— Можно ли благодаря течению скорей попасть в Европу?
— Американские моряки пользуются этим. Суда из Нового Света приходят в Англию на день-два раньше, тем самым экономя время и уголь.
— А наше судно?..
— Насколько мне известно, капитан Каяхара и его старший помощник впервые в этих местах. Надо спросить у них.
Но самый интересный вопрос был задан Виталием Запольским:
— Если положить в бутылку записку, а бутылку бросить в Гольфстрим с кубинского берега, попадет она в Европу? А может, и в наш Петроград?
— А почему бы нет? Все возможно в этом мире. Ведь приносит Гольфстрим к берегам Европы стволы красного дерева и многое другое… Некоторые из этих предметов можно увидеть в морских музеях.
В конце каждого урока Френкель обычно рассказывает какую-нибудь притчу. Не стал исключением и сегодняшний день.
— …Это произошло в прошлом веке, когда европейцы осваивали Северную Америку. Земли было достаточно. И каждый выбирал для своей семьи подходящее место.
Один из колонистов, назовем его Томасом, остановил свой фургон у невысокого холма. Ему приглянулись и лес, и река, и пастбище.
— Тут и поселимся, — сказал Томас своему брату. — Освобождай лошадей от упряжи.
Неожиданно из леса вышли несколько индейцев во главе с вождем, которого звали Ястребиный Глаз.
— Что хотят бледнолицые? — спросил он.
— Хотим здесь жить.
— Ну что же, места хватит всем.
— Нам нужно много земли…
— Как много? — спросил индеец.
— Вон до тех гор, — показал Томас.
Ястребиному Глазу не понравились эти слова. Но Томас настаивал на своем.
— Хорошо, бледнолицый брат, — подумав, согласился вождь. — Дам тебе землю. Сколько сможешь обойти за день — все твое. Завтра с восходом отправишься в сторону гор. Но вечером, когда солнце коснется горизонта, буду ждать тебя на этом самом месте.
Так все и было. На следующий день в путь отправились три человека — Томас и два индейских воина. Томас не давал отдыха ни себе, ни индейцам. Он хотел прихватить как можно больше земли. Его глаза горели от жадности.
К заходу солнца, обойдя большой круг, Томас вернулся к своему фургону. Но здесь сердце не выдержало, и он упал бездыханный.
Ястребиный Глаз постоял молча над трупом. А затем поднял копье и очертил вокруг него линию.
— Вот сколько человеку земли надо, — сказал он и ушел. А вместе с ним и его воины.
— Я читал похожий рассказ Льва Толстого, — сказал Леонид Дейбнер. — Только действие там происходит не в Америке, а в Башкирии.
— Очень хорошо, что ты вспомнил Толстого, — похвалил Френкель. — Такой сюжет есть и в одной из украинских сказок. И даже у греческого историка Геродота. О чем говорят такие совпадения? Как вы думаете?
— О том, что в разные времена и у разных народов осуждалась человеческая жадность, — ответила первой Ксения Амелина.
— А среди вас есть жадные дети?
— Есть, есть! — поднялось сразу несколько рук.
— И кто же это?
— Те, кто в Панамском канале приносил в трюм много апельсинов и манго. Куда больше, чем можно съесть. Они даже стали портиться.
Вечером Райли Аллен, стоя на ходовом мостике рядом с капитаном, пересказал ему притчу о жадном поселенце.
— Назидательная история, — ответил Каяхара. — Человек ненасытен. Ему всего мало. Вот сейчас мы свободно плывем по океану. Но уверен, к концу столетия морские карты расчертят вдоль и поперек. Появятся не только сухопутные, но и морские границы.
— Но это повредит мореплаванию и торговле. Не преувеличиваете, капитан?
— Уже вижу этому начало. Военные суда патрулируют не только вдоль собственного побережья, но и ведут себя как хозяева в международных водах. Знаете, что это напоминает?
— Да, капитан…
— Животных, которые метят свой участок.
15 сентября 1920 г. Среда.
Атлантический океан.
Расстояние, пройденное с полудня 14 сентября до полудня 15 сентября, — 235 миль. Средняя скорость — 9,9 мили в час. Пройдено: от Нью-Йорка — 797 миль, от Владивостока — 10901 миля. Расход угля — 55 тонн.
Потребление воды (котел и кухня) — 93 тонны.
* * *
В 19.30 умерла русская воспитательница Мария Леонова — (№ 833). Она скончалась в результате мастоидита (гнойное воспаление среднего уха).
Из судового журнала «Йоми Мару».
На пароходе два журнала. Один из них заполняет вахтенный штурман. Другой ведет начальник детской колонии.
Записи полковника Аллена сухи и лаконичны, как бухгалтерская книга. Терпеливо день за днем, иногда час за часом ведет он судовую летопись, избегая красочных деталей, стараясь быть беспристрастным и предельно объективным.
В открытом море дни похожи один на другой. Почти близнецы. День 15 сентября тоже не предвещает ничего нового. Вот почему Аллен отступает от заведенного порядка и делает запись заблаговременно. Сразу после обеда, а не вечером. После ужина Аллен пойдет к Марии. Она просила почитать ей что-нибудь перед сном. На глаза ему попалась книга Майна Рида о жизни маронской общины на Ямайке. Это должно ей понравиться.
Стемнело, когда Аллен покинул каюту. По привычке подняв глаза, он увидел, что на мачте зажегся огонь.
— Мистер Аллен! — К нему шла, размахивая руками, медсестра Елена Домерчикова. — Очень срочно! Меня послал за вами Коултер.
— Что-то случилось?
— Марии стало хуже.
В палате, кроме Коултера, находилась Флоренс Фармер. Вскоре подошел и Девисон. Они хлопотали у постели больной, бросая друг другу торопливые фразы, смысл которых не был понятен Аллену.
Он хотел подойти к Марии, но его не пустили. Попросили не мешать.
Наконец все расступились, и он смог увидеть Марию. Она спокойно спала. Одна рука лежала поверх одеяла, другая свисала с противоположной стороны кровати. Ей стало лучше! Слава Богу!
— Все уже позади? — спросил он, облегченно вздохнув.
— Все позади… — повторил, как эхо, Коултер.
— Она ведь спит… Не так ли? — спросил он, еще не осознавая случившегося.
— Она уснула навсегда, — сказал Девисон. — Это сон, от которого не просыпаются.
Мисс Фармер подошла к Аллену и положила ему руку на плечо.
— Дорогой мистер Аллен. Марии больше нет… Я очень сожалею.
Из рассказа Ханны Кемпбелл:
— Мисс Мария была общей любимицей. После операции в Нью-Йорке ее поместили в наш маленький, но уютный судовой лазарет. Все о ней заботились. Особенно Флоренс Фармер. В течение трех дней состояние девушки неизменно улучшалось. И вдруг смерть… Такая неожиданная!
Какое уныние распространилось по всему пароходу!
Райли Аллен пришел ко мне посоветоваться, как сделать саван для похорон. Я взяла это на себя. Капитан выдал толстую парусину, и несколько русских женщин старшего возраста сшили саван.
Слава Богу, мне больше никогда не приходилось заниматься таким делом.
Из рассказа Александры Горбачевой:
— 15 сентября, среда — день этот всегда в моей памяти. Не стало Марии, моей любимой сестры. Все произошло так неожиданно! Еще два часа назад мы сидели рядом, смеялись, строили планы на будущее. А потом я пошла ужинать. В столовой мне и сообщили страшную новость.
Ханна Кемпбелл:
— …Русский персонал взял на себя проведение заупокойной службы, согласно православным обычаям. Тело было облачено и выставлено на кормовой палубе. Всю ночь над ним читали молитвы. На следующий день отслужили две короткие панихиды.
Мальчики и девочки чистыми и печальными голосами пели церковные песни.
Александра Горбачева:
— …Море было неспокойным. Дул сильный ветер. Наш пароход нырял в бушующем море. То вверх, то вниз. Я стояла рядом с сестрой в неизбывном горе. Фотограф сделал несколько снимков. Но они у меня не сохранились.
Шесть человек из японской команды положили тело в парусиновый мешок и покрыли его флагом с эмблемой Красного Креста.
Ханна Кемпбелл:
— …К щиколоткам был подвешен груз, состоявший из старых колосниковых решеток, чтобы тело не могло всплыть на поверхность. Эти приготовления заняли немногие минуты.
Тело покоилось на койке, а палуба освещалась яркими электрическими лампами.
Александра Горбачева:
— …На палубе собрались русские воспитатели, американский персонал и старшие колонисты.
Начальник колонии полковник Аллен приготовился прочесть заупокойную молитву. Но Каяхара сказал: «Я буду читать. Это моя обязанность как капитана».
Молитву он прочел на ломаном английском языке.
Ханна. Кемпбелл:
— …В двадцать два часа остановился пароходный двигатель. Судно было развернуто носом к ветру. Тело переложили с койки на особые носилки, сколоченные матросами. Один их край опирался на борт судна. Носилки плавно наклонили, и под пение последней молитвы тело медленно соскользнуло и погрузилось в темные воды океана.
