– Забудьте, – сказал Чарли. – Откуда мне, к черту, знать?
Паоло Карузо остался, где сидел. Поначалу он не думал об Анне. У него была другая пища для размышлений.
Он ненадолго задумался об этих двоих. Когда Чарли заговорил с ним, Паоло на секунду заподозрил в них шпиков. Но они были явно из зажиточного района, не принадлежа к его собственному миру. К тому же он вспомнил случай с матерью Чарли и отверг догадку, как чистую глупость.
Он пришел в клуб с парой деловых партнеров. С людьми, которым доверял. Но он рассчитывал встретиться с Оуни Мэдденом. Пару лет назад он оказал Мэддену небольшую услугу и доверял его мнению. Может быть, владелец клуба «Коттон» его выручит. Но Мэдден не показывался, и никто не знал, появится ли он этим вечером.
Паоло решил немного подождать. По крайней мере, здесь безопасно. Никто не будет устраивать заварушку в таком шикарном месте, как клуб «Коттон». Может быть, Мэдден и нарисуется.
Зря он на прошлой неделе ввязался в это дело. Необычное для него. Его боссы пока ничего не знали и будут не очень довольны, когда пронюхают. С Мэдденом тоже придется объясняться осторожно. Мэддена воспитала банда Гофера, где он числился в молодости. Сейчас у него появилось свое бутлегерское дело в Адской Кухне[71] на побережье Вест-Сайда, и он мог косо посмотреть на того, кто без разрешения затеял свою игру. Но его бизнес был весьма разносторонним. Может, он подыщет ему что-нибудь вне города и возьмет под крыло. Рискованный план, но попытаться стоит.
Это был не первый заказ Паоло. Гангстерские разборки не прекращались никогда, но если сделать нечто особенное просят со стороны, то сумма бывает заманчивой. Однажды он уже выполнил заказ, на следующий же день после ланча с Сальваторе во «Фронтоне». Все прошло хорошо. Несомненно, поэтому ему и подкинули новую работенку.
Но на прошлой неделе все пошло наперекосяк. План был толковый, но неожиданные обстоятельства способны нарушить даже лучший. Было темно. Порывы ветра отлично заглушили бы выстрелы. На улице ни души. Надвинув шляпу, чтобы прикрыть лицо, он выступил из подворотни прямо перед мишенью и прицелился. Стрелять предстояло в упор. Так быстро, что жертва не успела бы удивиться.
Но кто мог знать, что в этот самый момент с крыши сорвет черепицу, кусок которой шмякнется ему под ноги и вынудит глянуть вверх?
Тот тип оказался проворнее. Вместо того чтобы задать стрекача, он бросился на него, сшиб с ног и выбил из руки пистолет. Затем пустился бежать, свернул за угол и пару раз оттуда шмальнул, но промахнулся. Паоло уже подобрал оружие. Он выстрелил в ответ и устремился в погоню, но жертва исчезла. И она видела лицо Паоло.
А потому кое-кто в Бруклине всерьез обозлился.
Что же делать? Наверное, лучше будет убраться из города. Но куда? Может быть, Мэдден подскажет.
Оркестр играл «Gin House Blues». Произведение Хендерсона. Пару лет назад его команда обогатилась молодым трубачом по имени Луи Армстронг. Он, к сожалению, уехал в Чикаго, но, возможно, вернется. Паоло знал, что Мэдден положил глаз и на другого самородка – Дюка Эллингтона, который возглавлял оркестр в клубе «Кентукки». Этим и славился Мэдден. Он вечно был в поисках нового.
Паоло взглянул на часы. Было почти два ночи. Он сомневался, что Мэдден теперь появится, но решил еще чуть-чуть подождать.
Мысли переключились на Чарли и его приятеля. Странно, что тому случилось познакомиться с Анной. Он вспомнил ужасные дни, которые последовали за ее гибелью. Вспомнил свой гнев и бешенство от бессилия. В действительности именно это толкнуло его на выбранную стезю. На опасную тропу, которая привела к мрачным высотам, откуда он теперь боялся сверзиться. Он любил Анну. Да и все семейство любил. Хоть бы они не были такими растяпами! Он передернул плечами. Может быть, он тоже станет неудачником, и очень скоро.
Он подал знак принести счет и расплатился. Ждать дальше не имело смысла.
Выйдя на тротуар, Паоло наглухо застегнул пальто. Температура упала, пошел снег. Его слой уже достиг половины дюйма. Паоло осторожно огляделся и обнаружил только нескольких чернокожих. Бояться следовало белых. Он нахлобучил шляпу поглубже, чтобы прикрыть лицо, но больше из-за ветра и снега. Потом тронулся в путь.
Три дня назад он принял меры предосторожности и переехал поближе к Восьмой авеню, где его не знали. Нужно дойти до подземки и проверить, нет ли хвоста, а после кружным путем доехать до дому. Он зашагал по Ленокс-авеню.
Черт побери, ну и стужа!
Сальваторе не виделся с Терезой весь октябрь. У него не было телефона, но около дома был автомат, а у Терезы имелся домашний. Он выждал десять дней, позвонил и попросил позвать ее к телефону. Затем внимательно прислушался к голосу Терезы. Она как будто была рада его звонку.
– Родители передают спасибо за рисунок, – доложила она. – Скажешь Анджело?
– Обязательно.
– Меня какое-то время не будет в городе.
– Из-за родителей?
– Они отпускают меня только с кузиной, а она пока не может. – Это прозвучало как отговорка. – Но я хочу тебя увидеть.
– Я еще позвоню, – пообещал он.
Есть ли надежда? Он долго проговорил с дядей Луиджи о своих финансах.
– Денег у тебя, возможно, и мало, но ты, по крайней мере, докладываешь. Ступай на Фондовую биржу, – посоветовал тот. – Проиграть невозможно. Акции постоянно растут. Вся страна с каждым днем богатеет, – усмехнулся он. – Пусти свою лодчонку по течению!
Это казалось разумным. Но Сальваторе заколебался, так как его продолжали одолевать детские воспоминания об отцовских сбережениях и синьоре Росси.
Да и дело было не только в деньгах.
– Ее родне нужен деловой человек, – сказал он дяде, – но даже с деньгами – чем я займусь?
Да, его труд был тяжел, но Сальваторе отличался крепким сложением и любил работать на свежем воздухе даже в холодную пору. Опять же свобода. Пришел, отработал, получил расчет и гуляй. Заказов для такого опытного работника тоже хватало. Он не знал забот. Но если он откроет свой бизнес, то их станет невпроворот, и он хорошо это знал. Ему придется торчать в конторе или лавке вместо того, чтобы трудиться, как подобает настоящему мужчине.
Сальваторе размышлял об этом пару недель. В конце концов он решил, что если такова цена Терезы, то она того стоит. Другое дело, удастся ли ему потрафить ее родне.
В конце октября заболел Анджело. Никто не понимал, что с ним творится. Началось как грипп, но через десять дней, хотя лихорадка отступила, Анджело был еще очень слаб и постоянно кашлял. Дядя Луиджи сидел с ним днем, а Сальваторе – вечером. В конце ноября Сальваторе послал за матерью, которая немедленно заявила, что Анджело должен переехать на Лонг-Айленд.
Спустя несколько дней он позвонил Терезе и сообщил о происходящем.
– Если ему нужна компания, я могу навестить, – предложила она. – На велосипеде это недалеко. – Она помолчала. – Могу и с тобой увидеться, если подъедешь.
Сальваторе улыбнулся. Она нашла отличный повод для встречи. Он пообещал выбраться до Рождества.
Холодным декабрьским утром явились два копа-ирландца. Снег, выпавший ночью, еще покрывал дороги. Дядя Луиджи был в ресторане. Сальваторе не знал за собой никаких грехов и не встревожился, когда к нему обратились по имени. Потом ему объяснили, зачем пришли.
Морг находился в Гарлеме. Просторное помещение с голыми стенами в цокольном этаже, где было холодно то ли от снега снаружи, то ли потому, что таким его держали всегда. В нем было несколько столов, накрытых простынями. Сальваторе подвели к тому, что находился ближе к центру, и откинули покров.
Серое тело было облачено в вечерний костюм. Челюсть подвязали, и лицо выглядело красивым, но белая сорочка почернела от крови.
– Пять пуль, – сказал коп. – Должно быть, сразу наповал. – Он вопросительно взглянул на Сальваторе.
– Да, – кивнул тот. – Это мой брат Паоло.
На похороны в город съехалась вся семья. Пришли друзья и соседи. Священники тактично выразились о Паоло как о возлюбленном сыне и заботливом брате, который пал жертвой неизвестных гарлемских бандитов. Все знали правду, но никто не сказал.
В Рождество семья собралась на Лонг-Айленде. Сальваторе рассказал Терезе о трагедии, но в гости не пригласил.
Анджело был бледен. В холодную погоду мать не выпускала его из дому, но он не унывал.
– Скучно только ужасно, – сказал он брату.
Ему удалось собрать кипу газет и журналов, включая не самые свежие; махнув рукой в их сторону, Анджело сообщил, что прочел их все.
Дядя Луиджи усмотрел в этом удобный случай навести свое финансовое колдовство и долго беседовал с Анджело о вложении его средств. Странно, но тот сказал: «Наверное, ты прав. Я так и сделаю». И битый час внимательнейшим образом слушал дядю, время от времени серьезно кивая. «Вот только вкладывать мне почти нечего», – признался он, но, когда дядя спросил, сколько у него есть, ограничился улыбкой и словом «немного».
