Что же вы предлагаете?
— Я хотел бы попросить вас уполномочить меня выполнять любые необходимые действия по данному вопросу. В этой связи мне необходимо содействие двух других инквизиторов и их агентов.
— Не вижу никаких препятствий… Это не первый раз в истории, когда государственным инквизиторам предоставляются особые полномочия, — вмешался Морозини.
— И я хочу, чтобы за этим делом была признана высочайшая важность. Гвардейцы и главы районов, Верховный суд, тайные агенты — все должны быть начеку. Таким образом, едва Казанова совершит любое действие, выходящее за рамки закона, мы сможем отправить его прямиком в Пьомби и тем самым не позволим осуществить более крупные злодеяния.
— Хорошо. Но имейте в виду, что не должно быть ни малейших подозрений насчет fumus persecutionis [5], я не хочу никаких надуманных или необоснованных арестов. Помните, что многие в городе им восхищаются и что у него есть влиятельные друзья, — с едва заметной усмешкой отметил Мочениго.
Гардзони нервно кашлянул. Еще бы он об этом не помнил! Даже среди членов Совета десяти были друзья Казановы.
— Прошу вас понять, что я руководствуюсь исключительно соображениями о благе государства. Если мы остановим Казанову вовремя, то сможем помешать ему нанести серьезный вред Светлейшей республике. Всегда надо стараться упредить действия противника. Не говоря уже о том, что всем известны крайне сомнительные моральные качества этого человека. Впрочем, я не исключаю, что они могут сыграть нам на руку.
— Значит, решено, — подытожил Мочениго. — Вы можете рассчитывать на всех нас: Совет десяти глаз не спустит с Казановы. Теперь, пожалуйста, давайте наконец перейдем к повестке дня.
Франческа смотрела вверх, как и все остальные гости, взволнованно перешептывающиеся между собой.
Сад палаццо Контарини-Даль-Дзаффо в тот вечер был великолепен — полон зелени и жизни. Фонари, свечи и факелы разгоняли мрак сгустившихся сумерек, и сотни знатных дам и господ в своих лучших нарядах наслаждались приятной беседой, а нередко и флиртом, что вполне соответствовало нравам времени: когда лица скрыты масками, можно позволить себе гораздо больше. В руках посверкивали хрустальные бокалы, наполненные изысканным белым вином.
Вдруг нечто привлекло всеобщее внимание, заставив гостей прерваться на полуслове. В воздухе, над головами собравшихся, белел прочный канат, протянутый от шпиля палаццо до крыши соседнего здания. А по канату шел человек: стройный мужчина в камзоле насыщенного синего цвета и черной маске-бауте уверенно продвигался вперед, аккуратно переступая босыми ногами. Единственной помощницей смельчака была длинная палка, которую он держал в руках, наклоняя то в одну, то в другую сторону, чтобы сохранять равновесие.
Франческо никогда не видела ничего подобного. Сердце забилось так сильно, будто хотело выскочить из груди. Незнакомец явно рисковал жизнью, так как никакой страховочной веревки или троса у него не было. Он шел на высоте трехсот футов от земли, полагаясь только на собственное мастерство и невероятную смелость. Что толкнуло его на этот шаг? Пренебрежение опасностью? Жажда приключений? Тщеславие? Бесчисленное множество вопросов мелькало в голове у Франчески, пока несколько сотен гостей не отрываясь следили за таинственным канатоходцем. Из груди каждого рвались невольные вскрики, но их приходилось сдерживать, чтобы не нарушить тишину, необходимую для опасного трюка. Смельчак тем временем добрался до середины пути. Здесь он замешкался, почти остановился. Одна из женщин не выдержала и воскликнула: «Осторожнее, Джакомо!» — а потом зашлась в беззвучных рыданиях. По молодому красивому лицу потекли слезы, грим размазался, оставляя черные следы на щеках.
Лаура подошла вплотную к Франческе и сжала ее руку. Канатоходец продолжил свой путь: казалось, он скользит по воздуху, навстречу ночному небу. Наконец, он неторопливо, не проявляя признаков страха, добрался до конца веревки. Тут толпа, так долго стоявшая затаив дыхание, разразилась восторженными криками и аплодисментами.
Казанова — конечно, под маской скрывался именно он — склонился в изящном поклоне, а затем бросил несколько белых роз дамам, зачарованно взиравшим на него из зелени сада. Через мгновение он с кошачьей ловкостью исчез в одном из окон палаццо Контарини — Даль-Дзаффо.
* * *
Выступление имело огромный успех: смелость Джакомо поразила зрителей, и все женщины готовы были пасть к его ногам. Но важнее всеобщего внимания было то, что сам Казанова остался невероятно доволен собой: все прошло безукоризненно, этот вечер навсегда войдет в историю. Конечно, пришлось попотеть, размышлял Джакомо, пока слуга помогал ему надеть элегантные туфли, купленные не далее как сегодня утром в лавке у моста Риальто.
Секрет рискованного выступления, с блеском осуществленного Казановой, крылся в следующем: во время своего пребывания в Праге он провел немало времени с труппой бродячих циркачей из Трансильвании, которые ездили по городам и показывали подобные трюки. Особенно Джакомо подружился с канатоходцем, который и обучил его своему ремеслу. Для этого потребовались долгие месяцы: сначала ученик слушал, потом пытался повторить, снова и снова. В итоге настойчивость Джакомо, полностью очарованного этим искусством, принесла свои плоды.
Конечно, прогулка по канату над головами сотен гостей была делом рискованным, но принесла Джакомо столько ярчайших эмоций, что он уже мечтал повторить подобный трюк при первой возможности.
Казанова чувствовал себя по-настоящему живым. Ему удалось осуществить нечто не просто безумное и невероятное, но и вполне осязаемое, конкретное — он научился ходить по канату. Сколько людей в мире могут этим похвастаться?
Джакомо спустился по лестницам палаццо, прошел внутренний двор и, наконец, вышел в роскошный сад. На нем по-прежнему была черная баута, однако сохранять анонимность не представлялось возможным, поскольку все гости уже давно догадались, кто именно исполнил безумный смелый трюк. Катерина Контарини Даль Дзаффо кинулась к Казанове, обвила его шею руками, а затем скинула с себя маску-морену, приподняла его бауту и принялась покрывать лицо смельчака поцелуями.
— Джакомо, вы были великолепны! — восторженно прошептала она.
Бал обещал войти в историю. Когда двумя днями ранее Джакомо изложил хозяйке палаццо свой невероятный план, она на мгновение опешила, но потом с воодушевлением поддержала его идею, заранее предвкушая, как весь город заговорит об удивительном зрелище. Конечно, соглашаться на столь опасное предприятие ради украшения бала было несколько эгоистично с ее стороны, но Джакомо заверил, что прекрасно владеет мастерством хождения по канату и ничем не рискует. Зная, что он искусный фехтовальщик, отличающийся ловкостью и атлетической фигурой, Катерина решила довериться: кто же еще, если не он, мог преуспеть в таком необычном деле? В ответ на ее восторженные слова Джакомо возразил:
— Что вы, моя дорогая, сущие пустяки. Это вас я должен благодарить за то, что позволили осуществить мой план!
Катерина покраснела под своей черной
