— Для учителя ты все же слишком молод.
Сабин отмахнулся.
— Оставим разговоры об учителях и учениках. Мы друзья. Я научил твоего мужа кое-чему, что ему пригодится, а он — меня. Если я теперь немного умею обращаться с оружием, это только благодаря ему.
Марсия услышала шум на кухне, извинилась и поспешила к дверям.
Херея проводил своего гостя в жилую комнату, где все пространство занимали сундук, длинный стол и лавки.
— Здесь тесновато, — извинился Херея. — Из-за недостатка места комната служит нам одновременно столовой. Обычно мы едим прямо на кухне, но когда приходят гости… Садись. Давай выпьем по глотку за встречу.
Для Сабина было необычным сидеть во время еды, так как дома в большой обеденной зале вокруг стола стояли традиционные ложа. Херея до половины наполнил стаканы и долил их водой.
— Молодое сабинское вино для моего друга Сабина…
Они выпили за здоровье и искренне улыбнулись друг другу.
— Меня радует, что теперь ты мой гость, Сабин. В этот плебейский квартал не часто захаживают патриции, к тому же члены семьи Корнелиев…
— В жизни много чудес! — Сабин толкнул центуриона в плечо. — Судьба капризна и часто превращает патрициев в бедняков, а из бывших рабов делает землевладельцев и богачей.
Их перебила Марсия, которая внесла жареную утку с зеленым соусом, приправленным медом. В честь гостя был подан также свежий белый хлеб без добавления ржи и ячменя.
На первый взгляд Марсия казалась совсем невзрачной. Короткие вьющиеся волосы окаймляли круглое миловидное лицо с тонким носом и темными, робкими глазами.
Она происходила из семьи мастерового и рядом с великаном Хереей смотрелась как кукла.
Сабин похвалил еду — ему и правда все очень понравилась, ведь птица всегда была его любимым блюдом.
— А где же ваши дети? — поинтересовался он.
— Мы отвели их к родителям Марсии, чтобы не было совсем тесно.
— В следующий раз я обязательно хотел бы их увидеть, — сказал Сабин.
— Может быть, тогда мы уже будем жить в своем доме. Бери еще, Сабин!
Однако тот вздохнул и заверил:
— Я так сыт, что едва могу пошевелиться.
— Еще есть десерт, — робко сказала Марсия.
— Если что-то сладкое…
Она рассмеялась:
— Ты совсем как мой муж! Он тоже всегда просит сладкое после еды. Сегодня у нас dulcia domestica, я сейчас принесу.
— Этим я могу объедаться без конца, — сказал Херея. — Однажды даже сам приготовил. Надо удалить косточку из сушеных фиников, наполнить их орехами, приправить молотым перцем, потом обвалять в соли, обжарить в масле и сразу же есть. Такое наслаждение!
Но насладиться финиками им в этот день не пришлось. Снаружи послышались тяжелые шаги и звон оружия. Марсия открыла дверь и испуганно произнесла:
— Два преторианца…
Одетые по всей форме, они уже протиснулись в комнату и приветствовали присутствующих по-военному.
— Приказ императора, переданный через префекта Сутория Макрона: всем трибунам и центурионам прибыть немедленно в казармы.
Херея встал.
— Спасибо. Подождите на улице, я сейчас выйду. Сабин, останься на десерт, составь компанию Марсии.
— Нет, Херея, так не годится. Извини, Марсия, но я хотел бы проводить Херею. Спасибо тебе за прекрасное угощение. За столом патрициев еда едва ли бывает вкуснее.
От похвалы Марсия раскраснелась. Херея между тем остановил друга.
— Лучше не провожай нас, а то подумают, что тебя арестовали. Встретимся послезавтра у тебя дома.
Сабин почувствовал беспокойство. Что могло произойти? Почему всем центурионам приказано явиться в казармы? В городе все казалось спокойным, никакого наплыва людей, никаких громких собраний. У него дома тоже никто ничего не знал. Отец Сабина предположил:
— Возможно, Сеян нервничает, не чувствуя прежнего расположения императора. Вот он и придумал для собственного успокоения внеочередной сбор. Кто знает, что может прийти на ум солдату?
Последние слова прозвучали презрительно, и Сабин решил выступить в защиту друга.
— Не все они такие недалекие, как ты думаешь. Во всяком случае, Херея за полгода научился читать и писать…
— Я не имел в виду всех, — успокоил отец. — Германик тоже был солдатом и при этом сочинял комедии на греческом.
Во время поездки в Рим Калигула не спускал с Макрона глаз. Он искал любой возможности заговорить с ним, но найти подход к молчаливому префекту было непростым делом.
Однажды император сказал Калигуле:
— Знаешь, почему я так ценю Макрона? Потому что он не задает ненужных вопросов, не болтлив и выполняет мои приказы без малейших колебаний. При этом он далеко не глуп. Если приказ сформулирован не совсем ясно, он тут же замечает это и уточняет короткими вопросами. Чрезвычайно полезный человек.
Но одно Калигула почувствовал сразу: Макрон был тщеславен. Правда, он умело скрывал это под маской прямодушного, молчаливого солдата, но Калигула обладал тонким чутьем на людей, которые стремятся наверх.
Они стояли на палубе и молча смотрели на приближающийся берег, где великолепные виллы Бали и Байи белели сквозь густую зелень сосен и пальм.
— Было бы неплохо иметь здесь дом… — заметил Калигула как будто сам себе.
Макрон пожал плечами, мол, о таких возможностях он даже и не думал.
— Только не говори, что ты бы отказался иметь там летний дом.
— Отказываться бы не стал, Гай Цезарь, но о таких недостижимых вещах я не люблю думать.
— Недостижимых? Почему? Может быть, император намеревается сделать тебя преемником Сеяна? Считаю это вполне возможным, но с моим августейшим дедом надо всегда быть готовым к неожиданностям.
От Калигулы не ускользнуло, как блеснули на мгновение глубоко посаженные глаза Макрона.
«Вот как, — подумал он. — Значит, я прав».
— Это было бы, конечно, прекрасно, но быть префектом преторианцев не значит быть богатым. Богаты консулы, когда они дослуживаются до наместников. В провинции есть чем поживиться.
— Почему бы тебе однажды не стать консулом? Ты из уважаемой семьи…
— Но не патриций…
Это так неожиданно вырвалось у Макрона, что Калигула удивленно поднял брови.
— Но это не самое важное! Год за годом заслуженных мужей повышают в ранге.
— Император делает это нечасто.
— Император стар, а ты молод. Что упустил Тиберий, наверстает его преемник…
Калигула отметил с удовлетворением, что строгое лицо префекта оживилось.
— Его преемник… — повторил он неуверенно.
— Но, Макрон, мы оба не пустые мечтатели. Я от всего сердца желаю ему долгих лет. По мне, так пусть он живет до ста, но природа учит нас, что такие случаи редки. В ноябре императору исполнится семьдесят три.
Оглянись! Кто из твоих друзей или родственников дожил до такого возраста? Я хочу этим сказать, что в ближайшее время мы должны рассчитывать на нового императора.
Макрон молчал, Калигула кивнул ему и спустился с палубы. Префект долго думал об их разговоре и пришел к выводу, что Калигула настроен к нему благожелательно. «Это чего-то стоит, — трезво рассудил Макрон. — И однажды я узнаю, как высока цена».
Луций Элий Сеян, всемогущий префект преторианцев, достиг того, о чем многие римляне — даже из самых благородных семей — всю свою жизнь только мечтают: императором Тиберием ему была передана консулярная власть. Август прислал ему очень милостивое письмо, в котором намекал и на возможность установления между ними родственных связей.
Знал ли он о тайном браке с Юлией? Во всяком случае, Сеян казался себе единственным, кому доверял Тиберий и кого, возможно, рассматривал как преемника, узаконенного официальным браком со своей внучкой.
«Кажется, я все сделал правильно, — похвалил сам себя Сеян, рисуя в воображении картины блестящего будущего. — Может быть, император не доживет до своего следующего дня рождения — 16 ноября? Это случится как раз через месяц, — размышлял Сеян, — или пусть себе проживет еще пару лет; власть я больше не упущу. Тот, кто на Капри, всего лишь призрак императора, только он об этом пока не догадывается».
Сеян бросил взгляд на бронзовые водяные часы. Четвертый час ночи — стоило ли навестить Юлию? Мысль о будущей власти возбудила его чувственность. В конце концов Юлия была последней ступенькой к трону, и вместе с ней он даст начало новому императорскому роду. Свою прежнюю жену Апикату вместе с тремя детьми придется удалить, чтобы не подвергать опасности династию, — из государственных соображений. Может быть, стоит обвинить ее в государственной измене? Сеян решил обдумать и эту мысль.
Он зевнул и выпил оставшиеся в стакане несколько глотков вина. Потом поднялся, пристегнул короткий меч и отправился к Юлии.
«Ты мое бесценное сокровище…» — часто называл он ее, и Юлия прекрасно понимала двойной смысл этих слов.
