В третью неделю августа Марк, который на несколько дней покидал Фонтенбло ради дел в Париже, вернулся, но не один, а с Фрэнком.
– Я заглянул в кафе «Дом», чтобы встретиться с одним человеком, и увидел там Фрэнка. Конечно, я уговорил его поехать со мной в Фонтенбло.
Поскольку дом был полон гостей, Мари сказала Клэр, что ей придется уступить свою комнату американцу.
– Рядом с моей спальней есть небольшой будуар, – сказала она дочери. – Мы поставим там для тебя кровать.
Фрэнк немного смутился, поняв, что его приезд доставил всем неудобства, и особенно Клэр, но Мари заверила его, что это семейный дом и все привыкли находить в нем место для друзей.
– Для тебя это уникальная возможность, – заявил Фрэнку Марк. – Здесь ты погружен в жизнь большой французской семьи, и мы сделаем тебя настоящим французом. Лучшим, чем был твой отец.
Каждое утро в течение часа Клэр учила его французскому. Следующий час он проводил с Мари. Она могла повести его на кухню, чтобы показать, как готовятся те или иные блюда. Или брала с собой на рынок закупать продукты. Другими словами, привлекала его к тем делам, которыми занималась в данный момент сама, и сопровождала их совместную деятельность комментариями. А Марк водил Фрэнка и заодно всех желающих к старому замку или в деревню Барбизон; в ненастную погоду он показывал американцу книги в маленькой библиотеке и рассказывал об истории и культуре Франции. Через десять дней такого режима Фрэнк выучил поразительно много. Как-то раз за обедом он признался, что до сих пор не представляет себе структуры Парижа. У каждого из сидевших за столом нашлось что сказать ему на эту тему.
– Прежде всего, – первым взял слово Марк, – ты должен понять, как Париж вырос в средневековый город из скромного римского поселения. – Он объяснил, как расширялся город (словно растущее яйцо, предложил Марк сравнение) и как каждая новая крепостная стена захватывала все больше и больше пригородов. – Поэтому у нас есть, к примеру, древний остров Сите и холм Святой Женевьевы, где расположен университет, – когда-то там был римский форум и термы. На другом берегу находится Тампль, в свое время бывший предместьем, где жили тамплиеры, а рядом – квартал Марэ, названный так, потому что вырос на месте болот. Большинство других кварталов сохраняют названия бывших деревень или церквей, и каждый обладает неповторимым характером. Хотя надо заметить, что маленькие районы практически исчезли, когда в прошлом столетии барон Осман сносил старые постройки.
– Но как образованы городские округа? – спросил Фрэнк. – Я никак не могу с ними разобраться. Они пронумерованы, но, как я понял, не один раз. И у каждого округа есть своя репутация, правильно?
Марк кивнул старшему сыну Жерара, молодому Жюлю.
– Если быть точными, – заговорил Жюль, – то вскоре после революции на двенадцать округов разделили внутренние части Парижа, и иногда их до сих пор называют старыми округами. Но в шестидесятом году прошлого века уже весь Париж разделили на двадцать округов. Они начинаются с территории вокруг Лувра и западной части Сите: это Первый округ. Затем нумерация идет спиралью по часовой стрелке. Первые четыре округа находятся на правом берегу. В Третий округ попал Тампль, Марэ по большей части в Четвертом. Чтобы попасть в Пятый округ, где находится Латинский квартал, мы переходим Сену. Там же Шестой с Люксембургским садом и Седьмой – этот округ немного холодноват, но богат и включает в себя Дом инвалидов и Эйфелеву башню. Снова пересекаем реку и оказываемся на огромной территории, которая в направлении юг – север простирается от набережных до парка Монсо, а в направлении запад – восток от Триумфальной арки через Елисейские Поля к церкви Мадлен и Опере. Все это Восьмой округ, здесь живут высшие слои общества. И потом мы начинаем новый круг. Округа с Девятого по Двенадцатый расположены на правом берегу, и Двенадцатый округ начинается от Бастилии, идет вдоль улицы Фобур-Сент-Антуан до старых Венсенских ворот. Дальше по левому берегу идут округа Тринадцатый, Четырнадцатый, который охватывает Монпарнас, и Пятнадцатый. Наконец возвращаемся опять на правый берег к последним пяти округам. Шестнадцатый очень длинный и идет вдоль западной границы города, захватывая Триумфальную арку и авеню Гранд-Арме. Сразу за ней лежит Булонский лес. Шестнадцатый округ – это и старые деревни, как Пасси, где жил Бен Франклин, и авеню Виктора Гюго. Он считается модным и интернациональным. Выше, на северо-западной окраине города, находится Семнадцатый округ, к которому относится бывшая деревня Нейи. Нейи – престижная местность, а весь Семнадцатый – респектабельный, но малоинтересный.
– Семнадцатый не так уж плох, – возразила его мать.
– Только очень скучен, – шепнула Клэр на ухо Фрэнку.
– Про Восемнадцатый, – продолжал Жюль, – можно сказать, что он – вершина Парижа. Тут мы находим Клиши и Монмартр. Далее идет Девятнадцатый вдоль северо-восточной оконечности города и относящийся к нему парк Бют-Шомон, и вслед за ним Двадцатый – с рабочим районом Бельвиль и кладбищем Пер-Лашез.
– Хотя пожилые люди нечасто пользуются нумерацией округов, – подхватила Клэр, – все же на вопрос о месте жительства мы обычно говорим «в Пятом» или «в Шестнадцатом», если только это не какой-то знаменитый квартал или интересное место. Например, человек, живущий на холме возле Сакре-Кёр, может сказать, что он живет в Восемнадцатом округе, но, скорее всего, скажет, что на Монмартре. То же самое относится и к Монпарнасу, и к Сите или к Марэ.
– Но если твое жилище в районе Пигаль, – добавил с улыбкой Марк, – где расположен «Мулен Руж» и некоторые менее благопристойные заведения, то лучше сказать, что проживаешь в Девятом округе, ведь это может означать и вполне приличный адрес где-нибудь около бульвара Османа.
– Теперь я понял, – сказал Фрэнк. – Но мне нужно тщательнее изучить карту.
– Разумеется, изучай карту, – добродушно сказал Марк, – но я бы порекомендовал поселиться в Париже.
Вторая половина дня обычно проходила в приятном ничегонеделании. Все выходили посидеть на длинную веранду: старый Жюль читал газету, Мари отдыхала после прогулки по саду, а Фрэнк мог спокойно писать в своем блокноте, и никто его не расспрашивал, о чем он пишет, и не просил показать.
По воскресеньям, само собой, женщины с утра ходили в церковь, а потом вся семья, за исключением стариков, отправлялась на традиционную воскресную прогулку в лес Фонтенбло.
Молодежь часто бывала вместе, но Фрэнк никогда не делал попыток сближения с Клэр. С Мари он как будто слегка заигрывал, а с ее дочерью был мил и предупредителен, как брат, но не более того. Вот и все.
Клэр случалось наблюдать за тем, как он работает. На глазах у людей Фрэнк сидел с самым беспечным видом и время от времени делал запись в блокноте, небрежно водя карандашом. Но иногда веранда пустела или обитателей дома одолевала дремота. В таких случаях, если Клэр удавалось незаметно выглянуть в окно или бросить взгляд на Фрэнка из-за увитой розами беседки в углу сада, то она видела по его лицу, как он сосредоточен и напряжен. Только тогда становилось понятно, что у него есть цель, которую он пока прячет от мира, что им движет какая-то неукротимая сила и что за внешностью обаятельного юноши с легкомысленными порой манерами скрывается человек очень глубокий и серьезный. И Клэр хотелось разделить его чаяния.
Она не собиралась бросаться ему на шею. Порой она говорила что-нибудь забавное, чтобы рассмешить Фрэнка. Иной раз заводила с ним разговор, желая показать, что и она может быть серьезной, что она тоже думает о мире. Но пока это не принесло никаких результатов.
Через два дня им предстояло вернуться в Париж. Августовский полдень выдался жарким. Сад стоял залитый солнцем, только высаженные вдоль его границ деревья отбрасывали кружевные пятна тени. В воздухе не ощущалось ни единого дуновения ветерка. Тишина нарушалась лишь скрипом повозки, изредка проезжающей по улице, да жужжанием пчел вокруг роз и теплых, сухих соцветий лаванды по краям газона.
В салоне дядя Марк завел граммофонную пластинку. Сам он уселся на веранде с книгой, но застекленную дверь оставил открытой, и из дома полились звуки Струнного квартета Дебюсси.
Музыкальное произведение доставляло ему массу удовольствия.
– Его исполняет квартет Капе. Они только что приступили к записи целой серии пластинок. Эту мне дал послушать приятель, – похвастался он племяннице, – ее еще нет в продаже.
Выйдя на веранду, Клэр застала там только Марка и спящего в кресле дедушку.
– А где все?
– Фрэнк бродит по саду. Думаю, твоя мать где-то в доме. Про остальных не знаю.
Она собиралась присесть, но потом подумала, что было бы неплохо тоже прогуляться по саду, и направилась по дорожке к газону.
