возможно – и даже вероятно.
– Так вот зачем ты понеслась на юг в такой спешке. – Майк вытер лоб локтем. – Теперь у меня многое разложилось по полочкам.
– Мне не нравилось тебе врать, – сказала Маб, чтобы не оставлять недомолвок. – Но у меня не было выбора.
– Так положено, – кивнул он.
– Когда ты – один из нас, – согласилась она.
– А он знал? – Майк посмотрел на нее. – Фрэнсис.
– Да. – Она сосредоточилась на барабане, разделяя два измочаленных проводка. – Он не работал в БП, но принадлежал к тому же миру.
– И поэтому вам пришлось легче?
– Мы… Мы даже не успели в этом разобраться.
– Раз уж мы заговорили начистоту… – На лице Майка появилось осмотрительное выражение, как всегда, когда разговор заходил о Фрэнсисе Грее. – Когда я гляжу на тебя, то думаю, как же мне повезло. Когда ты смотришь на меня, то думаешь, что я – не он.
Маб опустила глаза на лежащий у нее на коленях барабан.
– Я не прав? – ровным голосом спросил муж.
– Не прав. – Она разделила два проводка. – Я не думаю о нем, когда гляжу на тебя, потому что постаралась совершенно отгородиться от мыслей о нем. Тогда мне не так больно.
– Мне кажется, ты одним махом отгородилась от нас обоих.
Фрэнсис: кряжистый и бесконечно спокойный; прижимавший ее к себе; редко смеявшийся. Майк: высокий и энергичный; прижимающий к себе их малышей; редко обходившийся без улыбки на лице.
– Возможно, так и есть, – признала Маб, и ее глаза наполнились слезами. Она едва различала провода в барабане.
– Мне нравились его стихи. – Майк потянулся за гаечным ключом. – Читал его книжку, когда служил в ВВС. Пусть мы и прошли разные войны, и пусть он не летал, но я чувствовал, что он ее понял. Войну, в смысле.
– Да, так и было.
Из ее глаз полились слезы. Не потоком, лишь струйкой боли в чистом виде – по мужчине, который стоял среди развалин Ковентри с девочкой в руках, а перед ними расстилались их жизни.
– Знаешь, я ведь не возражаю, чтобы ты о нем говорила… – Голос Майка немного повысился в конце, оставляя недосказанной фразу: «…просто хотелось бы, чтобы ты говорила со мной».
– Однажды я тебе расскажу о нем побольше. – Маб вытерла глаза. – Но сейчас мне хотелось бы больше узнать о тебе. Что это была за работа – чинить «бомбы»?
Муж согласился сменить тему, подумал и ответил со своей загадочной австралийской улыбкой:
– Иногда это значило искать неполадку сорок восемь часов подряд, и рядом девушка из Морского корпуса уже начинала биться в истерике. А какой была твоя работа?
– Нудной. Интересной. Напряженной. Скучной. Всего понемногу. – Маб тоже выдавила улыбку. – Рассказать тебе о той ночи, когда все девушки из Морского корпуса и я разделись и работали в одном белье?
– Ух ты, конечно!
Несколько часов спустя Маб и ее муж огляделись и поняли, что в мастерской остались только они и Бетт. Пробила полночь, наступил канун королевской свадьбы, и «бомба» была готова.
– Завтра, – произнесла сияющая Маб, – а точнее, уже сегодня увидим, что получится, когда мы ее подключим.
Они с мужем ушли последними, рука об руку, замызганные, перепачканные машинным маслом. Один за другим вымотанные до предела Безумные Шляпники возвращались к своим ничего не подозревающим семьям, заползали в неприбранные квартиры, чтобы поспать пару часов, или уходили с Озлой, которая приютила остальных у себя в Найтсбридже.
– А ты будешь спать здесь? – спросил раньше Гарри у Бетт, натягивая пиджак. Этим вечером он ушел первым, сразу после появления Майка Шарпа.
– Я соорудила себе гнездо из одеял в чулане. Пегги не хочет оставлять машины без присмотра. – Кроме того, у Бетт не было никакого желания выходить на улицу, пусть и на самой окраине Лондона, пока Джайлз тоже в городе. – А ты куда – обратно в Кембридж?
– Нет, останусь в Лондоне, пока не доведем дело до конца. Кристофер знает, что у его папы сейчас важная работа, – улыбнулся Гарри. – Кстати, Шейла передает тебе привет.
Бетт вспомнила что-то, о чем до сих пор не думала.
– А ее летчик пережил войну?
– Представь себе, да. Симпатичный парень; она меня с ним познакомила. Шейла проводит с ним два дня в неделю, вторник и четверг, на его квартире в Ромфорде.
Кивнув ей на прощанье, Гарри исчез за дверью.
А теперь ушли и все прочие, и Бетт осталась одна в гулкой мастерской, глядя в бесстрастное бронзовое лицо «бомбы».
– Надеюсь, от тебя будет польза, – произнесла она вслух.
«Сначала накорми меня чем-то полезным», – ответила махина.
Бетт вернулась к «острову Спецов» и снова перелистала стопку сообщений. «Ну давай же, Роза, распускайся», – взмолилась она, вспоминая, что изначально окрестила этот шифр «Розой» из-за того, как он уходил винтом на загадочные глубины, заворачиваясь внахлест. Чтобы взломать абверовскую «Энигму», ей понадобилось несколько месяцев, но сейчас в распоряжении дешифровщиков не было даже нескольких лишних дней.
Пару часов спустя задремавшую над шифровками Бетт разбудил стук во входную дверь.
– Это я, – послышался с улицы голос Гарри.
– Ты так быстро вернулся? – удивилась она, впуская его.
– Встречай старого друга. – Гарри поставил на пол закрытую корзину и поднял крышку. Над краем корзины немедленно появилась серая угловатая голова Бутса.
– Ой… – Бетт рухнула на колени и схватила своего пса. Тот извивался и сопел, пытаясь подпрыгнуть на своих коротких лапах. Бетт не знала, сколько прошло времени, долго ли она обнимала Бутса и говорила ему, как его любит, прежде чем смогла поднять на Гарри затуманенные слезами глаза. – Ты принес его мне!
– Твоя квартирная хозяйка была рада узнать, что с тобой все в порядке. Конечно, я взял с нее клятву держать все в строжайшей тайне. – Гарри поднял корзинку. – Еще раз желаю спокойной ночи, Бетт.
– Останься! – Это слово сорвалось с ее губ прежде, чем она успела его осмыслить.
Он застыл у двери. Большой темный силуэт.
– Или, может, ты не хочешь… – поспешила добавить Бетт. – Всю эту неделю ты… как будто отводил от меня глаза.
Уронив на пол корзинку, Гарри в то же мгновение оказался рядом с Бетт, опустился на колени, и его большая теплая ладонь коснулась ее горла.
– Я не был уверен… Думал, вдруг тебе тяжело даже смотреть на меня, – тихо сказал он.
– Почему?
– Потому что я бросил тебя в том месте. – Он говорил ровным голосом, но пальцы вцепились в волосы и судорожно сжались в кулак. – Когда твоя мать выставила меня из своей кухни, я кое-как добрался до дома и оплакал тебя, а надо было разыскать капитана Тревиса, или Маб, или Озлу. Я поверил этой фурии, а
