На мне были серьги, подаренные королем, и, подойдя к нему, я обняла его и поцеловала.
— Я так рада видеть вас… неофициально, дорогой дядя Уильям, — сказала я. — Так мне гораздо легче поблагодарить вас за мои прелестные серьги.
Он сразу же ко мне расположился. Было очевидно, что он не хотел ссориться со мной. Он был очень симпатичный старый джентльмен и очень сентиментальный. Я заметила слезы у него на глазах, и это меня очень тронуло.
— Так они тебе понравились? — спросил он.
— Они восхитительны.
— А брошь от тети Аделаиды? Как она тебе показалась?
— Она тоже прелестна. Мне повезло, что у меня такие добрые дядя и тетя. — Он похлопал меня по руке.
— Хорошая девочка, — сказал он. — Славная девочка. Ты права, Аделаида. Она слишком хороша для этой компании. Я поняла, что его сердила мысль о маме и сэре Джоне. Тетя Аделаида сказала:
— Мы проведем очень счастливый вечер. Хорошая была идея устроить бал для детей, правда?
Я сказала, что идея была прекрасная и у тети Аделаиды всегда были прекрасные идеи. Это доставило удовольствие дяде Уильяму, потому что ему нравилось, когда хвалили королеву.
— Ты откроешь бал с кузеном Георгом.
Я знала, что она имела в виду Георга Кембриджа. Король и королева его очень любили, так как он жил с ними, оба его родителя были за границей. Я слышала, как мама говорила, что они считают его почти сыном, ведь судьба не дала им своего. Они заботились о нем и его будущем.
Мне было известно, что эти планы означали женитьбу его… на мне. Они хотели, чтобы он стал мужем королевы. «Их ожидает жестокое разочарование», — самодовольно сказала мама. Во всяком случае, в тот вечер я была слишком счастлива, чтобы думать о таких отдаленных перспективах. Я была рада танцевать с Георгом Кембриджем. Мне он нравился. Он был очаровательный мальчик и танцевал очень грациозно. Он сказал мне, что я тоже хорошо танцую, и как жаль, что я не бываю чаще на вечерах для молодежи у тети Аделаиды. Он также сказал, что я хорошенькая. А это я очень любила слышать, поскольку сама была не очень уверена в своей внешности. Мне казалось, что она далеко не безупречна, хотя бы потому, что я слишком полна. Но комплименты всегда приятно слышать.
Он рассказал мне, что бедный Георг Кумберленд теряет зрение, и его родители очень о нем беспокоятся. Это меня огорчило. Что могло быть хуже, чем потеря зрения?
Жаль, что мадам Бурден сидела поблизости и следила за каждым моим шагом. Все это походило на урок, и я чувствовала бы себя совсем по-другому, танцуя с Георгом Кембриджем, если бы не присутствие моей учительницы танцев. Королева подвела ко мне еще нескольких кавалеров, и у меня была такое впечатление, что все они считали за честь танцевать со мной — что мне было невероятно приятно. А когда наступило время ужина, она повела меня к роскошно накрытым столам, и я сидела между ней и королем. Я не смотрела в мамину сторону, но я знала, что она темнее тучи, потому что король вовсе не замечал ее, а она считала, что должна сидеть рядом со мной, принимая все почести равно мне, как она это делала во время наших путешествий.
Провозглашались тосты, в том числе и за меня. Король поднял свой бокал и посмотрел на меня с ласковой улыбкой. Я ответила ему улыбкой. Тетя Аделаида сияла, и я подумала, как бы мы могли быть счастливы без всех этих семейных распрей.
Когда мы возвращались в Кенсингтонский дворец, я чувствовала, что мама недовольна. Она сказала сэру Джону:
— Ясно, что у них на уме. Но их ждет разочарование.
Я поняла, что она имела в виду Георга Кембриджа. Но я была слишком счастлива, чтобы беспокоиться о чем-либо.
Проснувшись на следующее утро, я записала в дневнике: «Я танцевала до полуночи. Было так весело». Несколько дней спустя мама сказала мне, что к нам приезжают кузены из Германии.
— Ты увидишь, они премилые мальчики, — сказала она, имея в виду, что они куда милее, чем Георг Кембридж. — Твой дядя Леопольд в восторге от их приезда и считает, что тебе необходимо познакомиться с твоими немецкими кузенами.
— Мне это доставит удовольствие, мама. С кузенами всегда интересно познакомиться.
— Это твои вюртембергские кузены. Дядя Леопольд говорит, что когда-нибудь ты познакомишься с Эрнстом и Альбертом Саксен-Кобургскими. Это его любимцы.
— Если дядя Леопольд их любит, я их тоже полюблю. В кои веки довольная мной, мама улыбнулась.
В положенное время прибыли вюртембергские кузены — Эрнст и Александр. Мне они очень понравились, особенно когда они склонялись к моей руке, щелкая при этом каблуками. Так по-немецки, подумала я. Очаровательно! Оба они были высокие и красивые, и мне было трудно решить, кто из них нравится мне больше.
Когда король и королева узнали, что вюртембергские кузены гостят в Кенсингтоне, они решили дать для них бал. Я была в восторге.
— Вам там понравится, — сказала я кузенам. — Тетя Аделаида дает чудесные балы.
Мама ворчала, и сэр Джон направился к ней, чтобы обсудить приглашение. Я была в ужасе, как бы она не нашла какой-нибудь предлог отказаться, чего, я уверена, ей очень хотелось. Я не могла понять, почему она желала держать наших вюртембергских родственников при себе, тогда как я так гордилась ими.
Целый день мама проходила с поджатыми губами и следующий день тоже, и я думала, что она скажет, что я должна отказаться от приглашения, но она не сказала, так что я испытала большое облегчение, когда настало время ехать в Сент-Джеймский дворец. Я была твердо намерена получить как можно больше удовольствия на балу. Кроме Вюртембергов, там будет и Георг Кембридж, и все они захотят танцевать со мной. Я буду танцевать до полуночи. Что может быть более замечательного!
Когда мы прибыли, король с королевой встречали гостей. Дядя Уильям пожелал, чтобы я стояла рядом с ними. Так гости могли приветствовать не только их, но и меня. Мама хотела остаться со мной, однако король сделал знак сэру Джону увести ее. Я увидела, как мама покраснела, серьги ее заколыхались, и сердце у меня упало. Однако ничего уже нельзя было поделать. Я никак не могла дождаться танцев, но король сказал мне очень ласково:
— Я вижу тебя не так часто, как мне бы хотелось. Королева хочет устроить несколько приемов для тебя. Тебе надо встречаться с людьми. Твой кузен Георг живет здесь постоянно, тебе он нравится?
Я ответила, что очень. Король стал рассказывать мне, что это за чудесный мальчик.
— Почти твой ровесник. Хорошо, когда встречаются люди одного возраста.
Я согласилась. Королева поощрительно мне улыбнулась и сказала, что будет счастлива дать несколько балов для меня, так как она знала, как я люблю танцевать и петь тоже. У меня такой прелестный голос. Мы должны устраивать концерты. Она пригласит хороших певцов. Она слышала, что я люблю оперу. Я заговорила о своем увлечении, и оба они улыбались мне очень ласково. Потом королева сказала:
— Я знаю, Виктории хочется танцевать, правда, дорогая?
— Пусть танцует с Георгом, — сказал король, — мне нравится, когда они танцуют вместе. Тетя Аделаида взяла меня за руку.
— А вот и Георг. Пойдем к нему.
В этот момент я заметила приближающуюся к нам маму. По ее лицу я поняла, что сейчас случится нечто ужасное.
— Я пришла сообщить вашему величеству, что мы уезжаем. Пойдем, Виктория.
— Но, мама, — негодующе воскликнула я, — танцы еще только начинаются.
— Пойдем, — повторила она сурово.
— Но бал устроен для ваших гостей, — возразила тетя Аделаида.
— Мои гости очень устали.
— Они… они прекрасно выглядят, — начала тетя Аделаида.
— Они сегодня присутствовали на параде.
— Но по виду…
— Они очень устали. Ваше величество должны понять, что я не могу позволить моим гостям переутомляться.
— Король рассердится. Бал устроен в их честь.
Бедная тетя Аделаида! Мне было жаль ее почти так же, как саму себя. Она была ужасно взволнована, так как боялась, что мама может позволить себе устроить сцену. К счастью, король не обратил внимания на происходящее, но воображаю его ярость, когда он все узнал.
Тетя Аделаида пыталась сгладить неприятность, стараясь выглядеть так, как будто происшедшее не было беспрецедентным оскорблением для королевского достоинства.
— Принцы должны погостить несколько дней в Виндзоре, — сказала она. — Их время уже распределено, — холодно ответила мама.
Королева досадливо кивнула головой, но ничего не сказала, а мама взяла меня за руку. Возвращаясь в Кенсингтон, я сидела в экипаже молча, рассерженная и пристыженная.
Память об этом вечере осталась, несмотря на возбуждение последующих дней. Я все более очаровывалась кузенами, в особенности когда я уделяла больше внимания одному и другой немножко ревновал.
Один раз мы слушали игру великого Паганини[13]. Он исполнил несколько восхитительных вариаций, и я была рада видеть, какое удовольствие его виртуозная игра доставила милой Лецен. К сожалению, сэр Джон тоже был там, но даже ему не удалось испортить это чудесное впечатление. Потом мама предложила кузенам небольшое путешествие, и мы отправились на остров Уайт. Все это было бы прекрасно, но мама настояла, чтобы над замком Норрис был поднят королевский штандарт и чтобы был дан салют. И все это вновь пробудило во мне воспоминания и о дяде Уильяме, и об ужасно неловком инциденте на балу.
