— И что вы советуете, Никифор Яковлевич?
Янчук задумался. Действительно, что посоветуешь в таком случае? Знал он лишь одно: Бульба — хитрый и коварный человек. Заманывает к себе пряником, а потом розгами порет.
— Если он готов сражаться с фашистами, надо с ним поговорить. Только бы не обманул!
— Нет, о встрече с атаманом пока не может быть и речи, — возразил отец и обратился не то ко мне, не то ко всем присутствовавшим: — А что, если он в самом деле намерен бить оккупантов?
— Я же сказал — обещает! — повторил Янчук.
— Раз серьёзно обещает, то, конечно, неплохо бить фашистов одним крепким кулаком, но связываться с ним рановато, тем более, что мы ещё не уверены в искренности его намерений. Подобные атаманы предают народ, когда им за это хорошо платят. Отличается ли от них Бульба? Выясним…
С доводами отца все согласились. Решили немного повременить со встречей.
В районах Ровенщины появились и другие вооружённые группы, называвшие себя партизанскими. Эти группы, занимавшиеся грабежом, были созданы гестапо с целью скомпрометировать советских партизан. Наш связной Казимир Янковский рассказал о таком случае. Как-то ночью на отдалённом хуторе к одному из крестьян зашли трое вооружённых. Они назвались советскими партизанами, и хозяин открыл им дверь. Неизвестные ограбили его дочиста, избили, после чего скрылись.
Крестьянин пожаловался в полицию. Но старший полицейский накричал на пострадавшего.
— Ты сам впустил большевиков в дом, вот и пеняй на себя.
Механик Будлянского лесопильного завода Гортат огорчил нас ещё больше. Он предупредил, что под маркой советских партизан орудуют гестаповские агенты, переодетые полицаи. Однажды, возвращаясь из Хмелёвки, он в густом ельнике наткнулся на вооружённых людей, которые делили между собой награбленное добро. Они расспросили Гортата, кто он такой, проверили документы и отпустили. Среди бандитов Гортат узнал одного полицейского из Межирич.
— Здорово же наши люди досаждают фашистам, если они прибегают к таким провокациям, — заметил отец.
Зигмунд информировал нас и о других преступлениях полицейских.
— В Межиричском лесу я увидел почти донага раздетых мужчин. Ну, думаю, сумасшедшие. Когда разговорился, оказалось, то были евреи, бежавшие из лагеря. Беглецов схватили вооружённые бандиты. Под общее гигиканье раздели несчастных, забрали обувь, одежду. Главарь бахвалился: «Мы строим такую власть, какая была в Польше, но с той разницей, что тогда хозяйничали поляки, а теперь хозяйничать будем мы, украинцы».
Один из беглецов осмелился возразить, что те, кто стремится к власти, грабежами не занимаются. «Ах ты, проклятая тварь!» — заорал бандит и ударил его в переносицу так, что бедняга упал и залился кровью. Вот такой «почерк» у бульбашей!
…Тамаре Янчук удалось установить явку атамана. Он дважды заходил на хутор к Сергею.
При встрече с Сергеем я спросил у него:
— Когда ждёшь атамана в гости?
Сергей не ожидал такого вопроса и смутился.
— С такими не вожусь…
Я понял, что Сергей связан с бульбашами. Этот неграмотный человек поддался обману атамана, был им запуган и боялся сказать правду.
Установилась тёплая погода. На полянке мы сушили одежду, обсуждали дальнейший план действий.
— Необходимо создать сильный отряд, — предложил отец. — Иначе погибнем. Гестаповцы прибегают к провокациям. Медлить нельзя. Я пойду в разведку в Рясники и Гораньград, узнаю обстановку, — безапелляционно объявил он, — а вы добывайте оружие и боеприпасы.
Солнце клонилось к закату. Мы проводили отца за предел Пустомытовской зоны и, простившись, долго смотрели ему вслед.
Тайное подземелье строили в Свирках. Так назывался небольшой молодой ельник. Свирки избрали потому, что в ближайших хуторах жили наши связные — Янчук, Галинский, Гальчуки. Строительные материалы и необходимый инструмент — топоры, лопаты, молотки, гвозди — хранили в дубовой роще.
Работали по двое. Двое других с оружием в руках выдвигались к самой опушке Свирок на фланги и вели наблюдение за просекой.
Пришлось выкапывать с корнями молодые деревья для будущей маскировки. Мы работали так старательно, что ночью у нас ныли руки и ноги. И вот встала задача: куда девать выбрасываемый из ямы грунт? Относить его подальше было рискованно: нас могли заметить. Выручила смекалка Ростислава. По его совету в ближайшей впадине сняли дёрн, засыпали её грунтом, утрамбовали и сверху уложили дёрн. Замаскировали опавшими листьями и шишками.
Вскоре яма, глубиной в три метра, была готова. Ночью принесли сюда строительный материал. Начался самый ответственный период стройки. Балки и доски надо было подогнать по размерам, а вокруг, как на зло, стояла звенящая тишина, и каждый удар топора отдавался эхом.
Во время работы с поста донёсся условный сигнал. Мы с Володей взяли оружие и побежали к Жоржу, который следил за местностью, укрывшись на опушке ельника. Просекой двигалась вооружённая группа.
Затаив дыхание, мы припали к земле.
К нам подполз Ростислав.
— Сколько их, Жорж?
— Чертова дюжина наберётся.
«Возможно, нас заметили и донесли карателям?» — учащённо билось сердце.
Треск веток всё усиливался. И вот в четырёх-пяти метрах от нас прошмыгнули двое полицейских. Ещё… Ещё… Считаю их молча. Пятнадцать… А нас четверо.
В минуту опасности мы невольно обратились мысленно к отцу. С ним бы чувствовали себя увереннее, смелее.
Полицейские, подобно ищейкам, рыскали по лесу, Но судьба была снисходительна к нам.
Во второй половине дня Жорж пошёл к тайнику. В дупле дуба он нашёл записку, в которой Казимир сообщал, что утром в Буду прибыли полицейские, вооружённые винтовками и пулемётом. Они встретились с Косолапым, затем вместе с ним прошли мимо дома Янчука в направлении Жерновки. Только прочитали записку, как возле Буды разразилась перестрелка. Захлёбывались пулемёты, рвались гранаты.
Для нас всё это было загадкой. Что там происходило, никто не мог предположить.
Когда стемнело, явился Казимир. От него мы узнали истину: гарнизон немцев и полиции преследовал группу советских парашютистов. Возле Буды между ними произошла схватка. Парашютистам удалось скрыться.
Радостную весть принесла Тамара Янчук: советские парашютисты накануне вечером проследовали южной окраиной Медведовки к реке Случь.
Узнав о появлении посланцев Родины в этих местах, мы воспрянули духом. Значит, пламя борьбы против оккупантов только разгорается! Под впечатлением услышанного я пустился в пляс. Если бы мне тогда сказали, что я должен один драться с карателями, я, не задумываясь, ринулся бы в неравный бой.
…Строительство подземелья близилось к концу. На потолок из плотно уложенных балок и досок насыпали метровый слой земли. Утрамбовали её и посадили на свои места ранее вырытые ели, замаскировали дёрном.
Выход из подземелья закрывался деревянным кружком, который для маскировки покрыли дёрном и прогнившими листьями. Густые ветви елей, склоняясь над потайным сооружением, надёжно укрывали его от постороннего глаза.
Наконец мы перестали скитаться в поиске убежища. Все усилия отныне сосредоточивались на главном: лучшей организации разведки и проведении боевых операций. У неблагонадёжных людей изымали оружие, военное имущество.
От бедняков мы узнали, что в Погориловке молодой крестьянин, по имени Степан, часто угрожает своим землякам наганом. Дали ориентир: во дворе Степана растут три сосны.
Интересовавший нас парень, как выяснилось, был связан с Бульбой.
Удивительная случайность! Мы обнаружили две явочные квартиры атамана. Значит, бульбаши расширяют свою сеть, всё больше и больше дурачат людей. Что можно было противопоставить коварному обману? Пока ничего. Оставалось одно: склонить бульбашей к немедленному выступлению против фашистов. Но для того, чтобы добиться этого, рассуждали мы, необходимо быть сильнее. И мы наращивали силу.
Жорж отправился в Погориловку, к Степану. К вечеру он возвратился с наганом.
— Как же ты с ним сладил?
— Уговорил, — улыбнулся Жорж. — Ещё и самогонкой чествовать хотел меня.
— Ну, рассказывай по порядку, — разгорелось у нас любопытство.
— Убедившись, что имею дело с нужным мне парнем, — передавал подробности Жорж, — я вошёл в дом, поздоровался и сказал, мол, есть секретное поручение.
— Какое? От кого? — встрепенулся Степан.
— От батька Бульбы.
— Парень стушевался, а я, словно не замечая этого, продолжал:
— Атаман Бульба поручил взять у тебя наган, сейчас он нужен для других целей.
— Атаман должен был дать записку, — усомнился Степан. — Мы с ним так условились.
Такой поворот меня обескуражил.
— Видишь, Степан, — выкручивался я, — сегодня село кишело немцами и записку атаман не рискнул писать. К тому же, он обещал быть у тебя в конце недели.
