утром чистые халаты, сложили чистые бочки в кладовой, зажгли благовония, чтобы окурить их на ночь, и закрыли дверь. Грязные халаты, которые носили днем, мы отнесли в прачечную и пошли по домам.
А дома меня ждал восхитительный запах, доносившийся из кухни. Кто-то расплатился с отцом уткой для жарки. Весь день Роза готовила для нас небольшой пир: утка по-пекински, лапша, жареные овощи, цзяоцзы [61].
Я поиграл с сыновьями, а потом их уложили спать, а мы с отцом сели за стол.
– Приятно видеть, что ты так обожаешь своего мальчика, – тихонько сказал отец.
– Да, – признался я.
– В один прекрасный день он поблагодарит тебя за то, что ты спас ему жизнь, – продолжил он. – Он оценит жертву, которую ты принес.
– Надеюсь.
Но тогда я подумал: если и дальше так пойдет, сыну не за что будет меня благодарить. Да и жертва, похоже, принесена впустую.
Накануне вечером я ничего не сказал родным про свои неприятности и определенно не собирался ничего говорить сейчас. Я просто молился, чтобы что-то случилось и положило конец кошмару, в котором я оказался.
– Было сегодня что-нибудь интересное? – допытывался отец. – Завел себе друзей?
– Да, – ответил я. – Подружился со старым дворцовым слугой. Он рассказывал всякие интересные истории про дворец, начиная еще с эпохи Мин.
– Отлично! – воскликнул отец. – Слушай старших. Старики столько всего знают. А чем ты сегодня занимался?
– Ну, вообще-то, я работал на императорской кухне.
– Ты видел императора?
– О нет! – рассмеялся я.
Отец кивнул, словно бы все понимал, но, похоже, мои слова его впечатлили.
– Не хвастайся перед соседями, – сказал я. – Не хочу, чтобы кто-то знал, чем я занимаюсь.
– Разумеется, нет! – заверил меня отец.
После ужина мы все легли спать. Мои родители и наши дети спали на кане в главной комнате, но у нас с Розой была крошечная комнатка сбоку, более уединенная. Когда я лежал рядом с женой, то ощутил такой прилив благодарности и нежности, что мне захотелось сделать ей что-нибудь приятное. По крайней мере, я мог приласкать ее. Роза начала тихонько постанывать от удовольствия, но вдруг замолчала и села.
– Что случилось?
– Какой-то запах! – Роза сморщила носик, принюхиваясь. – Брр! Это твои руки. Пахнут, как мусор.
– У нас сегодня произошла катастрофа. Пришлось все чистить.
– Ох!
Роза повернулась ко мне спиной. Не слишком-то вежливо с ее стороны, но я не винил жену, когда вспоминал о зловонных бочках, запах которых она, видимо, и учуяла. Я лежал пристыженный и гадал, что же мне делать.
В следующий раз, когда мы чистили бочки, я скреб пальцы и чистил под ногтями почти до крови. В тот вечер Роза ничего не сказала.
Но вскоре кожа на пальцах стерлась настолько, что пришлось перевязывать. В третий раз я надел кожаные перчатки. Они дико воняли, но хотя бы немного помогли.
Когда в очередной раз выдавали жалованье, то мне выплатили самый минимум, жалкие гроши, и когда я принес деньги домой, то отец отозвал меня в сторонку и спросил:
– Это правда все, что тебе заплатили?
– Все наладится. Нужно просто потерпеть.
Но правда заключалась в том, что я понятия не имел, как зарабатывать больше.
С тех пор как меня отправили работать со Старым Вонючкой, я ни разу не видел господина Чэня. Я все понимал. Его унизили. Он ничего не мог поделать. Я стал его позором. Осмелюсь предположить, что Чэнь хотел, чтобы все забыли, что он имеет ко мне какое-то отношение.
Но я так отчаялся, что все-таки решил сам пойти к нему. В конце концов, он знал все, что происходило во дворце. Возможно, вместе мы могли бы придумать какой-нибудь выход из тупика, в котором я оказался. Итак, однажды вечером я отправился к нему домой и постучал в ворота с улицы. Появился слуга, и я назвал свое имя. Он ушел, потом вернулся и сообщил, что хозяина нет, а затем захлопнул дверь перед моим носом.
Я не удивился, но сдаваться не собирался. На следующий день мне удалось закончить работу пораньше, и я ждал Чэня на углу улицы, и вскоре он появился.
Разумеется, он мне не обрадовался, но я пристал к нему словно приклеенный, и он испугался, что я закачу скандал, а потому побыстрее увел меня в дом, подальше от посторонних взглядов.
– Я ничем не могу помочь тебе, – сказал он. – Если бы я знал, что господин Лю так сильно меня ненавидит, то никогда не стал бы тебе помогать. Но я не знал.
– У вас есть на него хоть что-то, господин? – спросил я. – Что-то, чем я мог бы его шантажировать.
– Нет, – ответил Чэнь. – Да, он берет взятки, разумеется, но… – Он развел руками, словно бы говоря: «А кто не берет?»
– Жаль, – произнес я.
– Ты должен мне кучу денег, – внезапно заявил он.
– Которые я не могу вам вернуть.
Он сказал это только для того, чтобы я отстал от него, поэтому я ушел.
Через некоторое время я задумался о самоубийстве. Неужели я действительно собирался провести остаток своей жизни со стариком – день за днем, месяц за месяцем, год за годом, – а затем превратиться в очередного Вонючку? Я никогда не заработаю достаточно денег, чтобы отдать долг Чэню или выкупить свои детородные органы. Так что лежать мне на кладбище для бедных евнухов, неполноценному.
Как я собирался содержать семью на те жалкие гроши, которые получал? И когда отца не станет, выживут ли мои сыновья?
Все, что я сделал, зря. Рано или поздно моей семье станет известна правда о том, чем на самом деле я занимаюсь во дворце. Я не знал, смогу ли выдержать позор. Я бы скорее умер, по правде говоря, и родился бы в следующей жизни червяком.
Итак, у меня был выбор: позорная жизнь, причем мне, вероятно, не удастся спасти моих мальчиков, или смерть, но придется пренебречь всеми своими обязанностями.
Главный евнух Лю появился, чтобы проинспектировать кухню, без всякого предупреждения. Однажды утром я пришел за своей рабочей одеждой и застал его. Он, в халате с павлином, совсем как я помнил его, безмятежно изучал содержимое кастрюль. Все, конечно, перепугались. Я тоже перепугался на пару минут. Но потом мне пришло в голову кое-что еще.
Думаю, время от времени он приходил на кухню проверить, как идут дела, но сегодня заодно хотел посмотреть и на меня, удостовериться, что я страдаю и что он по-настоящему унизил господина Чэня.
Одно было ясно: я не собирался упустить свой шанс на очную ставку.
Я подошел к нему и низко поклонился:
– Господин Лю, разрешите вашему покорному слуге поговорить с вами после того, как вы закончите?
Должно быть, я оказался прав, потому что, бросив на меня ничего не выражающий взгляд, он сказал:
– Передай Старому Вонючке, чтобы начинал без тебя.
Господин Лю провел меня в небольшой кабинет, где уселся за стол, а я остался стоять
