Ни один звук не проникал в глубокую яму, но по глинистым стенам катились потоки воды. Глинистый пол пропитался влагой, раскис, и ноги были постоянно сыры. Солома, на которой спала боярыня, давно сгнила, тошно пахала.
Сама Федосья Прокопьевна сильно ослабела. Она уже не могла молиться, и все время лежала на гнилой соломе, погруженная в свои думы.
В яму поселили Марию Данилову, но даже это не могло расшевелить боярыню. Она не могла видеть соседку в темноте, и только слышала ее тихие молитвы, временами повторяя своими пылающими от лихорадки губами молитвенные слова.
Время от времени она впадала в забытье и, очнувшись, шевелила рукой, словно хотела нащупать свою соседку.
Цепи звенели, и Данилова испуганно спрашивала, что с ней.
— Скоро, скоро расстанемся мы с тобой, — тихо отвечала Морозова.
Через два дня стрелец принес в яму питье.
— Есть ли у тебя отец и мать? — подняв голову, спросила Морозова парня. Стрелец молчал.
— Умилосердися, раб Христов…
— О чем ты? — испугался стрелец.
— Есть хочу… Дай мне калачика…
— Боюсь, госпожа.
— Ну, хлебца…
— Нельзя мне. Не смею, госпожа.
— Ну, дай еще сухариков.
— Запрещено, госпожа. Дьяк не велел давать пищу в те дни, когда подаю питье.
Морозова замолчала, но немного погодя, как ребенок, повторила:
— Ну принеси хотя бы яблоко или огурчик.
Стрелец молчал.
Молчала и Морозова.
— Если невозможно все это, прошу тебя, когда умру, укрой меня в рогожу и закопай возле сестры.
Пораженный ее просьбой, стрелец прошептал:
— Все исполню, как ты говоришь.
Данилова, слушая этот разговор, молча плакала.
— И еще, — попросила Морозова. — Не подобает мне, чтобы тело в нечистой одежде легло в землю. Возьми мою сорочку, выстирай в реке. Господь за это заплатит.
В ту же ночь она стала ослабевать. Заплетающимся языком она позвала чутко дремавшую Данилову.
Данилова подошла к боярыне и обняла ее.
— Читай отходной канон, сестрица!
Данилова прерывающимся от слез голосом начала читать отходные молитвы, но умирающая уже не могла за ней следить.
Изредка только она повторяла слова, но вскоре совсем замолкла.
Закончив отходную, Данилова нагнулась к Федосии Прокопьевне. Перед ней лежал холодеющий труп.
Боярыни Морозовой не стало в ночь на второе ноября.
Схоронили ее, как и обещал стрелец, тут же, в яме.
Не надолго пережила ее и Данилова: она скончалась через месяц.
Опустевшая, ставшая ненужной тюрьма была сломана, постройки и ограда разобраны, ямы закопаны.
Еще в прошлом столетии на этом месте, ровном, покрытом травой и кустарником, виделся вросший в землю камень:
«Лета 7180 погребены на сем месте сентября в 11 день боярина Петра Семеновича Урусова жена его, княгиня Евдокия Прокопьевна, да ноября во 2 день боярина Глеба Ивановича Морозова боярыня Федосья Прокопьевна, а в инокинях инокиня-схимница Феодора, а дщерь окольничаго, Прокопия Федоровича Соковнина. А сию доску положили на сестрах своих родных боярин Федор Прокопьевич до окольничий Алексей Прокопьевич Соковнины».
Так окончилась жизнь одной из великих исповедниц старой веры на Руси.
По Ивану Шушерину, Никон родился в 1605 году, а раскольники показывают его рождение в 1613 году. Но первое вернее: Никон был моложав и мог показывать себя моложе; Шушерину же, как его служке, лучше был известен год его рождения. Раскольники показывают день его рождения тоже 21 мая; но так как по обычаю давали новорожденным имена тех святых, в какой день они родились, а потому мы считаем день его рождения 26 мая.
По показаниям раскольничьим, он будто бы был избран в священники какого-то села; но это измышленно, чтобы умалить его значение.
Он был почти трехаршинного роста.
Удивительно в этом случае то, что, спустя более 150 лет невеста императора Павла, а потом первая жена его, Наталия, страдала тем же самым.
Тогдашнее современное восклицание.
Дворец Романовых был отстроен в конце лишь царствования царя Михаила, и в него переселился Алексей Михайлович при вступлении его на престол.
Историческое выражение.
Тогдашнее название шпионов-партизан.
Вся эта глава — история.
Скит на горе возник лишь сто лет спустя после Никона, а именно в 1712 году, — там водрузил крест схимник Иисус, а потом он приступил к постройке деревянной церкви; каменные же сооружения возникли там лишь в 1830 г.
Тексты ее помещен в истории Соловьева, т. IX, стр. 442.
Игумен Никодим преставился в 1640 году, причислен к лику святых и день его празднуется 3 июля. Таким образом Никон был его учеником, последователем и преемником.
У митрополита ведались тогда дела по опекам.
Черные земли считались собственностью крестьян, т. е. целого мира.
Правеж — дело ужасное; лицо, поставленное на правеж, обязано было быть у дверей суда до тех пор, пока шло там заседание; а лицо, поставившее кого-либо на правеж, имело право сечь должника во все время заседания. Потом еще взыскивали за каждый удар с лица сеченого. Правеж уничтожен Петром I, но Бирон его восстановил по казенным недоимкам, и с его падением пал и правеж.
Все фамилии исторические.
По-старинному так называлась толпа.
Должно быть Хмара.
Мира.
По постановлению собора 1620 г. лютеран вновь крестили.
Один из Хованских положил голову при Петре Великом за земское дело.
Факт этот мы взяли из письма царя к Никону.
Когда Филарет Никитич был еще в польском плену.
Державцами в Польше именовались служилые люди, имевшие коронные земли на поместном праве, т. е. с обязанностью ратной службы.
Летопись, собранная Никоном, сохранила название «Никоновской».
В те времена боярские дворы имели иногда до 500 дворовых людей. Так, во время чумы у Никиты Ивановича Романова умерло 352 человека, осталось 134; у князя Черкасского — 423 умерло, осталось — 110; у Стрешнева в живых — один мальчик, и ему пришлось избирать новый штат.
Начальники главной царской квартиры.
Называю священников попами, так как это тогдашнее их официальное название.
Селами назывались дворцовые имения.
Карета и коляска встречались уже во всех бумагах того времени.
Перкеле и фан — черт.
Неизвестно, что препятствует и в настоящее время это сделать в память русских героев и русских угодников: слово «Динабург» и смысла не имеет. — Авт — Ныне он назван Двинск. — Ред.
Сохрани.
Собственное выражение Бутурлина.
Об этом первом отряхании праха своих ног в столовой в одном из своих писем царю говорит Никон, без пояснения причины этого отряхания. Но то, что в начале следующего года это было одною из причин неприглашения к обеду патриарха, когда приезжал грузинский царевич, — это очень вероятно.
В то время это означало ходатайствовать.
Это обхождение историческое.
Эта риза хранится теперь в Новом Иерусалиме, и нужно удивляться богатырской натуре Никона, что он мог по несколько часов стоять в таком тяжелом облачении.
Речь эта буквально его и историческая.
Впоследствии последние слова Никон отрицал.
Некоторые уверяют, что он здесь пробыл три дня.
