— Мирный договор — дело полезное; только вряд ли Болеслав сдержит свое слово, коварен он. Только сила может его сдержать.
— А у нас найдется на него и гарантия, — многозначительно сказал Владимир и выложил главную мысль: —- В подтверждение договора мы требуем его дочь.
Вот теперь Святополк окончательно понял, зачем его призвал к себе Владимир, однако не подал виду, — все, что нужно, отчим скажет сам.
Владимир усмехнулся в пышные усы.
— Так что готовься к свадьбе.
Святополку осталось покорно склонить голову.
— Сделаю, как велишь, отец.
Владимир уверен был и до этого, что Святополк поступит именно так, как он рассчитывает. Однако в глубине его души все же томилось смутное подозрение, что Святополк презирает его, а потому подчеркнуто покорен. Владимиру иногда думалось, чтобы, может, было бы лучше, если бы пасынок проявлял непокорность, свой дурной нрав, по крайней мере все было бы ясно. Но пока повода придраться к Святополку не было, он вел себя как послушный и преданный сын.
— Святополк, может, ты хочешь развлечься? Сегодня мы будем в Днепре топить язычников, — предложил Владимир, помня что, сколь монахи сторонятся женщин, столь же они любят участвовать в мучениях людей.
Святополку это было неинтересно, и он отказался, сославшись на то, что в связи с предстоящей свадьбой у него появляется много дел и потому ему надо срочно вернуться в Туров.
— Как хочешь, — с усмешкой ответил Владимир и предупредил: — Свадьбу будем играть в Вышгороде. Так что переезжай из Турова скорее.
Покинув комнату Владимира, Святополк, пока шел к себе, все же вынужден был отметить прозорливость отчима, — женив его на дочери польского короля, он убивает даже не двоих зайцев сразу, а намного больше. Из враждебного польского короля он сразу получает союзника.
Владимир же, после того как Святополк ушел, думал, что Святополк совсем не смиренный монах, он умен и хитер, а потому трудно придется Борису, когда придет время брать наследство отца.
Сообщив пасынку о том, что собирается его женить, Владимир не стал откладывать дело в долгий ящик. Через месяц он заявился с дружиной в Вышгород, и с городка сон как рукой сняло. Едва заметив княжескую дружину, почтенные мужи тут же попрятали своих дочерей и жен в запертые на увесистые замки терема с дубовыми дверями толщиной в ладонь. Но и мореный и твердый как камень дуб не мог сдержать любвеобильного князя и его дружину.
Они вели себя как банда разбойников, захвативших городок. Стоило девке или бабе неосторожно высунуть нос за дверь, как она попадала на глаза вечно хмельных дружинников, не пропускавших ни одной юбки. От их необузданного похотнош вожделения спасались разве что старухи да малые девчонки.
Тех же мужей, которые им мешали, безжалостно били. И через пару дней пребывания князя Владимира в Вышгороде многие мужья, наученные горьким опытом, драными бородами и синяками на боках, заслышав сладострастные женские стоны и пыхтение в каком-либо амбаре, старательно обходили его стороной. Честь жены или дочери, конечно, им была дорога, однако свои бока ближе. В конце концов у баб не сотрется оттого,,что они переспят с княжеским дружинником.
Жаловаться на дружинников Великому князю вышгород-ские мужья опасались. Князь за дружинников крепко стоит и жалобщиков велит бить. К тому же многих девок дружинники сначала таскали на пробу к своему предводителю.
Единственно, кто в Вышгороде радовался приезду Великого князя, так это его наложницы и любовницы. Они всеми путями стремились завоевать внимание Владимира, потому что вместе с его вниманием на них просыпались блага как из рога изобилия.
На третий день вышгородские мужи зазвали Святополка на двор городского старшины Настаса. Владимир со своей бандой расположился в княжеском дворе, и Святополк был вынужден на время уйти из терема. Поэтому на княжеском дворе, где приличествовало князю говорить с мужами, это сделать было невозможно.
Но на двор к городскому старшине Святополк пошел без сомнения. Он уже догадывался, о чем собирались вести разговор вышгородские мужи. Правда, на секретный разговор Святополк с собой взял воеводу Свенельда, на всякий случай, да и не могло быть у него секрета от своего воеводы и воспитателя.
Едва Святополк шагнул за ворота двора Настаса, как прямо на землю к его ногам пали с жалобным воплем с десяток бояр. Это были первые мужи Вышгорода.
— Князь Святополк, наш любимый, защити нас от дружинников Владимира! — стонали они во весь голос.
Святополк не погнушался, сам помог Настасу встать на ноги и уважительно обнял его.
Видя благосклонность молодого князя, Настас тут же пригласил князя пройти в терем, где обнаружился накрытый белой скатертью стол. На столе было изобилие: мясо, рыба, икра, невиданные фрукты; на стол было выставлено все, что было в городе самого ценного и необычного.
Святополк отметил в уме, что, видно, вышгородские мужи дошли до крайней степени недовольства киевскими дружинниками.
Как только Святополк сел за стол на почетное место, На-стас, провозгласив здоровье князя, поднял кубок с вином.
Святополк пригубил из кубка и оценил, — вино было греческое, очень хорошее, такое и в подвалах Великого князя было редкостью.
— Но чем же вас обидели киевские дружинники? — спросил Святополк, придав голосу мягкость и доброжелательность.
Жалобы начал выкладывать Настас:
— Они похищают наших жен и дочерей и лишают их чести.
Слова Настаса прорвали плотину, и мужи начала наперебой жаловаться. Один, с ободранной бородой, плакал:
— Моя жена выглянула в окно, ее увидели дружинники князя и толпой ворвались в мой двор и начали требовать вина и жену. Я дал им дорогого вина; они выпили мое вино и съели угощение. А затем меня отвели в комнату к жене и привязали меня бородой к кровати, а сами в это время брали мою жену насилием. А потом сняли с меня штаны и начали бить по голому заду ногами. Слава богу, меня самого не изнасиловали.
Второй, с разбитым лицом и губами всмятку, кричал:
— А меня, когда я заступился за дочь, заставили целовать коня под хвост, и тот ударил меня в лицо копытом. В результате этого я лишился всех передних зубов.
— Содом и Гоморра! — слышались крики.
Святополк слушал внимательно, с суровым лицом. Вскоре жалобы слились в сплошной вопль. Святополк поднял руку. Как только наступила тишина, он рассудительно проговорил:
— Вышгород Владимиром отдан мне, но он ведет себя тут как тать. Но я не могу воевать с ним...
Воевода Свенельд, который сидел рядом с князем, подтвердил:
— С киевской дружиной мы не можем воевать. Тогда Владимир поднимет на нас всех сыновей.
Настас, предусмотрительно оглянувшись, проговорил:
— Князь, если ты сможешь утихомирить киевских дружинников, то мы станем твоими вечными другими. Будем любить тебя. Давать тебе деньги.
Настас намекнул:
— Владимир не вечен... И тогда начнется борьба за киевский стол.
Бояре поддержали его.
— Когда Владимир умрет, мы дружно станем на твою сторону.
— Хорошо, — сказал Святополк. — Если вы клянетесь в своих словах, то я вам помогу.
Настас поднялся и принес из угла крест. Встав перед Святополком, он поцеловал крест и провозгласил:
— Крест целую, князь, что буду стоять на твоей стороне.
Остальные мужи проделали тут же процедуру.
Со двора Настаса Святополк шел довольный. Свенельд все же был настроен скептически.
— Князь, как же ты сможешь утихомирить дружинников? За ними Владимир — он не даст их притеснять.
Святополк сознался:
— Пока не знаю. Силой, здесь, конечно, не возьмешь, а хитростью можно. Сейчас посоветуемся с матерью; она хитра, что-нибудь придумает.
Святополк нашел мать в ее келье, склонившуюся в молитве. Святополк и Свенельд встали скромно около входа. Келья была не очень просторна и скудно обставлена. Здесь был грубый стол, пара лавок у стен и узкая кровать, покрытая темным ковром из мягкой шерсти. На столе в шкатулке лежала Библия.
Ждать пришлось недолго, заметив мужчин, Юлия быстро закончила свою молитву. Она поднялась с колен и, присев на лавку около стены, предложила присесть и мужчинам.
Святополк и Свенельд сели напротив нее, и Святополк принялся рассказывать причину, по которой они побеспокоили ее.
Выслушав рассказ сына о произошедшей беседе, Юлия с осуждением заговорила:
— Содом и Гоморра! Владимир прилюдно объявил, что он христианин. Но он имеет множество жен и наложниц. Он угрозой смерти заставляет людей обращаться к Богу. В душе он был и остается варваром. Ему уготована дорога в ад. Но тебе перечить ему нельзя, — он ищет предлога, чтобы расправиться с тобой.
По лицу Святополка пробежала тень страха, и он согласился дрогнувшим голосом:
