Но советские планы «мировой революции» побурлили-побурлили и… стали расползаться по швам. Ведь главный ее поборник, Ленин, лежал в Горках в безнадежном состоянии, дни его были сочтены. Перенос революции на международную арену и европейская война автоматически выдвигали на ведущую роль Троцкого. Имело ли смысл для Сталина помогать ему, рисковать всем Советским государством? Имело ли смысл для Каменева и Зиновьева поддерживать авантюру, чтобы посадить Троцкого на свои шеи? Однако и западных хозяев Троцкого революция в Германии абсолютно не устраивала. Она нужна была в 1918 г., чтобы обрушить кайзеровскую империю, но не в 1923 г. Воротилы мирового бизнеса уже нацелились хорошо поживиться на «возрождении европейской экономики», а Троцкий грозил обвалить все это в хаос, чтобы самому вылезть в «Бонапарты»!
Стоит ли удивляться, что планы и замыслы стали ломаться? Посыпались сплошные накладки. Верхушка германской компартии переругалась между собой. Исчезали средства, выделенные на революцию. Должностные лица и эмиссары разводили руками, сваливали на инфляцию. Позже выяснилось, что ленинский уполномоченный Рейх попросту украл огромные суммы. Сбежал в США и стал там весьма солидным бизнесменом. В Болгарии вооруженное восстание провалилось — правительство Цанкова и военные успели вскрыть многие базы и структуры коммунистов, а вспыхнувшие отдельные мятежи сразу были раздавлены. Разброд шел и в Польше, в немецких структурах.
В Кремле оценили состояние дел, и Сталин отметил: «революционную ситуацию» переоценили, готовность сомнительная. Каменев и Зиновьев поддержали его. Троцкий протестовал — дескать, надо давать команду, и все покатится само. Но Политбюро постановило отменить выступления. Даже сигнал «отбой» в неразберихе прошел плохо. Где-то его не получили, где-то не послушались. В Польше началось восстание в Кракове, в Германии Тельман поднял красных боевиков в Гамбурге, были провозглашены «советские правительства» в Саксонии и Тюрингии. На подавление были направлены воинские части и громили отдельные очаги революций без особого труда.
Но и нацисты не отказались от своих замыслов. Гитлеру понравился марш Муссолини на Рим, и он загорелся устроить аналогичный марш на Берлин. 8 ноября, когда баварский министр-президент фон Кар выступал перед промышленниками в пивной «Бюргербройкеллер», ее окружили 600 штурмовиков. Гитлер ворвался в зал с револьвером, выпалил в воздух и выкрикнул: «Национальная революция началась!» Выходы заняли вооруженные штурмовики, в вестибюль вкатили пулемет. А Гитлер в отдельной комнате уговаривал баварских правителей Кара, Лоссова и Зайссера войти в руководство этой революции. После долгих споров вырвал согласие. Объявил нацистам, собравшимся в пивной, о создании «временного правительства».
Но Кар, Лоссов и Зайссер благоразумно удалились — якобы для того, чтобы отдать распоряжения о походе на Берлин. На самом же деле они поспешили оторваться подальше от Гитлера. Немедленно выехали из Мюнхена и принялись рассылать прокламации, что не имеют к «национальной революции» никакого отношения, их согласие вырвано под дулом револьвера. Но теперь и они осознали, какую угрозу представляют нацисты. Баварское правительство объявило запрещенными НСДАП, военизированные организации «Оберланд» и «Рейхскригфлагге», а полиции и армии полетели приказы об усмирении мятежа. Они совпали и с указаниями центрального правительства, фон Сект прислал аналогичные приказы воинским частям. Правда, Рем с отрядом из боевиков «Рейхскригфлагге» успел захватить штаб военного округа. Но его блокировали солдаты и полицейские.
Само начало похода намечалось на 9 ноября — одновременно с выступлениями коммунистов. Но у коммунистов все катилось через пень-колоду, а у нацистов большинство членов партии поджали хвосты, из 56 тыс. на места сбора явилось лишь 3 тыс. Но Штрейхер привез несколько сот человек из Нюрнберга, появился генерал Людендорф. Возникла надежда, что войска подчинятся популярному военачальнику, перейдут на сторону Гитлера, а по ходу марша к нему будут примыкать новые сочувствующие.
Колонна двинулась к центру Мюнхена, чтобы соединиться с отрядом Рема, засевшим в штабе округа. Во главе шли Гитлер, Геринг, Людендорф. Молодой экзальтированный Гиммлер нес знамя. Часть штурмовиков была вооружена, на машине везли пулеметы. Но узкую улицу Резиденцштрассе перекрыли около 100 полицейских под командованием майора Хунглингера. Пропускать нацистов он отказался. Стали переругиваться, Людендорф с адъютантом демонстративно зашагал к оцеплению, игнорируя команду остановиться. За ним потянулась часть нацистов, другие топтались на месте. В это время раздался чей-то выстрел — то ли случайный, то ли провокационный, и полиция открыла огонь.
Перестрелка вспыхнула и угасла мгновенно. Погибли трое полицейских и 16 нацистов. В голове колонны стреляли, кричали раненые, а в хвосте не видели, что происходит, поднялась паника. Люди побежали. Людендорф как шел, так и продолжал идти — полицейские направляли оружие в сторону, чтобы не задеть генерала. Прошел сквозь цепь и был арестован. Рем сдался через два часа. Гитлер в давке упал и сломал ключицу, его вывезли в пригородное поместье, там его и взяла полиция. Раненый Геринг бежал в Австрию… Однако суд над участниками «пивного путча» получился вполне «демократичным». То бишь беззубым. Людендорфа оправдали — его авторитет был слишком высоким. Остальные руководители получили минимальные сроки заключения, рядовых нацистов и штурмовиков не судили вообще. Гитлер был приговорен к пяти годам тюрьмы условно с испытательным сроком четыре года.
События осени 1923 г. завершились вроде бы без видимых результатов. Хотя на самом деле они имели важные последствия. Звезда Троцкого покатилась к закату. Новый «Бонапарт» абсолютно не требовался силам «мировой закулисы». Он лишился теневой поддержки. А поддержка серой партийной массы заведомо была не на его стороне. В январе 1924 г. ушел из жизни Ленин, и Сталин уже явно одерживал верх, выступил его преемником. Лев Давидович разъярился, принялся катить бочки на соперника, а еще больше на Каменева и Зиновьева, считая их «предателями». Но злость подвела его. Сам раздул внутрипартийную драку, сам напросился, а в пылу дискуссий и оскорблений сам подставился под удары. Слово «троцкизм» стало превращаться в оскорбительный ярлык.
Гитлер же просидел в тюрьме Ландсберга 13 месяцев и 20 дней. Условия ему создали весьма комфортабельные, и время он провел плодотворно. Писал свою программную книгу «Майн Кампф». Сидел он вместе с Рудольфом Гессом, человеком образованным, весьма эрудированным, помогавшим ему. Заключенные отнюдь не были изолированы от мира. В числе прочих посетителей их регулярно навещал начальник и учитель Гесса, профессор Карл Хаусхофер. У него дела шли превосходно. Немецкий институт геополитики становился признанным научным центром, Хаусхофер начал издавать журнал «Геополитика».
В больной атмосфере демократической Германии люди жадно тянулись и к оккультным изысканиям. Хаусхофер реорганизовал свое «Общество Братьев Света», оно стало называться «Обществом Врил». С ним наводили связи и присоединялись родственные организации «Господа черного камня», «Черные рыцари Туле», «Черное солнце». Разрабатывались и осуществлялись магические ритуалы, велись поиски контактов с потусторонними силами. Утверждалось, что существует другой мир, подземный, где светит «черное солнце», лежит «подземная евразийская империя ариев». Некоторые оккультисты отождествляли ее с «Валгаллой», миром германских языческих богов и погибших героев. Считалось, что оттуда можно черпать «энергию Врил», установить общение с «Высшими Неизвестными» или «Умами Внешними» [97].
В общем-то, в христианстве давно известно, как именовать этих «неизвестных» и чего от них можно ждать. Но ведь для адептов тайных знаний само христианство выглядело пошлым и примитивным. На него обрушивалась в своих работах Матильда Людендорф, и генерал Людендорф, вторя жене, взялся доказывать, что Германию погубило христианство вместе с еврейством. На христианство яростно накидывался теоретик «Общества Туле» Альфред Розенберг, называл его «римско-сирийско-еврейским мифом». А Хаусхофер и его единомышленники через медиумов пробивали каналы для «энергии Врил». Медиумами в магии называют людей с повышенной восприимчивостью, способных быть посредниками между земным миром и потусторонними сущностями. Обычно эту роль исполняли дамы, через них получали откровения, предсказания.
О чем говорил Хаусхофер с двумя политзаключенными тюрьмы Ландсберг, остается неизвестным. Мы знаем лишь, что Гитлера он считал «недоучкой». Тому и впрямь не хватало оккультных знаний, да и обычного образования. В списках «Общества Туле» он значился как «посетитель». Но в нем отмечали очень сильные способности медиума. Чему-то Хаусхофер учил его, чему-то Гесс. Существуют предположения, что подобные учителя раскрыли перед ним некоторые секреты публичных речей — как готовить и настраивать себя, как электризовать и «зажигать» массы, манипулировать их настроениями.
