стрел с костяными наконечниками. Мне предлагали кремневые, но я отказался, потому что их труднее крепить и обиднее потерять. Я наловчился вставлять костяные в верхнюю полую часть тростникового стержня и заливать смолой. Такой наконечник часто оставался в ране, когда я выдергивал стрелу, но если я забирал ее, то имел возможность и его выковырять и использовать еще раз, а если подранок убегал, то какая разница⁈ Сейчас я достал десять и осторожно вставил их наконечниками в щель между камнями у своих ног. Одиннадцатую наложил на тетиву, которую, разминаясь, натянул вполсилы пару раз, послушав самодовольный скрип тугого лука, после чего прикинул расстояние до цели (метров девяносто), направление ветра (юго-восточный, балла два, почти встречный, снос боковой малый), выбрал десять человек, которые стояли спиной ко мне, держась двумя руками за копья длиной около метра восемьдесят, поставленные подтоком на песок. Сделав глубокий вдох, я затаил дыхание, натянул тетиву до уха и отправил первую стрелу. Дальше действовал быстро, на автомате: следующая стрела-тетива-натянул-отпустил-шлепок по защите-следующая…
Таино не сразу поняли, почему вскрикивают и падают их соратники. Зато направление, откуда исходит опасность, определили верно. Шестой уже начал оборачиваться лицом ко мне, поэтому получил стрелу в правую руку немного ниже плечевого сустава. Может, и выживет, но в ближайшие дни воевать не сможет. Любая незнакомая смертельная опасность вызывает непреодолимое желание удрать. Таино оказались в этом плане не самыми отважными и умными. Если бы отступали медленно и лицом ко мне, то успевали бы уклониться. Они ломанулись толпой в сторону своего лагеря, бросив раненых соратников. Под радостные крики горожан я отправил вдогонку еще пять стрел. Все нашли свою цель.
Во вражеском лагере увидели убегающих и начали готовиться к бою и сзывать остальных. Те, кто ходил за дровами и водой, уже возвращались, а вот грабившие деревню рыбаков побросали добычу и довольно резво побежали к своим.
Среди наших нашлись смельчаки, которые вышли через восточные ворота, спустились на пляж и по-быстрому отрезали кремневыми ножами головы раненых и убитых мною врагов. Правда, только тех, что лежали возле утеса. За остальными пришел, закрываясь небольшими овальными щитами, большой отряд таино. Стояли они плотно и наблюдали за нами внимательно, поэтому я не стал тратить стрелы зазря, несмотря на прямо таки подталкивающие взгляды горожан. Забрав одиннадцать трупов, враги вернулись в свой лагерь, а наши смельчаки принесли восемь голов, которые тут же были насажены на колья и выставлены на верхней площадке зиккурата. Верховный жрец объявил, что примета сбылась: ягуар убил крокодила.
Осталось выяснить, кто убьет ягуара.
10
Майя не собирались нападать на таино, визиты которых стали как бы обязательной, пусть и неприятной, частью жизни города. Типа наказания богов за какие-то, пока невыясненные, грехи. Горожане по большому счету ничего не теряли. Посидят три-четыре дня в осаде, а потом всё будет, как прежде. Пострадают рыбаки и крестьяне, которые терпилы во все времена и у всех народов. Еще захватчики увезут с собой небольшое количество обсидиана, которого в месторождении много, но добывать трудно. Пусть везут на свои острова. Это никак не скажется на торговле с материковыми партнерами.
Мой удачный зачин разжег в них ретивое. Я объяснил, что, если мы перебьем всех, кто приплыл, то следующий визит будет не скоро. Таино такие же жертвы религии, как и майя, поэтому бесследное исчезновение большого отряда воинов сочтут божьей карой. Пройдет несколько лет, пока подрастут новые воины и решат поискать счастье под стенами Самы. Напасть собирались в первую же ночь, но я отговорил. Пусть враги переночуют спокойно, расслабятся, решат, что неприятности с ними могут случиться, только если близко подойдут к крепостным стенам, а они делать это перестали, даже в рыбацкой деревне ограбили только дальние от города дома.
Для меня главной задачей было удалить с поля боя накома Камона, которого, по мнению верховного жреца Хуры, выбрали боги командовать вылазкой. Если командира шлепнут, а таино знают, что это сразу обеспечит им победу, поэтому приложат максимум усилий, то остальные майя убегут в город. Я в тяжелых доспехах отстану и превращусь в легкую добычу. Поэтому я предложил Камону напасть с двух сторон. Он, как знающий джунгли лучше, ночью поведет свой отряд в обход, чтобы напасть с тыла, когда я с главными силами атакую на рассвете со стороны Самы.
Вечером прошел дождь, короткий и яростный. Поливало так, что на улицах был поток воды по щиколотку. С начала осады в казарме жило много мужчин из деревень, ополченцы. В моей келье — четверо: двое спали на каменной лавке, двое — на каменном полу, постелив тростниковую циновку. На мою лавку не покушались, хотя на ней свободно могли поместиться два человека. Чужеземцам всегда приписывают самые жуткие пороки. Я не люблю толпу, даже из четырех человек, поэтому старался проводить больше времени за пределами кельи. Как только начался ливень, я вышел на середину «плаца» рядом с сейбой и простоял там под тугими прохладными струями дождя минут двадцать, расставаясь с жарой, которая, казалось, забралась за день во все поры моего тела. Заодно и помылся.
Спал тревожно, часто просыпаясь. Как обычно перед боем, снилась всякая муть непонятная, которая мигом забывалась, как только открывал глаза. Перед рассветом меня разбудили. Я облачился к бою при свете факела, сильно вонявшего прогорклым подсолнечным маслом. Майя пока не изготавливают его. Я не видел здесь ни одного подсолнуха, даже дикого. Видимо, в джунглях не растет. Помогали мне одеваться рыбак Вунура и его старший сын Хорадо. Остальные воины и ополченцы с интересом наблюдали, как поверх шелковых рубашки и трусов я надел простеганную ватную фуфайку и кожаные штаны, обул кожаные сапоги. Дальше были кольчужные шоссы и сама кольчуга длиной до середины коленей, рукавами до локтя и тремя бляхами на груди, которую подпоясал широким кожаным ремнем. Следующими надел кольчужное ожерелье и пластинчатые оплечья, наручи и поножи. Колчан с двумя десятками боевых стрел закрепил на спине так, чтобы удобно было доставать правой рукой. На пояс нацепил слева саблю и справа кинжал. Шлем с бармицей померил и отдал Вунуре. Пусть несет его к полю боя вместе со щитом, изготовленным под моим наблюдением из двух слоев деревянных планок, первый вертикальный, второй горизонтальный, и третьего кожаного, на котором на синем фоне была белая роза ветров. Лук будет у Хорадо. Сыну рыбака приказал во время боя находиться неподалеку от меня и ждать, когда позову.
В полном облачении, большой и громоздкий, позвякивающий при каждом движении, я, наверное,
