльца, из темного закоулка – как по мановению волшебной палочки – появился Грегуар с лошадью и повозкой и двинулся ему навстречу. Мальчик улыбался, и Матиас улыбнулся ему в ответ. Клементина фыркала. Между ее передними копытами трусил Люцифер.
Иоаннит пожалел, что не попросил лакея привести другую лошадь. Хотя кто лучше Клементины сможет провезти повозку с дьяволами через ад?
– Хорошая? – спросил Грегуар, не угадав его мыслей и кивая на повозку.
– Высокие борта, крепкие доски. Никогда не видел лучшей, – заверил его рыцарь.
Он бросил на дно бочку и матрас. В воротах скотного двора показался Гриманд – он ковылял, опираясь на спонтон. За другую руку его держал мальчик, которого Тангейзер раньше не видел. Мальчик был с ног до головы мокрым. За ними шла Эстель. Ампаро в своей колыбельке из шкуры у нее под платьем прижималась к стальному прикладу заряженного арбалета, который Ля Росса держала обеими руками.
Матиас увидел, что его пасынок поднял арбалет.
– Это мой экипаж, Орланду, – остановил он молодого человека. – Грегуар, которому мы все обязаны жизнью, и ты не в последнюю очередь. Гриманд, наш дракон. Эстель и ее сестра Ампаро.
– Ампаро? – переспросил Людовичи. Это имя потрясло его до глубины души.
– Они и твои сестры, – добавил госпитальер.
– Мои сестры?
– Карла родила Ампаро сегодня днем.
Тангейзеру не хотелось отрывать взгляда от крошечного личика, освещенного светом луны, но нужно было спешить. Он снял стрелы с двух арбалетов, своего и Эстель.
– Зарядишь, когда потребуется. Если начнется стрельба, держи эту кирасу над Ампаро, – велел он девочке.
Он уложил оружие и еду в повозку, посадил туда Ля Россу и повернулся к незнакомому мальчику:
– Ты кто, парень?
– Гуго, – ответил худой мокрый юноша.
– Где эта зеленая жаба, Малыш Крис? – спросил вдруг Гриманд.
– Я сказал ему, что не убью его, – ответил Матиас.
– Звучит лучше, чем я надеялся, – хмыкнул слепой гигант.
Кристьен в это время заковылял было прочь, но Гуго схватил его за плечи.
– Отдайте его мне, – попросил король воров.
– Позже, – отказался рыцарь. – Он отведет нас к Карле.
– Я могу отвести вас к Карле, – предложил Гуго.
– Гуго проследил за ней, – сказала Эстель. – Он переплыл реку, пока солдаты везли Карлу по мосту. А потом приплыл назад, и его поймал Роде, но я застрелила Роде.
– Ты стреляешь лучше меня, девочка, – похвалил ее госпитальер.
Затем он снял золотую цепь и повесил ее на шею Гуго:
– Только не плавай в ней. Можешь ее продать прямо так, но…
– Знаю. Я ее расплавлю. – Мальчик спрятал золотые раковины под мокрую рубашку.
Странный парень, но в решительности ему не откажешь. Тангейзер взял из повозки веревку, обвязал ее вокруг груди Кристьена и продел ему под мышки.
– Гуго, нам на какой мост? – спросил он
– Все мосты перегорожены цепями, кроме Мельничного, – рассказал его новый знакомый. – Он не для людей. Там крытый проезд к мельницам для телег с зерном. Ночью его хорошо охраняют.
– Мы можем подождать вас здесь, – сказал Грегуар. – Они нас не найдут.
Матиас завязал на веревке узел и вручил оба конца Гуго.
– Как всегда, Грегуар, ты видишь самый лучший план, – улыбнулся он своему слуге.
На мгновение – мгновение, которого он не мог себе позволить, – рыцарь почувствовал себя раздавленным. Этот груз показался ему невыносимым. Кровь. Зверство. Безумие. Любовь. Он любит этих людей. Этих детей. Детей, искавших у него безопасности, которую он не может им дать, и мудрости, которой у него нет. Он просто мужчина, который ищет свою жену. И всё. Независимо от того, найдет он ее или погибнет во время этих поисков. Хотя нет, это уже не совсем так. Убить, чтобы пересечь реку, затем убить, чтобы вернуться назад, затем ворота и открытая дорога… Тангейзер посмотрел на детей. Кроме них, на улице никого не было. Все было не так просто, как казалось. Просто не бывает никогда.
