Позже Фрэнк проводил Клэр домой, и когда они прощались перед подъездом, он поцеловал ее в щеку, но при этом слегка сжал ее руки.
– Ты очень понравилась Хемингуэю, – сказал он.
Клэр поняла: это означает, что она нравится и самому Фрэнку.
Вспоминая о последних днях в Фонтенбло, Мари едва не кричала от досады.
Когда Марк привез к ним молодого Фрэнка Хэдли, она устроила его в комнате Клэр, переведя дочь в будуар за своей спальней. Рассуждала она так: это не только самое простое решение, но и способ защитить Клэр от молодого мужчины в ночное время. Единственная дверь в будуар находилась за кроватью Мари. Никто не смог бы проскользнуть туда, минуя ее спальню, а она спит чутко.
Итак, Клэр была в безопасности. И конечно, отсюда следовало – себе Мари открыто в этом признавалась, – что Фрэнк, не в силах заполучить дочь, с большей вероятностью обратит свое внимание на мать.
А почему бы и нет? Что ей мешает, если, конечно, он сумеет сохранить все в тайне? Она упустила отца, так не стоит упускать хотя бы сына.
Очаровать его не составило труда: они ходили вдвоем на рынок, гуляли по городку, она знакомила его с богатым чувственным миром летней провинциальной Франции. Фигуру она всегда берегла. Легкие морщинки на лице только придавали ей шарма. Будучи француженкой, она обладала хорошей осанкой и легкой походкой, которые очень отличались от откровенных, размашистых движений американок. Все вместе было способно вскружить голову любому молодому человеку, ищущему приключений.
Что же до нее самой, то после нескольких лет одиночества она вдруг вновь почувствовала себя юной, чего уже никак от себя не ожидала. Когда она смотрелась в зеркало в мягком свете вечерней лампы и распускала волосы, то думала, что ее лицо неплохо будет выглядеть на подушке. Однажды ночью, когда Клэр спала, Мари выскользнула из сорочки и изучила свое нагое тело перед высоким зеркалом. Она была рада убедиться, что ее грудь осталась упругой и что ей практически не приходится втягивать живот. Потом она развернулась, чтобы увидеть свое отражение со спины, и нашла только несколько ямочек, не более того.
День за днем Мари наблюдала за тем, как растет его увлечение ею. И когда в тот сладостный послеполуденный час в глубине сада оно достигло кульминации, она подумала, что теперь Фрэнк принадлежит ей. Еще миг – и они бы поцеловались. Этого бы хватило, чтобы удержать его. Возможно, они смогли бы заняться любовью и в Фонтенбло, хотя это было бы непросто. Или отправиться на прогулку в лес и нацеловаться всласть – по крайней мере. А спустя день-другой они бы вернулись в Париж, и там уже можно устроить что угодно.
Еще миг – и они бы поцеловались. Если бы не появилась Клэр.
Но на следующий день как будто что-то случилось. Во Фрэнке возникла какая-то отстраненность. По крайней мере, никаких новых шагов к сближению он не делал. Было два удобных случая, когда они оказались наедине: один раз в гостиной, другой в холле, но он даже не подошел к ней. Мари гадала почему. Что произошло? Она перестала казаться ему привлекательной? Он счел ее слишком старой? Испугался?
Фрэнк собирался вернуться в Париж на поезде, на день раньше семейства, и Марк предложил подвезти его до вокзала. Пока Фрэнк ждал его у машины во дворе, Мари вышла из дому и встала рядом. Они были так же близки, как тогда в саду, и она подняла к нему голову и улыбнулась, и он тоже улыбнулся. Но больше ничего. Вообще ничего.
– Кажется, ты говорил, что никогда не был в Ботаническом саду Парижа, – сказала она.
– Да, не был.
– Сейчас подходящее время года, чтобы посетить его. Зимой там довольно скучно. Позвони мне, и я свожу тебя.
– Спасибо. Я позвоню.
Прошла неделя. Потом другая. Он не позвонил.
А вот Клэр виделась с ним. Однажды, когда Мари с Марком разговаривали в кабинете, Клэр просунула в дверь голову: не слышал ли дядя Марк что-нибудь о художнике по имени Шагал? Он не слышал и спросил, почему она интересуется.
– Возможно, стоит приглядеться к нему. Я познакомилась с ним недавно в одной компании на Монмартре.
– Там был кто-то из тех, кого я знаю? – спросил Марк.
– Хемингуэй.
– Фрэнк Хэдли тоже был? – вставила Мари.
– Да. Я поздоровалась с ним, но мы почти не говорили. Он все время спорил с Хемингуэем.
Мари больше ни о чем не спрашивала. Может, пора ей самой позвонить Фрэнку. А может, лучше не надо. Пока она не слышала ничего и от Роланда де Синя, хотя была уверена, что тот должен был уже вернуться в Париж.
Она чувствовала себя довольно одиноко.
Несколько дней спустя к ней в кабинет опять заглянула Клэр и спросила, дозвонился ли до нее Фрэнк.
– Он искал тебя, но попал на меня. Говорит, ты обещала ему экскурсию в Ботанический сад. Может, сходим все вместе в субботу?
– А-а, – откликнулась Мари и пожала плечами. – Как хочешь.
Они пообедали все вместе в кафе «Брассери Липп»: Марк и Мари, Клэр и Фрэнк. Марк выбрал «Брассери Липп» из-за удобного расположения: кафе находилось на бульваре Сен-Жермен. К тому же Фрэнк там еще не бывал.
– Это особое заведение, – объяснил Марк. – Там нельзя заказать столик. Не важно, кто вы такой. Но если вам скажут, что вы получите столик через десять минут, то так и будет.
Кафе специализировалось на германской и эльзасской кухне. Марк и Фрэнк ели сардельки с кислой капустой, запивая их баварским пивом. Дамы выбрали бобы в горшочке и пили сухой эльзасский рислинг. Утолив голод, компания покинула ресторан и направилась по бульвару на восток. Вскоре повернули направо, на крутую и изогнутую улицу Монж.
– Это часть холма, на котором стояла Лютеция римлян, – напомнил Марк Фрэнку. – Если ты еще не видел древней римской арены, то она будет слева.
Они шагали не спеша – Марк и Мари рука об руку, Фрэнк и Клэр чуть впереди.
– Из них вышла бы прекрасная пара, тебе не кажется? – негромко поинтересовался у сестры Марк.
– Я немного переживала из-за него. Но не думаю, что они испытывают друг к другу какие-то чувства.
– Я бы так не сказал. – Марк глянул на нее. – Она точно в него влюблена. Я видел это в Фонтенбло.
– Правда? Когда она упоминала об их встрече на Монмартре, то сказала, что они едва обменялись парой слов.
– А что, если и он серьезно интересуется ею? Что, если он захочет жениться на ней?
– Жениться и увезти в Америку? Француженку в Америку?
– Во-первых, Клэр наполовину англичанка. А во-вторых, разве ты сама не поехала бы, если бы в молодости тебе представился такой шанс?
Мари не ответила. Она хмурилась. В мыслях царило смятение. Неужели Марк прав? Не потому ли Фрэнк вдруг отдалился от нее? Ведь это значит, что между ним и Клэр более близкие отношения, чем она думала. Дочь обманывает ее. Когда они пришли к руинам старой арены, Мари все еще была захвачена этими вопросами.
– О том, что в Париже имелся амфитеатр, было известно всегда, но никто не мог точно указать его местонахождение вплоть до шестидесятых годов прошлого века, – рассказывал Марк Фрэнку. – Тогда в этом районе начали строить омнибусный парк и обнаружили эти руины. Раскопки еще ведутся, но уже сейчас видно, что арена представляла собой круг с полусферой каменных сидений вдоль одной стороны. То есть здесь могли также ставить пьесы.
– Какое внушительное сооружение, – заметил Фрэнк.
– Предположительно, амфитеатр вмещал от пятнадцати до двадцати тысяч зрителей, то есть размер примерно соответствует нуждам значительного римского города.
Клэр смотрела на открытое пространство в центре. Оно было серым и пыльным. Над ним нависала унылая стена многоквартирного дома.
– Это место навевает какую-то грусть, – сказала она. – На арене проходили бои гладиаторов? Тут убивали людей?
– Конечно, – ответил ей дядя. – Это же была Римская империя. Наши классические традиции великолепны, но мягкостью нравов они никогда не отличались.
Фрэнк вышел в центр большого круга и стал задумчиво осматриваться. Клэр последовала за ним, встала рядом и взяла его под руку. Это был всего лишь дружеский жест.
Мари задержалась возле одного из проходов на арену, который начинался в туннеле под лестницей. Она предположила, что этим путем выходили гладиаторы и жертвы, и попыталась представить, что они чувствовали в этот момент. Потом она обратила внимание на Фрэнка и Клэр. Американец смотрел в другую сторону, а взгляд Клэр был направлен прямо на мать. Даже на расстоянии отчетливо был виден торжествующий блеск в ее глазах. Ты его хотела, словно говорила она матери, но я забрала его у тебя, и теперь он мой.
Потом дочь отвернулась.
Мари и сама уже давно не заглядывала в Ботанический сад и почти забыла, какое замечательное это место.
– История этого сада началась во времена «Трех мушкетеров». – Марк неукоснительно исполнял роль гида. – Королевские лекари основали здесь сад целебных растений. Потом король-солнце привел сюда команду лучших в мире ботаников, и они расширили посадки. А теперь…
