Они успели поговорить о многом. Ее новый знакомый был умен и умел увлекательно рассказывать. Когда они закончили с основным блюдом, Луиза уже решила, что он ей нравится. Она даже рискнула задать ему пару вопросов.
– Люк очень осмотрителен, месье, и я тоже. Но он упомянул, что вы не женаты. И мне странно, что столь привлекательный мужчина, как вы, не имеет любовницы. – Она улыбнулась. – Хотя, может, я ошибаюсь?
– Нет, мадемуазель, любовницы у меня нет. – Он рассмеялся. – Но в прошлом бывали. Однако в настоящее время мне было бы удобнее предвкушать, скажем, один вечер в неделю с подходящей дамой, если найду таковую, чем иметь постоянную компаньонку.
– Меньше личных обязательств?
– Не только. У меня множество занятий. Я должен присматривать за семейным предприятием, что отнимает немалую долю времени. Помимо этого, у меня есть и другие дела. Мои вечера часто заполнены светской жизнью, а потом я возвращаюсь домой, чтобы работать или читать. У меня нет времени для спутницы, которой я обязан буду уделять внимание. Можете счесть меня эгоистичным, но по-другому я жить не умею.
– Вы художник или писатель? Я пойму, если вы не захотите отвечать.
– Раньше я был художником, теперь предпочитаю писать о живописи и об искусстве.
– У меня есть еще один вопрос, месье, если вы не против. Можно узнать, как вы познакомились с Люком? – Она недоуменно покачала головой. – Мне так и не удалось понять, откуда у него столько знакомых.
– Вы не знаете? – Он направил на нее внимательный взгляд.
– Нет. Но мне всегда было любопытно.
– Вы никому не передадите то, что я вам скажу?
– Ни в коем случае.
– Кокаин, мадемуазель. Люк торгует кокаином уже бог знает сколько лет. Кокаин всегда чистейший. Люку все доверяют. Среди его покупателей… самые разные люди. И иногда они просят его и о других услугах.
Луиза уставилась на собеседника. Ну конечно! Теперь все стало ясно. До чего же наивной она была и до чего тупой, раз не догадалась сама! Не так ли он познакомился с Шанель? Все возможно. Но ее это не касается.
– У него всегда есть деньги, – сказала она, – но я не думаю, что он богат.
– Люди вроде него не из тех, кто зарабатывает в этом бизнесе состояние. Часто они сами становятся наркоманами.
– По-моему, Люк не употребляет наркотиков.
– Верно. Он – исключение. Сам я тоже редко прибегаю к кокаину. Иногда, если у меня накапливается слишком много дел, он помогает мне продержаться ночь без сна. – Мужчина улыбнулся. – Итак, мадемуазель, я ответил на все ваши вопросы. Могу ли я теперь спросить: желаете ли вы посмотреть, где я живу?
– Буду очень рада, месье.
Луиза говорила от всего сердца, и он это видел.
Они вышли из ресторана, и она продела руку ему под локоть. До его жилища возле Люксембургского сада идти было недалеко. Зайдя в дом, они на маленьком лифте поднялись на третий этаж и вошли в квартиру. Там, казалось, было пусто.
– Из постоянной прислуги у меня всего два человека, – объяснил он. – На сегодня они уже закончили и поднялись к себе в мансарду. Так что вся квартира в нашем распоряжении. Не хотите ли выпить? Я буду виски.
– Мне то же самое, спасибо.
Квартира произвела на нее впечатление. Луиза никогда не видела столько картин в одном доме. Там были Мане, Моне, Ван Гог…
– Включайте столько света, сколько пожелаете, – сказал он, вручая ей массивный бокал с виски. – Я отлучусь на минутку.
Она пригубила виски и продолжила осматриваться. Гостиная была просторной. В одном углу расположился рояль; на его крышке стояло несколько фотографий. Луиза подошла, чтобы рассмотреть их, и включила настольную лампу. Снимки были обычные, семейные, а не из тех, которые выставляют напоказ, чтобы удивить или поразить гостей. На некоторых встречалась одна и та же женщина – высокая и элегантная. Одна фотография запечатлела свадьбу. Луиза нашла среди свадебных гостей своего нового знакомого. На снимке он был еще молод, но узнаваем. Потом ее взгляд остановился на невесте и женихе.
И она застыла.
Женихом был Джеймс Фокс. Лондонский юрист. Никаких сомнений в том, что это именно он, ни малейших. Луиза не могла отвести глаз от фотографии.
Позади нее раздались шаги. Хозяин квартиры вернулся в гостиную и встал рядом с Луизой.
– Это вы? – Луиза изо всех сил старалась не выдать своего волнения. – На свадьбе ваших родственников?
– Да. Невеста – моя сестра. А это ее жених. Англичанин, но с гугенотскими корнями. Их французская фамилия была Ренары, а на новой родине они стали называть себя Фоксами.
– Интересно. Свадьба кажется французской.
– Так и есть. Она состоялась в Фонтенбло. К сожалению, муж сестры скончался. Очень приятный был человек. Испанский грипп, знаете ли, сразу после войны. – Он указал на элегантную даму на другом снимке. – Моя тетя Элоиза. Раньше это была ее квартира. Удивительная была женщина.
– Это видно даже по фотографии, – сказала Луиза, изображая заинтересованность.
Ее мозг стремительно работал. Фокс. Его парижское отделение. Удочерение. Бланшар. Она снова вернулась к свадебному снимку.
– Значит, вот это – ваши родители?
– Да. Рядом с отцом – мой брат. Он был хорошим сыном и в то время являлся надеждой семьи. А я был художником.
– Вам здесь двадцать с небольшим.
– Да.
– Очень красивый молодой человек. – Она подбирала слова тщательно. – Кажется, это была образцовая буржуазная свадьба. Надеюсь, вас мои слова не задели.
– Нет, что вы. – Он хохотнул. – Они точно описывают семейство Бланшар.
– Вы не возражаете, если я ненадолго покину вас?
– Это справа. – Он открыл дверь в коридор.
Минуту или две она приводила мысли и чувства в порядок. Джеймс Фокс был женат на девушке из семейства Бланшар. Невероятно, чтобы это было простым совпадением. Выходит, это те самые Бланшары, которые знали, кто был ее отцом. Логично предположить, что он – один из них. И если фамилия ее отца действительно Бланшар, то самый вероятный кандидат находится в нескольких метрах от нее.
Внезапно Луизе захотелось разрыдаться. Итак, у нее получилось: она почти нашла своего отца. Если отец – этот человек, то он уже все про нее знает. И даже если ее отец не он, то бывший художник все ему расскажет. Что она шлюха, а ее сутенер – торговец кокаином. Вот чем она стала. И на какой прием в новой семье она может рассчитывать?
Луиза сидела неподвижно, стараясь сдержать слезы. И с кристальной ясностью увидела ситуацию, в которой оказалась. Если что-то немедленно не предпринять, то она переспит с мужчиной, который, скорее всего, приходится ей отцом.
Надо было уходить отсюда. Быстро.
Для Клэр это была первая размолвка с матерью. Но разлад был беззвучным, невысказанным, не признанным ни одной из них. Поскольку подобное невозможно.
В первые мгновения, пока она шла через газон прочь от Фрэнка и матери, ее била дрожь от потрясения. Но когда она оказалась на улице, постепенно верх стало брать другое чувство.
Гнев. Злость. Как смеет мать красть ее молодого человека? Нет, она не позволит ей. Она молода. Она красива. Она покажет матери. И заберет Фрэнка Хэдли себе.
Но каким бы мощным ни было это чувство, долго оно не просуществовало. К тому моменту, когда Клэр миновала приходскую церковь, его сменила безнадежность.
Фрэнк Хэдли не принадлежит ей. Он ничем не показал, что хоть капельку в ней заинтересован. Было похоже, что он хочет ее мать, и все шло к тому, что он ее получит.
Клэр нечего было сказать матери. Поэтому она ничего и не сказала.
Мари тоже молчала. Она продолжала вести себя как обычно, словно ничего и не происходило. Клэр знала, что если поднимет эту тему, то мать скажет, что Фрэнк просто флиртовал с ней. Пожмет плечами. Добавит, что в этом есть некая приятность. И что тогда делать Клэр? Возмущаться, говорить, что это отвратительно? Потом мать обязательно догадается, что Клэр ревнует, что дочь сама хочет завладеть помыслами Фрэнка, тогда как он к ней равнодушен. Нет, так унижать себя она не будет.
Поэтому Клэр ничем не выдавала своих чувств. В ее душе царили отчаяние, негодование, горькая обида. Но на поверхности все было тихо.
Вернувшись в Париж, обе погрузились в работу в универмаге. Клэр наблюдала за матерью, думая, что она и Фрэнк будут поддерживать отношения. Однако никаких признаков этого не видела.
Каково же было ее удивление, когда в середине сентября ей в «Жозефину» позвонил Фрэнк.
– Я подумал, тебе будет интересно. Сегодня вечером на Монмартре собирается неплохая компания. Хемингуэи, несколько художников, кое-кто из «Русского балета». Если ты свободна, то, как мне кажется, тебе тоже стоит пойти. Это Хемингуэй просил меня пригласить тебя.
Клэр на тот вечер ничего особенного не планировала. И Фрэнк говорил правду: это была как раз такая компания, где ей следовало появиться.
