Что же ей было делать? Стать учительницей французского в Лондоне, как собиралась? Или придумать что-нибудь более увлекательное?
Ей больше не нужно было ни у кого спрашивать разрешения. Некому было хвалить ее или ругать. Она была взрослой. Она могла делать только то, что захочет.
А британский фунт в послевоенной Франции стоил дорого.
В результате Луиза уехала в Париж. Здесь она нашла приемлемое жилье, записалась на несколько университетских курсов, и эта чинная студенческая жизнь могла продолжаться сколько угодно. По крайней мере, до тех пор, пока не подвернется что-нибудь интересное.
В конце концов, она же француженка, кем и чем бы ни были ее приемные родители.
Шанель. Луизе предстояло явиться в дом номер 31 по улице Камбон, что прямо напротив отеля «Риц», в неброскую контору дома моды.
Шанель – та, у которой были магазины в Париже, в нормандском Довиле, где собирались любители скачек, в Биаррице на юге Атлантического побережья Франции, куда любили приезжать на отдых испанские богачи. Шанель – та, которая сдавала свой парижский дом Стравинскому и поддержала постановку «Весны священной». Луизе не верилось, что это происходит с ней наяву.
Мадам Шанель была там, только что вернувшись из Южной Франции. Темноволосая, очень просто одетая, она, как показалось Луизе, источала элегантную чувственность, а взгляд у нее был бдительный, как у пантеры.
– Значит, вы одна из тех, кого нашел Люк Гаскон. Повернитесь кругом. Пройдитесь вперед. Теперь обратно. Расскажите мне о своем воспитании и образовании. – (Луиза повиновалась.) – Итак, вы прекрасно говорите по-французски и по-английски. Это редкость. Вы могли бы многого достичь в жизни, хотя это зависит от того, к чему вы стремитесь. Сколько у вас было мужчин?
– Ни одного, мадам.
– Если вы желаете преуспеть, то должны немедленно исправить это. Выбирайте с умом. Мои любовники сделали меня богатой. Остального я добилась благодаря своему таланту и тяжелой работе. Вы безжалостны?
– Нет, не думаю…
– Англичане при воспитании детей внушают им жалостливость. Это ошибка. Чтобы добиться успеха, нужно быть безжалостным. Мы называем это английским лицемерием. Вы лицемерны?
– Нет, мадам.
– Хорошо. Лицемеры быстро надоедают. Это их наказание. Никто не хочет с ними говорить. Найдите богатого любовника и станьте беспощадной. Девочки покажут вам, как нужно двигаться. Я буду платить вам немного. В дальнейшем, может быть, чуть больше, если у вас будет что-то получаться. – Дав краткие инструкции своей ассистентке, Шанель взмахом руки отпустила Луизу.
В последующие дни Луиза научилась походке моделей и, помимо этого, многому другому. Что касается богатого любовника, она решила подумать и об этом.
Прошло немного времени, и однажды вечером Люк, сидящий в ресторане, увидел, что к нему через зал идет Луиза. Он вежливо поднялся, приветствуя ее, и пригласил поужинать.
– Только салат. – Она улыбнулась. – Мне нужно немного похудеть.
– Как видите, я заказал бутылку хорошего бургундского. Один бокал не навредит вам. – Он налил вина.
– Я пришла поблагодарить вас. Шанель предложила мне поработать у нее моделью. Вы, похоже, знаете в Париже всех.
– Не всех, мадемуазель.
– Я даже буду зарабатывать. Мне кажется, я должна вам комиссионные. Ну, по крайней мере, подарок.
– Мне всегда очень приятно, когда удается помочь людям понять свое предназначение. Это мое искусство, если можно так выразиться. И вы уже преподнесли мне очаровательный подарок, разыскав меня здесь и сев со мной за стол.
Они немного поболтали. Люк ей нравится, решила наконец Луиза. С ним было так легко. И от него тонко пахло турецкими сигаретами, которые он всегда носил при себе. Он был очень внимателен к ней, расспрашивал о самых разных вещах и, казалось, воспринимал ее мнение со всей серьезностью. Ей льстило, что зрелый человек относится к ней с таким уважением.
Еще Луизе нравилась его внешность. Веком ранее, думала она, его легко можно было бы принять за члена влиятельного итальянского семейства вроде Медичи, который в двадцать лет получил звание кардинала и наслаждался плотскими утехами, пока не стал папой римским. Хотя нет, поправила сама себя Луиза. Прядь темных волос, столь изящно падающая на его широкий лоб, больше подошла бы метрдотелю, чем священнику. В общем, Луизе было понятно, что Люк знает, как очаровать девушку, и в ее глазах это не являлось недостатком.
– Простите меня, мадемуазель Луиза, – сказал он, – но, невзирая на все эти увлекательные события, происходящие сейчас в вашей жизни, я замечаю в вас тем не менее какую-то грусть.
Как он смог увидеть это? – изумилась Луиза.
– О, это пустяки.
– Возможно, любовь доставляет огорчения?
– Нет, – со смехом возразила она. – Пока ничего такого, месье. Мадам Шанель посоветовала мне найти богатого любовника, но я не знаю, как это сделать. Меня воспитывали совсем иначе.
– Я рад слышать это, – ответил он со всей искренностью.
– На самом деле, – призналась она, – я была не во всем честна с вами при нашей первой встрече. Но вы понимаете, девушке нужно вести себя осмотрительно. В общем, мои родители не так давно умерли, и я осталась сиротой. Живу я действительно как положено благовоспитанной девушке и учусь в университете, но иногда чувствую себя немного одиноко.
– Я уверен, что в Англии у вас немало друзей, мадемуазель, – сказал Люк. – Вы всегда можете вернуться к ним, если Париж наскучит вам.
– Да, – согласилась Луиза, – знаю. – Но потом, поскольку необходимость высказаться давно преследовала ее, она добавила: – Вообще-то, все гораздо сложнее. – И рассказала про свое удочерение.
Но не все. Она умолчала о том, как выяснила имя своей родной матери, и не назвала ни одной фамилии. Люк, несомненно, умеет слушать, но все равно он почти незнакомый ей человек. Всю личную информацию Луиза предпочла сохранить в тайне.
Люк выслушал ее до конца. Ну конечно. Теперь все стало понятно. Это и есть разгадка той тайны, которая привлекла его в Луизе с самого начала.
– То есть вы считаете себя француженкой. – Он задумчиво покивал. – И хотели бы отыскать своих французских родственников? У вас есть о них хоть какие-то сведения?
– Совсем мало, только имя моей матери. Но это все.
– Существуют архивы. Они хранятся в муниципалитетах. Конечно, архивные документы не всегда доступны для публики. Но я знаком с адвокатом, который специализируется на розыске таких данных. Его цены вполне умеренны. – Люк вынул маленький блокнот, записал имя и адрес и вырвал листок. – Если захотите, можете обратиться к нему.
Она думала две недели, прежде чем отправиться к адвокату. Месье Шабер оказался седовласым мужчиной плотного телосложения, с тихим голосом и очень маленькими ладонями. Он согласился начать небольшое расследование.
– Я начну с Парижа, мадемуазель. Скорее всего, Коринна Пети, которую вы ищете, была молода, когда все произошло, и рожать ее отослали в деревню. Если так все и было, то список возможных лиц у меня будет довольно скоро.
Он назвал стоимость своих услуг, которая почти соответствовала сумме двух небольших гонораров, только что полученных Луизой от Шанель.
– Я буду держаться в рамках бюджета, мадемуазель. Если возникнет необходимость в дополнительных расходах, я спрошу вашего согласия. Приходите через десять дней.
Когда Луиза снова появилась, он встретил ее улыбкой:
– Поиски были несложными. Я нашел трех парижанок по имени Коринна Пети, которым на момент вашего рождения было не более двадцати пяти лет. Не выходя за рамки полученной от вас суммы, я сумел проверить всех трех. Одна вышла замуж и уехала в Лион, вторая живет в Париже. Третья, однако, происходит из семьи, которую до сих пор можно найти в районе Сент-Антуан. Они переехали со своего старого адреса, что облегчило мою задачу по сбору информации о них среди бывших соседей. Выяснилось, что Коринна нашла работу в английском семействе, уехала и больше не вернулась. После ее отъезда родственники не упоминали о ней. Обещать ничего не могу, но мне кажется, это та самая семья, которая вам нужна. Что еще я могу для вас сделать?
– В настоящее время это все, месье. Но я вам очень благодарна.
– Позвольте тогда предостеречь вас. Если вы встретитесь с этими людьми, они едва ли вам обрадуются.
– Понимаю, месье.
Но на самом деле она не понимала.
К Бастилии Луиза поехала на метро. Чтобы добраться до нужного места, оставалось только пройти по улице Лион до авеню Домениль. Но когда она вышла из метро, то оказалось, что бледное послеполуденное солнце скрылось за беспросветными облаками. Внезапно почувствовав, что пока не готова к предстоящей встрече, Луиза повернула на юг.
От площади Бастилии к Сене протянулся вдоль одного из северных каналов ряд верфей, к которым приставали груженые баржи. Там Луиза побродила с четверть часа, наблюдая за разгрузкой. Потом сквозь тучи пробился желтоватый луч солнца, словно сигналя ей, что пора заняться делом. Тогда она перешла канал у места его впадения в Сену и продолжила свой путь на восток.
