Ярослав, прихрамывая, входит в комнату. Окидывая комнату взглядом, он удивленно отмечает:
— Однако много ты нацарапал, монах!
Затем он берет первый попавшийся под руку свиток и читает его. Но не дочитав до конца, зло отшвыривает его в сторону.
— Монах, ты спятил?
— Нет. Я пишу правду, — с достоинством отвечает монах.
— Чью правду? — трясется от негодования князь.
— Так правда одна, — смиренно прячет глаза монах.
— Ты лжешь! — Ярослав топнул ногой. — У моего врага Святополка была своя правда, у меня своя. Так пиши же мою правду.
— Но...
— Можешь писать и свою правду, — едко кривит губы князь и добавляет: — Но тогда я прикажу сложить твою правду в одну кучу. А поверх посадить тебя. А затем все это поджечь.
Князь веселится:
— Монах, да ты глуп. В конец концов я победил. Я тебя сытно кормлю и держу в тепле...
Монах, сообразивший, что он находится в одном шаге от страшной смерти, побелев от страха, сгибается.
— Не беспокойся, государь. В летописях будет написано то, что тебе нужно, — угодливо поет он.
— Ну смотри, — небрежно бросает князь и выходит из комнаты. А летописец бросается к записям. Он лихорадочно их читает, многие рвет на мелкие части и бросает в угол, где находится печь. В страхе он уже решил — ими будет топить печь.
Впрочем, через несколько минут он приходит в себя и в медный таз наливает воду. И бросает в воду опасные листы, чтобы смыть с них чернила. Монах рассудителен и хозяйственен — пергамент дорог, зачем его жечь.
Потом на отмытых листах он начинает заново писать.
От греховного же корня зол плод бывает: во-первых, была его мать монахиней, а во-вторых, Владимир жил с ней не в браке, а как прелюбодей. Потому-то и не любил Святополка отец его, что был он от двух отцов: от Ярополка и от Владимира.
В год 6523 (1015)
Когда Владимир собрался идти против Ярослава, Ярослав, послав за море, привел варягов, так как боялся отца своего; но Бог не дал дьяволу радости. Когда Владимир разболелся, был у него в это время Борис. Между тем печенеги пошли походом на Русь, Владимир послал против них Бориса, а сам сильно разболелся; в этой болезни и умер июля в пятнадцатый день, Умер он на
Берестове и утаили смерть его, так как Святополк был в Киеве. Ночью же разобрали помост между двумя клетями, завернули его в ковер и спустили веревками на землю; затем, возложив его на сани, отвезли и поставили в церкви святой Богородицы, которую сам когда-то построил. Узнав об этом, сошлись люди без числа и плакали по нем: бояре, как по заступнике страны, бедные же — как о своем заступнике и кормителе. И положили его в гроб мраморный, похоронили тело его, блаженного князя, с плачем.
То новый Константин великого Рима; как тот крестился сам и людей своих крестил, так и этот поступил так же. Если и пребывал он прежде в скверных похотных желаниях, однако впоследствии усердствовал в покаянии, по слову апостола: «Где умножится грех, там преизобилует благодать». Удивления достойно, сколько он сотворил добра Русской земле, крестив ее. Мы же, христиане, не воздаем ему почестей, равных его деянию. Ибо если бы он не крестил нас, то и ныне бы еще пребывали в заблуждении дьявольском, в котором и прародители наши погибли. Если бы имели мы усердие и молились за него Богу в день его смерти, то Бог, видя, как мы чтим его, прославил бы его: нам ведь следует молить за него Бога, так как через него познали мы Бога. Пусть же Господь воздаст тебе по желанию твоему и все просьбы твои исполнит — о царствии небесном, которого ты и хотел. Пусть увенчает тебя Господь вместе с праведниками, воздаст услаждение пищей райской и ликование с Авраамом и другими патриархами, по слову Соломона: «Со смертью праведника не погибнет надежда».
Память о нем чтут русские люди, вспоминая святое крещение, и прославляют Бога молитвами, песнями и псалмами, воспевая их Господу, новые люди, просвещенные Святым Духом, ожидая надежды нашей, великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа; он придет воздать каждому по трудам его неизреченную радость, которую предстоит получить всем христианам.
Монах очень торопился переписывать, поэтому он писал небрежно, с множеством ошибок. Но к следующему приходу князя он успел многое переписать. Что не переписал, то сжег.
Ярослав со строгим выражением на лице прочитал несколько рукописей. Монах затаил дыхание, ожидая его оценки. Но по ходу чтения Ярослав только заметил:
— Пиши везде, что Святополк — Окаянный. Ну, а меня, так как я победил, пиши — Мудрый.
Тогда летоисчисление велось «от сотворения мира». По нашему исчислению 980 г. Однако это неточно, так как существует проблема синхронизации летоисчисления. — Примеч. авт.
